Книга Иван Грозный. Жены и наложницы "Синей Бороды" - Сергей Нечаев

У профессора Р. Г. Скрынникова читаем: «Скуратову удалось разрешить трудную задачу, которая была никому другому не по плечу. Свадьба с едва живой боярышней состоялась, и Малюта вступил в родство с царской семьей. Это сразу вознесло худородного опричного временщика на недосягаемую высоту».

Тему «едва живой» мы затронем чуть ниже, а пока же заметим, что, скорее всего, любовные чувства играли не самую главную роль в выборе царской невесты. Р. Г. Скрынников даже называет эту роль «ничтожной». По его словам, «терзаемый страхом перед изменой и заговорами, самодержец полагался во всем на советы верного Малюты». Немного скорректируем эти слова — в тот момент Иван Грозный во всем полагался на советы верного Малюты.

Что же касается молодого опричника Бориса Годунова, женатого на одной из дочерей Малюты Скуратова, тут фактом является то, что именно так начиналась удивительная карьера будущего (с 17 февраля 1598 года) русского государя Бориса Федоровича!

* * *

По словам Т. Д. Пановой, «мы теперь имеем возможность увидеть скульптурный портрет “Царской невесты”, о красоте которой ходили легенды». Это так, и благодарны за это мы должны быть скрупулезной работе С. А. Никитина, эксперта-криминалиста и ведущего специалиста в области скульптурной реконструкции внешнего облика человека по его костным останкам. Именно он в 2003 году восстановил портрет царицы Марфы Васильевны Собакиной в виде скульптурного бюста, выполненного в бронзе.

Она действительно была красива и молода, и как все-таки жаль, что ее судьба сложилась так трагически. Борьба за власть и придворные должности, за возможность возвыситься и обогатиться, находясь подле царского трона, шла нешуточная, и велась она постоянно. Многие попали в безжалостные жернова этой борьбы, чему примером может служить судьба новых царских родственников Собакиных. Как пишет Б. Н. Флоря, «когда царь в октябре 1571 года отпраздновал свой брак с Марфой, отец жены, Василий Степанович Собакин, был пожалован боярским саном, дядя, Василий Меньшой, стал окольничим, двоюродный брат царицы, Каллист, — царским кравчим[8], другой сын Василия Меньшого, Семен, — царским стольником[9]».

Историки отмечают, правда, что отец Марфы Собакиной хоть и успел стать боярином, но «по худости рода» не имел на это никакого права. Впрочем, он ненадолго пережил свою дочь. Как отмечает Б. Н. Флоря, «не прошло и двух лет, как Каллист и Семен Собакины были обвинены в том, что “хотели чародейством извести” царя и его детей, и были казнены вместе со своим отцом».

Несчастная царица Марфа скончалась через две недели после свадьбы. Точнее — 14 ноября 1571 года.

Биограф Ивана Грозного Б. Н. Флоря по этому поводу замечает: «Однако все предосторожности оказались напрасными. По свидетельству самого царя, невеста серьезно заболела еще до свадьбы, царь, “положа на Бога упование, любо исцелеет”, все же вступил с ней в брак, но через две недели после свадьбы новая царица скончалась. Царь полагал, что сам дьявол “воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу нашу, еще в девицах сущу… и тако ей отраву злую учиниша”. В его распоряжении, таким образом, оказались новые доказательства того, что создание особого опричного двора вовсе не гарантирует безопасности царю и его семье».

Исцелеет… Враждовати на царицу нашу… Ей отраву злую учиниша… Эти слова выглядят удивительно, но получается, что Марфа Собакина стала «сохнуть» сразу же после обручения, и Иван Грозный сыграл с ней пышную свадьбу, когда она была уже совсем плоха.

Анри Труайя, например, пишет: «Невеста худеет на глазах, и царь решает жениться как можно быстрее, в надежде, что в его объятиях она выздоровеет».

Писатель А. А. Бушков признает, что царица умерла, «безусловно, загадочно», но с вышеизложенной трактовкой не согласен: «Попадаются утверждения, что Марфа Васильевна уже выходила за царя, будучи опасно больной, но верится в это плохо: царский брак был событием огромного государственного значения, царице выпадала важнейшая функция — стать матерью наследника, — а потому, никаких сомнений, девушку, проявившую малейшие признаки нездоровья, моментально бы “сняли с конкурса”».

В самом деле, а как же тогда все требования к здоровью невесты и плодовитости ее родни? Зачем тогда доктор лично осматривал претенденток и «их мочу в стакане»? Очевидно, что Иван Грозный не стал бы жениться на больной девушке, заботясь о том, чтобы она выздоровела в его объятиях. Не до этого ему было, да и не такой это был человек.

* * *

Свадьба имела место в Александровской слободе. Почему не в Москве? Дело в том, что 24 мая столица в очередной раз сгорела дотла и еще не восстановилась после страшного бедствия.

Свадьба 28 октября 1571 года была развеселой. Известно, например, что из Великого Новгорода прибыли целая ватага скоморохов и подводы с ручными медведями — для царской свадебной потехи.

А 4 ноября сыграл свадьбу и царевич Иван. Как видим, великие праздники следовали один за другим. Вряд ли это было возможно, если бы царская невеста была тяжело больной. Скорее всего, странный недуг свалил ее уже после свадьбы. И развивалась болезнь очень быстро, несчастная Марфа Васильевна не только не поправлялась, но чувствовала себя с каждым днем все хуже и хуже.

Иван Васильевич не находил себе места. Лицо его в те дни было искажено глубоким горем, а глаза полны слез. Он действительно был потрясен до глубины души, но до последней минуты все же надеялся на лучшее. При этом было не совсем понятно, что мучает государя сильнее — приближающаяся смерть ни в чем не повинного прекрасного юного существа или осознание того, что не все, оказывается, в мире подвластно царской воле? Скорее всего, последнее лишь усугубляло его неподдельное горе. В самом деле, мог ли такой человек смириться с тем, что высокомерная судьба в очередной раз указала ему на место, напомнила, что он не властелин, не знающий границ своих желаний и неистощимый в поиске средств для их исполнения, а прежде всего самый обыкновенный человек.

Доктор Элизеус Бомелиус, находившийся рядом, в сотый раз недоуменно пожимал плечами. Ну никак у него не получалось понять, что же такое случилось! Молодая девушка, само воплощение здоровья и свежести, вдруг ни с того ни с сего начала увядать, как цветок, который по какой-то причине перестали поливать. Голландец готов был дать руку на отсечение, что в день смотрин и в день обручения Марфа Собакина была совершенно здорова. В конце концов он же сам досконально осмотрел ее, да и исследование цвета и запаха ее урины — этот «супернаучный» метод — точно не могло дать неверного результата. Значит, что-то произошло потом. Но что? И когда? Невозможно понять, ведь новоявленная царица жила в отдельном покое царского дворца, под круглосуточным присмотром лично Малюты Скуратова и его жены, а уж они-то стерегли ее и берегли, как зеницу ока.