Книга Последний Исход - Вера Петрук

– Но должен быть какой-то выход! – прошипел от отчаяния Регарди. Теперь он четко различал шаги и голоса серкетов. Скользящие топтались и кричали внизу, в коридоре у покоев Бертрана, но пока никто из них не пытался открыть дверь в Солнечную Комнату. Это означало, что настоятель еще не пришел в себя. Как только он очнется, их время истечет. Взломать дверь будет нетрудно.

– Да, выход есть, – произнес иман. Его голос стал тверже, словно с каждой секундой в учителя вливалась жизнь, наполняя его силой. Арлинг не знал, что было тому причиной, потому что в комнате становилось невыносимо жарко. Вдыхая раскаленный воздух, он ощущал себя так, словно на нем в любую секунду могли загореться волосы.

– Я имел в виду не то, как выбраться отсюда, – смущенно пояснил Регарди.

– Я тебя понял, – ответил учитель. – Сейфуллах, поищи что-нибудь острое.

Аджухам, чувствующий себя бесполезным, обрадовался заданию и бросился обыскивать комнату. Арлинг хотел возразить, что его карманы ломятся от острых предметов, но иман остановил его, и Регарди понял, что это было предлогом. Учитель хотел что-то сказать ему одному.

– Времени нет, – быстро зашептал учитель, когда Арлинг склонился к нему. – По моим подсчетам, Подобный может завершить Септорию Второго Исхода через месяц, а то и раньше. Тогда война закончится, и будет уже неважно, сколько городов успеет разрушить Маргаджан. Но у нас есть шанс. Когда я последний раз встречался с Зерге, она сказала мне, что в мире родился Видящий. Знаешь, что это значит? Ни одна септория не будет иметь смысла, если Видящий заговорит с Нехебкаем. Он найдет для него врата, откроет их, и тогда Подобный потерпит поражение. Тогда я не поверил ей. Ведь небо часто ошибается, а Зерге давно сошла с ума. Род Видящих исчез с земли много столетий назад. Они стали легендой, в которую не верят даже старейшие. Переход Маргаджана через Гургаран стало чудом, которое совершил Подобный. Чтобы победить, нам придется последовать его примеру – сотворить собственное чудо. Поверить в легенду и оживить ее. Сейчас, когда Септория Первого Исхода потеряла значение, только Видящий сможет заставить Нехебкая покинуть мир людей.

Учитель замолчал, но Арлинг понимал, что его ответа не требовалось. Положив руку на грудь имана, он кивнул, борясь с эмоциями, которые хлестали его изнутри, словно жестокий самум. Страх, ненависть, боль, облегчение и любовь сменяли друг друга, заглядывая в его душу разными ликами.

– Я знаю, как найти Видящего, – продолжил иман. – Знаю, как отличить его от других. Знаю, что сказать, чтобы заставить его вспомнить, кто он. Знаю, как защитить от Подобного, который тоже ищет его. Я должен выйти отсюда, Лин. Ты понимаешь меня?

– Да, учитель, – кивнул Регарди, готовясь к тому, что должно было произойти дальше.

– От курагия можно освободиться только одним способом – предложив ему другую плоть. Мы не можем предложить ему Сейфуллаха.

– Нет, не можем.

– Ты станешь моим партутаэ?

– Стану, учитель, – кивнул Арлинг. – А вы присмотрите за Сейфуллахом.

– Аджухам отправится со мной за Видящим и разделит участь того, кто поднялся против Подобного.

– Пусть будет так. Что мне делать?

– Порежь руку и положи ладонь рядом с моей. Как только курагий почувствует твою кровь, то потянется к ней. Ложе Покоя рассчитано только на одного человека. Ему придется выбирать между мной и тобой. А так как я лежу здесь слишком давно, курагий выберет тебя. Постарайся не сопротивляться. Расслабься и не думай, что делаешь.

