Книга Верю, надеюсь, люблю... - Дарси Блейк

Румянец смущения на огорченном лице девушки сказал ей все, что она хотела узнать.

— Значит, ты ему ничего не рассказала? Я так и подумала…

Анжела рассматривала Лу с насмешливым презрением, так что та, не выдержав, парировала:

— А почему я должна была ему что-то рассказывать? Вы знаете, что я не переправляла те цифры и не брала тех денег, так ведь? Вы знаете это, Анжела! И гораздо лучше меня!

— Ни о чем подобном я не знаю! — Открытое отрицание звучало ядовито и насмешливо. — Но я знаю нечто иное, Луиза: что ты изо всех сил стараешься втереться в доверие Стива Брайента, и я попрошу тебя с сего момента от этого воздержаться. Право же, это слишком! Сначала Дик Уоринг, а теперь Стив…

— Но это же неправда, — прошептала Лу. Ей было нестерпимо больно от напрасных подозрений.

— Правда, милая Луиза! Ты думаешь, я не могла читать между строк письма Стива? Сначала он лишь вскользь упомянул о новой гувернанточке, но когда твое имя стало встречаться все чаще, я поняла, что ты затеяла. — Она минуту разглядывала чаинки на дне своей чашки, потом, снова наполнив ее, продолжила: — Конец наступил — я имею в виду конец для тебя, — когда он дал мне поручение купить тебе к Рождеству кофточку-двойку, и даже оговорил, какой оттенок выбрать. — Она невесело рассмеялась. — Ох уж эти мужчины! Они, бедняжки, так мало о нас знают! Как бы то ни было, я решила, что пора мне самой приехать и посмотреть, что тут происходит. И вот я здесь.

Лу хранила упрямое молчание. Анжела заговорила еще суровее.

— Ну, кисонька, игра окончена. Стив мой, слышишь, и моим останется! Не думай, что я считаю тебя соперницей — достаточно только посмотреть на Стива, чтобы убедиться в том, что ты для него ничего не значишь, но ему достаточно неприятно, когда ему все время навязывают эту настырную привязанность. Разве не так? Ты ведь не хочешь поставить его в неловкое положение, демонстрируя свою собачью преданность, которая никогда не получит взаимности? Советую тебе стараться как можно реже попадаться ему на глаза. — Она зевнула и снова откинулась на подушки. — Я уверена, что ты сможешь вдвое сократить эти занудные занятия в его кабинете, — шелковым голосом подсказала она.

Лу чувствовала, что вот-вот расплачется. Достаточно тяжело любить без всякой надежды на то, что на твое чувство ответят взаимностью. Но когда твои сокровенные мысли извлекают на свет Божий, жестоко крутят так и этак, безжалостно осмеивают, это почти невыносимо. Ее вопрос не относился к делу, но ей надо было что-то сказать, и она услышала, что спрашивает:

— А как же Дик? Что же насчет Дика?

Ответ Анжелы был полон презрения:

— Дик? А что насчет него? О, он все еще крутится подле меня и надоедает бесконечными объяснениями в любви. Не то чтобы он мне противен. Нет! Но Дик — мелкая рыбешка. А вот Стив, наоборот, добыча стоящая. Так что не забывай, что я не люблю, когда охотятся в моих угодьях, дорогуша. И закрой за собой дверь, когда будешь уходить. Мне все-таки хотелось бы хоть немного поспать после этого жуткого поезда.

Лу поняла, что ее благосклонно отпускают, и с облегчением вздохнула. Пробираясь в уединение своей комнаты, она вся дрожала.

Настал день Рождества: жаркий и безоблачный. Солнце встало на сияющем оранжевом небе, и к полудню над выжженной и иссушенной землей стояло горячее марево.

Даже присутствие Анжелы не омрачило для Лу веселья этого праздничного дня. В тот вечер мужчины, собравшиеся вечером за столом, были в приподнятом настроении. Трапеза была неспешной и необычайно вкусной, и запивали еду ледяным шампанским: этот сюрприз в последний момент преподнес Стивен Брайент. А потом среди смеха и возгласов начали обмениваться подарками и рассматривать их.

