Книга Змеи и лестницы - Виктория Платова

– И что?

– Просто пытаюсь понять, на каком языке вы общались. Вы знаете немецкий?

– Конечно, – на лицо Кирилла взбежала самодовольная улыбка. – А еще – английский. Немного говорю по-французски и по-испански. Могу объясниться на итальянском.

С таким счастьем – и прозябать в гостинице, пусть и четырехзвездочной, – мысленно удивился Вересень.

– Коплю деньги на Эм-Би-Эй, – как будто прочитав его мысли, сказал портье. – Мечтаю о Массачусетском университете. Но с Лоденбахом мы разговаривали по-русски.

Что такое таинственная аббревиатура Эм-Би-Эй, следователь уточнять не стал, – чтобы лишний раз не вызывать у поганца Кирилла чувство внутреннего превосходства. Наверняка какой-то хитро сделанный сертификат, дающий право выбиться из серой массы и примкнуть к интеллектуалам.

– Лоденбах беспокоился о вещах. Чтобы те не пропали. А говорил он с сильным акцентом. Но понять, чего он хочет, не составило труда.

Вещи. Такой парень, как Кирилл, наверняка, перетряс их всех, до последней нитки. Конечно, вряд ли хотя бы одна нитка застряла в этих акульих зубах, – для этого молодой человек слишком осторожен. Но поинтересоваться содержимым багажа Вернера Лоденбаха ему ничто не мешало.

– Расскажите мне о вещах, Кирилл.

– Каких вещах?

– Которые вы отвезли на Марата. Вы ведь собирали сумку в номере.

– Да не было там ничего особенного. Туалетные принадлежности, как я уже сказал. Несколько журналов… э-э… по экономике и финансам, на немецком и английском. И еще какой-то журнал. Я бы сказал – развлекательный.

– Специфически развлекательный? – уточнил Вересень.

Кирилл покраснел.

– Почему? Обычный. Про музыку, про кино. Такие любят подростки. Самих вещей было немного. Джинсы, свитер, две рубахи. Пара галстуков, шейный платок. Вроде все.

– Негусто.

– На четыре дня вполне достаточно.

– Ну, а какие-нибудь бумаги? Ежедневник, записная книжка?

– Нет.

– Ноутбук, планшет?

– Кто же оставляет в номере планшет? – искренне удивился Кирилл. – Такие вещи держат при себе.

– Ну, хорошо. А самого Вернера Лоденбаха вы видели?

– Вы разве не поняли? Вещи забрала женщина.

– Я не имею в виду тот день, Кирилл. Может быть, раньше? В гостинице?

И снова послышался акулий лязг.

– Один раз. Двадцатого утром, около девяти.

– Ведь это не вы оформляли его накануне. Не так ли?

– Да. Он заселился в другую смену, – вынужден был признать портье.

– Как вы поняли, что это именно Вернер Лоденбах?

– Он представился.

– Зачем?

– Ему нужно было передать письмо.

– Кому?

– Фамилия на конверте была странная. Похожая на венгерскую. То ли Барток, то ли Бартош. Ага! Арсен Бартош. Точно.

Вересень не слишком удивился тому, что портье помнит о не самых значительных событиях месячной давности: у человека, который владеет несколькими иностранными языками, отличная память по определению.

– Письмо у вас?

– Нет, конечно. Его забрали в то же утро.

– Кто?

– Видимо, тот человек, которому оно было адресовано. Арсен Бартош.

– Можете описать его?

Кирилл прикрыл глаза:

– Лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Плотный. Седой. Очень хорошо одет. Похож на дона Корлеоне.

– На кого?

– Фильм «Крестный отец» с Марлоном Брандо видели? Вот он похож на главного героя. Я еще подумал тогда – настоящий мафиози. Серьезный человек. Не то, что этот Лоденбах.

– А что не так с Лоденбахом? – насторожился Вересень.

– Да нет… Все так. Не знаю, как объяснить, – вздохнул портье. – Понимаете, публика у нас солидная, номера дорогие. Простой смертный… да и бизнесмен средней руки позволить себе такой номер вряд ли сможет.

– А Лоденбах смахивал на бизнесмена средней руки?

– На человека, который не туда попал.

– В каком смысле? Он вел себя неуверенно? Неадекватно?

– Нет.

– Он чего-то боялся?

– Этого я тоже не заметил.

– Что же тогда?

– Это – мое внутреннее ощущение, понимаете? Вот этот Бартош смотрелся здесь естественно. А тот парень… Лоденбах… Не очень. Как будто официант решил прикинуться Джеймсом Бондом. Я ясно выразился?

Вместо ответа Вересень достал из внутреннего кармана фотокарточку, переснятую с паспорта утопленника.

– Это он?

– А есть какая-нибудь другая? Получше качеством?

– Все, что имеем.

– Не могу сказать точно, но, в общем, похож. А Бартоша я узнал бы сразу.

– Думаю, у вас еще будет такая возможность, Кирилл. Это ваш дон Корлеоне… Бартош… Не справлялся относительно Лоденбаха? Ничего не просил передать ему?

– Нет. Просто взял письмо и все.

– А кто-нибудь еще мог бы опознать Лоденбаха?

– Не знаю. Может быть, Олег… Олег Батов, бармен. Наши гости любят проводить время в баре.

– Где я могу его увидеть?

– Терраса верхнего этажа. Он сейчас там.

– Ну что ж, Кирилл. Спасибо за помощь следствию.

– А… что произошло? – наконец-то, портье задал вопрос, который должен был задать уже давно. – У Лоденбаха неприятности?

– Боюсь, что несовместимые с жизнью. Я оставлю вам свой телефон. Если вспомните что-то еще – звоните.

– Конечно. Но я рассказал все, что знаю.

– Это придется подтвердить документально. Мы вас вызовем, когда понадобитесь.

…Поднимаясь на лифте на шестой, самый верхний, этаж, Вересень думал о Кирилле. Портье, который так не понравился ему в начале беседы, оказался очень ценным свидетелем. Такие свидетели, с хорошо тренированной памятью, – настоящая находка для следствия. Осталось только навестить дом на улице Марата, двадцать два. Правда, возлагать большие надежды на этот визит не стоит: те, кто убрал Лоденбаха, наверняка позаботились о собственной безопасности. В пользу этого говорят солнцезащитные очки на брюнетке: легкий камуфляж, призванный сбить с толку, ведь иногда очки меняют лицо до неузнаваемости. Да и была ли она действительно брюнеткой? Не суть важно. Эта женщина, скорее всего, проходной персонаж, ее использовали с единственной целью: заполучить оставшиеся в номере вещи. Фигура Арсена Бартоша, который предстал перед Кириллом в своем истинном обличье, – куда интереснее. Запоминающееся имя, запоминающаяся внешность… Не так уж часто по родному городу Вересня разгуливают Марлоны Брандо! Будь этот тип чуть менее экзотичен, история выглядела бы достовернее. Что-то смущало Вересня и, лишь добравшись до шестого этажа, он понял – что Дон Корлеоне, Джеймс Бонд – все это смахивает на кино! А Вересень и сам не заметил, как оказался в первом ряду, с ведром поп-корна, который кто-то сунул ему в темноте. Этот кто-то — и есть владелец кинотеатра, а также – киномеханик, билетер и кассир в одном лице. И фильм, что идет сейчас на экране, снял тоже он. А теперь сидит поблизости – возможно, на том же первом ряду – и наблюдает за реакцией простодушного зрителя.