Книга В поисках прошлого - Джемма О'Коннор

— Да. Оба легких поражены. — Его мягкий американский акцент не исчез за годы, проведенные в Оксфорде. Обычно, когда они виделись регулярно, Муррей был сама приветливость и любезность, но сейчас, все время их поездки до больницы в Клонмеле, когда у обоих на уме были лишь мысли о будущем Алкионы, они мрачно молчали. Если бедняга поправится, на них свалятся постоянные заботы о том, чтобы обеспечить ей новое пристанище и должный уход. Если умрет, облегчение будет подпорчено чувством вины, но жить, несмотря ни на что, станет легче. Крессиде отчаянно хотелось все это обсудить, но Муррей не был расположен к разговорам — из него с трудом удавалось вытянуть хоть слово. Она оставила попытки, и оба погрузились в мрачное, тревожное молчание.

Муррей как-то изменился. Не проявлял больше желания обсуждать или анализировать свои ощущения — ему вполне хватало всего этого с Грейс. В своем нынешнем положении он полностью винил Суини, а в его отсутствие — Крессиду. Понимал, что это несправедливо, но ничего не мог с собой поделать. Того, что она пыталась искупить жестокость своего покойного мужа, его пренебрежение собственной дочерью, для Муррея было недостаточно. Совершенно недостаточно. «Кресси ни в чем не виновата, — всегда твердила ему Грейс. — Нельзя же валить на нее все, в чем виноват Суини! Сам подумай, как ей самой тогда приходилось!»

С самого начала поведение Крессиды заставляло Муррея чувствовать себя ни на что не годным. Его бесило, что эта женщина безо всякого принуждения, по собственному желанию посещала Алкиону, тогда как сам он делал это только в силу клятвы, которую из него насильно вытянула покойная кузина. С годами он начал признавать, хотя и неохотно, что Крессида освободила его от изрядного бремени. А нынешнее раздражение было не таким уж сильным: если он не сумел отыскать подходящий приют для своей двоюродной племянницы, то Крессида нашла для нее место в частном заведении совсем рядом с Оксфордом, причем тогда, когда сама уже собиралась распрощаться со здешними местами и вернуться в Дублин. «Ты что же думаешь, она это специально сделала? — ехидно спросила его Грейс. — Господи помилуй, Муррей, посмотри на вещи реально! Ты несколько месяцев пытался найти для Алкионы приют в Ирландии. И сам заявил, что это безнадежно. Посмотри на себя! Ты же весь вымотался от этих бесконечных перелетов туда и обратно!» К счастью, Грейс вовремя прикусила язык и не задала мужу вопрос, почему это он, если уж был так озабочен положением Алкионы, столь долгое время держал ее взаперти в закрытом приюте. Подальше, по принципу «с глаз долой, из сердца вон».

— А если тут ничего не получится? — жалобно вопрошал он. — Я правда не представляю, как она будет жить с нами. У меня наверняка случится нервный срыв!

Грейс посмотрела на него своим ясным и чистым взглядом.

— Только у тебя? — тихо спросила она. — Мне кажется, ты забываешь, дорогой, что заботиться о ней придется нам обоим. — Ни в тот момент, ни в другое время оба не вспомнили о том, что Грейс предвидела такое развитие ситуации, хотя это ее предвидение и висело над ними как дамоклов меч. Грейс, у которой никогда не находилось доброго слова для Эванджелин, всегда утверждала, что кузина Муррея подло воспользовалась его добротой, но при этом она имела в виду, что ни ее муж, ни его двоюродная сестрица не соизволили выяснить ее мнение на сей счет.

Эванджелин также недолюбливала Грейс, но, коли на то пошло, ей не нравилась ни первая жена Муррея, ни его многочисленные подружки. В минуты мрачного настроения он позволял себе даже полагать, что его покойная кузина нарочно привнесла напряженность в его отношения с Грейс, когда сделала его своим рабом, оставив ему в наследство ребенка, с которым сама не могла справиться. Возможно, Эванджелин стремилась восстановить отношения, которые сложились между ними, когда они были подростками и она всегда доминировала над ним. Самое же худшее из всего заключалось в том, что с течением времени Муррей Магро все меньше и меньше был расположен к тому, чтобы обсуждать свои тревоги с женой.

Муррей искоса посмотрел на Крессиду, размышляя о том, что никогда раньше не замечал, как она красива. Красива, но так далека от него: она словно пребывала где-то за сотни миль отсюда, в своем собственном мире. Интересно, что за мрачные мысли тревожат ее сейчас? Хотя они с Фрэнком во время ленча вроде как нормально общались, он ощутил какое-то скрытое напряжение, возникшее между супругами, в особенности когда Фрэнк заметил, что они подумывают уехать из Дублина. «Теперь, когда наш корабль наконец добрался до гавани, — такими вот словами он высказался, — мы предпочли бы поселиться в деревне, лучше всего где-нибудь поближе к побережью». И он пустился в описания того, какой дом они ищут и где именно. По мнению Муррея, описание в точности соответствовало устью Глара, но тут он заметил, что Крессида начинает все больше волноваться, и не стал указывать на это. То же тревожное предчувствие остановило его, когда он хотел было сообщить, что на прошлой неделе на аукционе недалеко от Турле случайно столкнулся с Розой О’Фаолейн, давней знакомой Крессиды.

У Алкионы была тяжелая ночь, и он поехал на аукцион только после того, как ему позвонила Грейс, которая сказала, что получила каталог и полагает, что стоит туда заглянуть и посмотреть на несколько книг, поступивших на торги и представляющих интерес для их ирландских клиентов. Устоять Магро не мог: покойный Алекс Мур-Робертсон был известен главным образом своей коллекцией живописи, так что было вполне резонно предположить, что лишь немногие букинисты поедут на распродажу его имущества в такую даль. Так оно и оказалось: среди толпы дилеров от живописи толкалось всего несколько книжников. И получилось так, что Муррей пробыл там всего минут пять, когда вдруг увидел и узнал лицо из прошлого.

Через пару месяцев после смерти Эванджелин Роза О’Фаолейн устроила простую поминальную службу в Дейнгине — там у нее была картинная галерея. «Эванджелин много лет готовила для меня каталоги, так что я считаю, и мне надо кое-что для нее сделать», — заявила она. Муррей был тронут, однако ограничился лишь благодарственным письмом; никаких связей с ней он больше не поддерживал. Но забыть владелицу галереи оказалось непросто.

Прошедшие годы почти не отразились на внешности Розы — если она и изменилась, то лишь стала еще более крупной и пышной. Магро решил было, что она его не узнала, а сам подойти постеснялся — но ему и не надо было.

— Та-а-ак! Я не я, если это не мистер Магро! Вы ведь книгами торгуете, не так ли? И вы кузен Эванджелин Уолтер, верно? — Дама протянула ему руку. — Какой приятный сюрприз! Мур всегда так восхищался Эванджелин! Просто в восторге от нее был! — Она оглянулась по сторонам. — А супруга с вами? Нет? Жаль. — Тут она с видом конспиратора наклонилась к нему: — Полагаю, вы за книгами сюда приехали. — И весело рассмеялась. — Как поживает Грейс? Я хорошо ее помню — прекрасная женщина! Рада вас видеть, ведь столько времени прошло! — Все это она протараторила, не переводя дыхания, а потом похлопала себя по объемистому животу и прохрипела: — Придется все-таки бросить курить, а то еще помру. А как вы?

Муррей улыбнулся:

— Спасибо, неплохо. И тоже рад видеть здесь знакомое лицо, миссис О’Фаолейн.