Книга Самая долгая ночь - Грег Кайзер

Мелькнул последний указатель — Стотфолд — и Рашель сообщила, что до места назначения остается минут десять. Маус щелкнул зажигалкой и посмотрел на часы. Без четверти девять.

Когда он вернулся в дом номер сорок семь, то застал там одну Рашель. Она сказала, что у Кагена якобы закончились сигареты. Маус заявил, что не может ждать. Ему нужно в девять вечера быть в Бигглсвейде, чтобы встретиться там с летчиком, который переправит их в Голландию. Если честно признаться, он был даже рад, что одноглазого не оказалось дома. Ему меньше всего хотелось ехать куда-то в одной машине с Кагеном.

Ему показалось, что Рашель хочет дождаться Кагена. Он понял это по взгляду, брошенному на его правую руку, на сбитые костяшки пальцев, на которых оставались капельки крови Ричи. Он вытер кровь, сидя в салоне такси, но, видимо, не всю. Возражать Рашель не стала, и, оставив на кухонном столе записку, пошла за пальто и сумочкой.

«Моррис» стоял в маленьком гараже напротив переулка. Рашель сказала, что это машина ее брата. Бензин он получает по карточкам, положенным военнослужащим офицерского звания. Он оставил «моррис» ей, а сам отправился к месту службы на поезде.

Водитель из нее никакой, как и из большинства женщин, подумал Маус. Она слишком крепко сжимала руль и слишком быстро отпускала сцепление, однако по крайней мере не глушила двигатель. Поскольку в темноте вести машину и ориентироваться на дороге ей было нелегко, то они ехали молча. Маус курил и думал о своем, время от времени потирая правую руку. Отношения со Спарком принимают скверный оборот. Расскажи он этому клоуну, зачем они приехали в Англию и зачем ему понадобилось оружие и самолет, все могло бы пройти достаточно гладко. Но теперь уже поздно что-то менять. Уж слишком далеко все зашло — тут и кривляние Спарка с пистолетом, и столкновение с Ричи. Короче говоря, дело паршивое.

«Моррис» тем временем катил дальше. Маусу хотелось перегнуться, податься вперед и, наступив на ногу Рашель, сильнее нажать на газ. Разумеется, он этого не сделал.

— Что сегодня случилось? — наконец спросила Рашель, явно имея в виду разбитую руку спутника и кровь на его костюме.

— Ничего особенного, — ответил Маус и щелчком выбросил окурок через щель полуоткрытого оконного стекла.

Рашель молчала примерно милю.

— Вы кого-то застрелили?

Маус рассмеялся.

— Нет, не сегодня. — Он хотел перевести все в шутку, однако Рашель его не поддержала. — Мне пришлось ограничиться другими вещами.

Снова в салоне машины стало тихо. Маус разглядел указатель. Бигглсвейд. 1 миля.

— Пауль говорит, что вы гангстер.

Маус не собирался ей возражать. В американских газетах его так и называли, те три раза, когда в них упоминалось его имя, но само по себе это не плохое слово. Он привык считать себя тем, кто заставляет других следовать определенным правилам, и если таких, как он, называют гангстерами, то пускай, как хотят. Во всяком случае, он не такой, как Каген, который взрывал в Палестине бомбы, от которых гибли случайные люди.

— Пауль убежден, что вы втянете нас в беду еще до того, как мы покинем Англию.

Какое это имеет значение, подумал Маус, до или после? Беды все равно не избежать, как ни крути.

— Он говорит, что мы не можем доверять вам, мистер Вайс.

Тоже мне новость, подумал Маус. Каген уже не раз давал это понять, пусть не прямо, а намеками. Несмотря на великое искушение, Маус велел себе промолчать, зная, что ее ни за что не переубедить, поскольку она спит с Кагеном. Он слышал это через стену, разве не так?

— Здесь, — сказал он, указывая рукой. Рашель вряд ли могла разглядеть направление, потому что в салоне машины было по-прежнему темно. — Сворачивайте здесь.

И они поехали по темной улице, видя лишь узкие полоски света, просачивавшиеся наружу через неплотно задернутые занавески, и вскоре оказались в центре деревни. Даже в темноте Маус отыскал взглядом паб с деревянной птицей, укрепленной на кронштейне над дверью. Рашель тоже заметила деревянного фазана.

Маус уже вылез из машины и приблизился к входной двери питейного заведения, когда услышал, как хлопнула дверца «морриса». Рашель подошла к нему, и он уловил аромат ее духов.

— Подождите в машине, — попросил он, пытаясь избежать резкого тона, хотя резкий тон явно не помешал бы.

— Я хочу посмотреть на этого летчика.

— Будет лучше, если вы подождете меня в машине.

— А что, если он спросит, куда нас нужно отвезти? Что вы ему на это скажете, мистер Вайс? Пусть Голландия небольшая страна, но не такая уж и маленькая.

Она права. Маус открыл дверь, на которой было написано «приводить собак в обеденное время запрещено» и, войдя внутрь, оглядел паб. Низкий потолок. Барная стойка в дальнем конце зала. За стойкой — во всю стену полка. Внизу бутылки, над ними — рюмки. Между стойкой и бутылками бармен, лысеющий человек лет пятидесяти. Возле стойки стояло два посетителя. Маус насчитал пять столиков. За одним сидели мужчина и женщина пожилого возраста. За вторым — одинокий мужчина. Других посетителей не было. Ноздри Мауса вновь уловили аромат духов. Он был отчетливо различим даже на фоне кислого запаха разлитого пива и вони сигаретного дыма. Это Рашель подошла и встала у него за спиной.

Маус подошел к столику, за которым сидел мужчина и постоял, пока тот не поднял на него глаза. Широкое лицо, рыжие волосы, коротко стриженные на висках. Формы на нем не было, лишь выцветшая парусиновая куртка. Маус обратил внимание на перебитый нос и небрежно выбритые щеки, на которых были видны несколько порезов.

— О'Брайен? — произнес Маус без вопросительной интонации. Человек ничего не ответил и даже не кивнул, а лишь ногой отодвинул стул. Маус сел.

— А это что за пташка? — поинтересовался О'Брайен. Маус услышал скрип придвигаемого стула, взятого у другого столика. В следующее мгновение Рашель уже сидела напротив рыжеволосого летчика.

Пташка. Это слово Маусу понравилось.

— Что-то не так? — спросила Рашель. Черт, подумал Маус, лучше бы она заткнулась.

Ирландец покачал головой.

— Нет, все так. Но хотя ты и очень хорошенькая штучка, я ждал встречи с одним, а не с двумя. Только и всего.

Маус не стал пожимать руку О'Брайену. Это можно сделать и позже. Чувствуя тяжесть «смит-и-вессона» у себя за поясом, он подался вперед.

— Джек Спарк. Ты что о нем думаешь? — начал О'Брайен. — Ему бы еще одну извилину, и у него будет пол-извилины. С этими кроликами-кокни всегда так. Рифмовать он, видите ли, любитель, вместо легавых у него стукачовка-мелочовка и все такое прочее. Голову сломаешь, пока догадаешься, что он хочет сказать. — Теперь ирландец в упор смотрел на Мауса, правда, каждые несколько секунд бросал взгляд и на Рашель.

— Он сказал, что у тебя есть самолет, — сказал Маус, не обращая внимания на урок лингвистики. — Хочу нанять его на одну ночь.