«Не думай, что делаешь» – повторил про себя Арлинг, следуя словам учителя. Ему казалось, что время что-то изменило в их отношениях, но на самом деле все осталось прежним. Если бы иман велел ему прыгнуть в пропасть, он сделал бы это, не задумываясь. И не важно, сколько лет прошло с тех пор, как Арлинг покинул школу. Он навсегда остался васс’ханом, индиговым учеником.

Долго ждать не пришлось. Очень скоро в порезанной ладони появилось непривычное чувство тяжести. Халруджи с трудом сдвинул пальцы и коснулся руки учителя. Это было последнее движение, которое ему удалось. Рука каменела быстрее, чем солнечные лучи проникали в комнату. Между тем, пальцы учителя пошевелились, и их связь разорвалась. Иман со стоном оторвал руку от курагия и принялся ее разминать.

– Теперь давай локоть, – хрипло произнес он.

– Что вы делаете? – в изумлении спросил Сейфуллах, подбегая к ним с острым камнем.

– Спасаем меня, – хладнокровно произнес иман и с трудом сел, уцепившись за Аджухама. Курагий еще держал его ноги, но уже с наслаждением цеплялся за голову и плечи Арлинга, плотно прижимая их к себе. Больно не было. Регарди вообще ничего не чувствовал. Единственное неудобство было связано с неподвижностью, но учитель обещал, что оно скоро пройдет. Халруджи умел быть камнем. Когда-то иман обучил его и этому.

– Арлингу придется остаться здесь, а мы с тобой отправимся спасать мир, – едко ответил учитель, задерживая руку Сейфуллаха, которая метнулась к Арлингу.

– Его нельзя трогать, иначе курагий испугается и не отпустит мои ноги, – пояснил он, растирая свободной рукой колени.

– Да что же это такое? – растерянно пробормотал Сейфуллах. – Зачем это? Я без тебя не уйду, слышишь, Регарди? Ты мой халруджи, я тебе запрещаю!

– Он больше не халруджи, – ответил учитель, сбрасывая одну ногу и укладывая на ее место ногу Арлинга. – Сейчас ты освободишь его от клятвы.

– Пошел ты к дьяволу, мы так не договаривались! – вспылил Аджухам. – Не знаю, что вы там задумали, но если с этой штуки можно подняться только так, то на месте халруджи должен быть я. Уверен, что Арлинг лучше справится с почетной ролью по спасению мира.

– Ты нужен учителю, Сейфуллах, – терпеливо произнес Регарди. – Не думай обо мне, думай о Балидете. И о том, кому ты должен отомстить. Война продолжается, а мы проигрываем. Я свою часть уже отвоевал, дальше – твой черед. Ты пойдешь с иманом и поможешь ему найти Видяшего. Тебя знают в Самрии, ты – наследник Балидета. Тебе его поднимать.

– Мы можем положить на этот проклятущий стол другого! – закричал Сейфуллах, повисая на руках имана. Учитель уже полностью освободился и сидел на краю площадки, крепко стискивая Аджухама поперек туловища. Вставать он еще не решался.

– Там, в башне, полно серкетов! Арлинг мог бы выкрасть одного, мы бы привязали его к столу, а сами сбежали через крышу…

Сейфуллах бредил и понимал это. Арлинг уже ничего не мог. Руки и ноги превратились в камень. Голова налилась свинцом, невидящие глаза закрывались. Единственное, что мешало ему, это жара, которая усиливалась по мере того, как солнце поднималось от горизонта, заливая комнату ярким светом.

Рядом раздались звуки борьбы. Кажется, иман отвесил Аджухаму пощечину. Зря он так. Неожиданно Арлингу стало жаль Сейфуллаха. Захотелось сказать ему что-то хорошее, простое, более искреннее, чем вычурные слова о спасении мира. Но в голове уже не было мыслей. Они превратились в камень, заставив его желать только одного – чтобы иман с Аджухамом поскорее ушли отсюда.