Книга Три дня в Сирии - Михель Гавен

— Очень хорошо, — улыбнулась Джин. — Сейчас девочка пусть немного полежит в покое, а вы, — попросила она Абию, — нарубите морковь вместе с ботвой очень мелко, а еще лучше — натрите, тоже мелко, и обязательно вместе с ботвой, — повторила она, — нужна зелень, хлорофилл, служащий природным антисептиком. Потом заверните небольшое количество в марлю или в хлопчатобумажную салфетку. Только хлопчатобумажную. Помните, любая синтетика исключается. Держите поблизости наше лекарство. Мы закрепим его повязкой. Морковь будет впитывать выделяющийся гной и дезинфицировать рану. Повязку надо менять раз в сутки, пока рана не очистится и не начнет затягиваться.

— Я порублю, порублю. Мне для девочки моей ничего не жалко! — воскликнула Абия, снова выбегая на террасу. — Вы, Ахмет, пока, если не боитесь змей, выйдите на улицу и соберите немного сосновой хвои, — поручила Джин отцу. — Мы ее заварим как дезинфицирующий настой, которым промоем рану сразу после операции. Он обладает хорошими дубильными качествами. Потом сразу начинайте нагревать нож. Видите, желтизна уходит, в тканях появляется влага. Скоро можно будет действовать, — Джин заглянула девочке в лицо.

— Не боится он, — ответила за мужа Абия. — Иди, Ахмет, скорее.

— Сейчас иду.

Накинув на плечи овечью телогрейку без рукавов, мужчина вышел из дома. Джин обратила внимание на его босые ноги. Она представила себе, как это — идти босиком по тропинке, по обеим сторонам которой, в кустах, кишат змеи. Она никогда бы не решилась.

— Палку, палку от змей возьми! — крикнула мужу вслед Абия. — Не хватает, чтобы тебя еще покусали. Ушел, — она махнула рукой. — Он, в отличие от меня, этих тварей не боится. Муж здесь вырос, с детства с ними живет. Это я из города приехала. Девочка слышит нас? — Абия подошла на цыпочках, держа в руках несколько морковин с длинной зеленой ботвой, и показала на дочку. — Я вот ей говорю, а она не реагирует.

— Давно так? — спросила Джин.

— Почти весь день…

— Она нас слышит, но сама не осознает, — Джин вновь прикоснулась ладонью ко лбу девочки. — Она в беспамятстве, и у нее развивается сильный токсический шок, отравление организма. Когда мы вскроем рану и гной выйдет, шок начнет спадать, ей станет легче, она придет в себя. Надо будет менять повязки, давать питье, а остальное природа, организм сделают сами. Им только надо немного помочь.

— Кто же вас научил такому детальному лечению? — сказала Абия. Она вернулась на террасу и резала морковь.

— Моя бабушка, — честно призналась Джин. — Она всегда говорила, врач никогда не должен считать себя умнее природы. По сравнению с ней мы вообще ничего не знаем и порой бессильны понять реальные механизмы природы. Главная задача врача — не заменять собой природу, а как раз наоборот, разрешить ей действовать в полную силу, убрать помехи, и тогда все пойдет на лад. Никакие таблетки, никакие суперновые антибиотики не заменят природного потенциала. Человек вышел из природы, он часть ее, и только она знает, как его лечить, а самые лучше врачи до конца своих дней учатся у природы. Бабушка здесь не была исключением, постоянно напоминая об этом и мне, — закончила молодая женщина.

— Кем работала ваша бабушка? — Абия выглянула с террасы.

— Она занималась хирургией и научила меня многим необходимым навыкам. Впрочем, конечно, не только меня, — ответила Джин.

— Там, в России? — удивленно спросила ее сирийская собеседница.

— Да, в том числе и в России, — вздохнула Джин.

— Вот, морковь готова. Еще мельче? — Абия показала ей тарелку.

— Нет, достаточно. Потолките ее немного ложкой, до образования кашицы. Затем возьмите две столовые ложки этой массы и заверните в салфетку. Только не отжимайте, сок нужен, он и есть наше главное лечение, — кивнула Джин.

Дверь хлопнула, и на террасу вошел Ахмет.

— Принес, давай заваривай, мать, — он вытряхнул из мешка сосновые метелки.

— Сейчас, только повязку приготовлю. Ты змей не встретил?

— Я на них особенно не смотрю. Я о дочке думаю. Они мне что? Я на змей уже насмотрелся, с пеленок, можно сказать, — равнодушно произнес Ахмет, бросая телогрейку на лавку.

— Замечательно, — Джин посмотрела на приготовленный Абией морковный компресс. — Пока так оставьте на тарелке. Сейчас помойте иголки, заварите их и дайте чуть остыть, но тоже не до конца, ведь отвар должен быть теплым. Приготовьте еще несколько чистых салфеток, они нам пригодятся, когда я буду удалять гной, а вы, Ахмет, хорошенько обмотайте рукоятку ножа тряпками и начинайте нагревать его. Пламя очага не очень сильное, и греть надо долго, чтобы металл раскалился добела. Нож должен быть очень горячим, чтобы я смогла быстро вскрыть рану и избежать болевого шока. Мне потребуются несколько секунд, пока боль не захватила все нервные окончания, не более. Я буду стоять рядом с вами и скажу, когда достаточно.

— Аллах всемогущий, помоги нам! — Абия молитвенно сложила руки на груди, а затем принялась разрывать на лоскуты белый хлопчатобумажный платок и складывать их в тампоны.

Ахмет молча зашел за ширму, достал из большой корзины, сплетенной из пальмовых листьев два длинных полосатых полотенца, потом тщательно обмотал ими рукоятку ножа. Он присел перед огнем, осторожно протянул нож, подставляя лезвие под языки пламени и сосредоточенно наблюдая, как они нагревают гладкую металлическую поверхность.

— Переворачивайте время от времени. Жар должен распределяться равномерно, — попросила Ахмета Джин. — Как только клинок побелеет и пойдут переливы, мгновенно скажите мне. Даже если будет очень горячо, ни в коем случае не бросайте нож, можно устроить пожар.

— Да понимаю я. Потерплю. Моя же дочка, кто ей еще поможет, — сосредоточенно кивнул Ахмет.

— Абия, поставьте рядом с постелью девочки ведро с холодной водой. Я брошу в него нож, когда закончу операцию, — Джин повернулась к хозяйке. — Посуду с морковным компрессом поставьте поближе, чтобы я сразу могла взять его. Туда же положите бинты.

— Хорошо, хорошо, как скажете.

Женщина быстро исполнила все просьбы. Нож продолжал нагреваться на огне, и Джин молча смотрела, как он белеет, Абия за спиной молодой женщины тихо читала молитву. Только ее поспешные, спутанные обращения к Аллаху нарушали тишину. Полная луна светила в окно, заменяя своим светом лампы. Где-то в горах протяжно завыл шакал.

— Все, мне кажется, достаточно, я проверю. Поднимите нож.

Джин взяла тонкий металлический прут, которым мешали золу в очаге, слегка ударила им по накаленному лезвию ножа, и от металла посыпались красные искры.

— Да, готово, теперь надо действовать, так как металл быстро остывает, — удовлетворенно констатировала Джин и поставила прут на место, сказав:

— Ахмет, дайте-ка мне нож, только аккуратно.

Джин подошла к сирийцу сбоку, осторожно обхватила пальцами рукоятку, обмотанную полотенцами. Она была горячей, но терпеть можно.