Разноцветная оберточная бумага смешалась с мусором от хлопушек и бумажных маскарадных шляп, разбросанных по всему столу. Бант и Энди все еще не сняли свои шляпы из гофрированной бумаги, и они лихо сидели на их головах, закрепленные под подбородком резинкой. А Джим, полный чувства собственного достоинства, вообще отказался надеть доставшуюся ему шляпу!

Лу чуть не заплакала от умиления, обнаружив, что каждый из мужчин приготовил крошечный сверточек: скромные, но полные внимания подарки, врученные ей, как было сказано на аккуратно написанных открытках, с любовью и наилучшими пожеланиями. От Марни она получила нарядную блузку бледно-лимонного цвета — было очевидно, что она прислана по заказу: в здешней глуши было просто невозможно купить такого рода вещь. Лу была в полном восторге от подарка и с благодарностью обняла старую леди. Аллан прислал ей неприлично большой флакон дорогих французских духов, красиво упакованный, с бантом из широкой шелковой ленты фиолетового цвета на горлышке.

Тут ее взгляд упал на последний сверток. Когда она потянула за ленту, чтобы развернуть великолепный гарнитур — жакет и джемпер нежнейшего голубого цвета — пальцы ее немного дрожали. Нельзя было отрицать, что он очень красив, но каким-то образом Анжела, которой и была поручена его покупка, лишила этот подарок радости. Вот он лежал перед ней, невольный символ лицемерной натуры этой злобной девицы. Даже сама Лу поняла, как натянуто и неестественно звучит ее собственный голос, когда она повернулась к тому, кто сделал ей этот подарок, чтобы высказать свою благодарность. Стив явно уловил напряженную отстраненность в ее тоне, потому что холодно пробормотал:

— Не стоит благодарности, мисс Стейси, — а сам пристально посмотрел на нее своими проницательными серыми глазами.

После этого Лу почувствовала себя слишком несчастной, чтобы участвовать во всеобщем веселье. Она была так оглушена болью, что едва заметила, когда развернули ее собственные носовые платки, и Анжела снисходительно заметила:

— Боже! Какая же вы, однако, рукодельница, мисс Стейси! Почти незаметно, что они самодельные.

Для Лу рождественская любовь к ближнему обернулась едкой горечью, и она была рада, когда наконец пришло время ложиться спать.

Следующее утро Анжела провела, лежа в постели, и только приняла неспешный душ. Она сообщила Лу, что совершенно изнемогает от этой ужасной жары, и приказала, чтобы ей в комнату подали охлажденный томатный сок и чай. Марни, бросив испытующий взгляд на бледное лицо Лу, взяла поднос и отправилась к Анжеле сама. Вернулась она мрачнее тучи и ледяным голосом высказала пожелание, чтобы «эта девица оставалась в своей комнате целый день — чем дольше, тем лучше!» Хотя Лу полностью разделяла чувства старой нянюшки, она не смогла сдержать улыбки по поводу столь явной неприязни и открытого возмущения, которое Марни не трудилась скрывать.

Лу весь день провела, избегая встречи со Стивом Брайентом. Под пристальным взглядом Анжелы она не проронила ни слова за столом, а после еды была рада поспешно скрыться. Вечером она придумала какой-то малоубедительный предлог, чтобы вернуться на кухню, когда Стив в официальной манере предложил ей пройти с ним на час в кабинет, чтобы сделать кое-какие хозяйственные подсчеты. Услышав ее отказ, он хладнокровно пожал плечами, но взгляд его стал ледяным. Чувствуя себя бесконечно несчастной, Лу постаралась заполнить вечер всякими бытовыми мелочами, так что ей даже не пришлось присоединиться к ежевечернему собранию на веранде: она прошла прямо к себе в комнату.