Книга Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть 4. Демон и лабиринт - Александр Фурман

– Ну, варианты-то всегда есть, – скучным голосом возразил Морозов. – Честно говоря, я склоняюсь к тому, что сейчас нам было бы правильнее всего повернуть обратно. Пока погода снова не стала портиться…

– Как это – повернуть обратно?! – опешил Фурман. – Мы же еще не выполнили задание! Люди на нас рассчитывают! А мы тут погуляли в свое удовольствие, подышали свежим воздухом, и все? Нет, извини, я так не могу.

– Подожди, не кипятись! Я лично вовсе не считаю, что мы потратили время попусту. Во-первых, мы с тобой смогли пообщаться и обсудить интересующие нас обоих темы, а это уже само по себе не так мало. Я шучу, конечно… На самом деле за эти два с половиной или даже три часа мы провели тщательное обследование достаточно большого участка. Причем, обрати внимание, те, кто нас сюда направил, отметили его на карте как преимущественный район поиска. Мы с тобой облазили всю округу и убедились, что здесь отсутствуют необходимые для проведения слета условия. Но, поверь мне, в полученном нами нулевом результате нет ничего катастрофического. Более того, я бы даже взял на себя смелость утверждать, что такой результат совершенно нормален и естественен. Правда заключается в том, что подавляющее большинство остальных разведчиков точно так же вернутся в Москву ни с чем. Повезти может только кому-то одному или максимум двум. Но это уже просто дело случая. А мы с тобой честно выполнили порученное нам дело и можем с чистой совестью возвращаться домой…

Фурман злобно фыркнул.

– Тем не менее, Саня, если ты считаешь, что мы во что бы то ни стало должны проверить еще какой-то участок, я не буду тебя отговаривать. И уж конечно, не брошу тебя одного в этом гадком страшном лесу! Но взгляни еще раз на карту. Там, где, как тебе показалось, находится удобное для стоянки место, сбоку маленькими буковками написано: «Экспериментальные поля ВАСХНИЛ». Вот, видишь? То есть это не какие-то никому не нужные и заброшенные совхозные поля. Исходя из их принадлежности Академии сельского хозяйства, рискну предположить, что там все плотно засеяно какими-нибудь ценными экспериментальными сортами и культурами. А отсюда можно сделать вывод, что территория эта наверняка очень хорошо охраняется. И даже если на нас двоих сейчас никто не обратит внимания, огромную толпу туда точно никто не пустит… Но допустим, что там нет никаких экзотических посадок. Существует не меньшая вероятность, что это какие-нибудь экспериментальные поля аэрации, и тогда вокруг них будет стоять такая чудовищная вонь, что туда и на пару километров не подойти без противогаза. Если ты очень хочешь проверить, какая из моих версий окажется правильной, воля твоя. Мы можем сейчас двинуться дальше и несколько часов пробиваться через глухой незнакомый лес с помощью этой совершенно бесполезной карты, на которой, кстати, в этом районе почему-то не отмечено ни одной тропы. Думаю, нам очень повезет, если мы вскоре не окажемся в каком-нибудь огромном болоте. Но допустим даже, что мы еще засветло пройдем этот огромный лес без всяких приключений и не заблудимся в нем. Предположим также, что мы, ориентируясь по солнцу, как ты предложил, в конце концов выйдем приблизительно туда, куда нам нужно, и сможем подобраться к этим полям поближе. Что дальше? Ты должен отдавать себе отчет, что без еды и питья это будет для нас тяжелейшим испытанием. А ведь нам еще придется как-то выбираться оттуда. Судя по карте, железной дороги там нет. А это, скорее всего, значит, что мы должны будем проделать весь этот путь еще раз. Честно говоря, об этом даже подумать страшно. Нет, Сань, я бы не стал браться за это дело.

…Фурман чуть не расплакался от охватившей его бессильной злобы. Но, похоже, Морозов был прав. А если и не совсем прав, то все равно в правый висок и глаз Фурмана уже начало медленно ввинчиваться горячее адское сверло. Так что обратная дорога в любом случае будет пыткой.

Возможно, в поселке рядом с мостиком им удастся раздобыть воду, чтобы запить таблетку. Хотя бывало и так, что одной таблетки не хватало. И что он тогда будет делать…

– Саня, тебе решать. Но в этой ситуации никто не сможет нас с тобой упрекнуть, что мы могли сделать что-то еще и не сделали, – твердо сказал Морозов.

Фурман угрюмо молчал, не желая признавать поражение. Возненавидеть Морозова, как он того заслуживал, мешала головная боль.

– Не хочу тебя торопить, но время идет, – терпеливо заметил Морозов. – Если мы прямо сейчас двинемся быстрым шагом к станции, то у нас еще есть шанс успеть на электричку, которая отправляется примерно через час. А дальше по расписанию, насколько я помню, будет большое двухчасовое окно. Ну, так как мы поступим?

– Ладно, возвращаемся, – процедил Фурман.

– Я не сомневался, что ты примешь правильное решение.

Они сразу взяли такой темп, что внимание пришлось полностью сосредоточить на движении. Для вязнущего в болевом тумане Фурмана так было даже проще.

Когда они оказались в поселке, он поискал глазами колодец или колонку. Ничего. Конечно, можно было бы постучаться в один из ближайших домов и попросить воды запить таблетку. Но так как любая задержка была чревата опозданием на электричку, а потом и кошмарным двухчасовым ожиданием следующей, Фурман решил не останавливаться. Впрочем, в коротком сне на ходу он все же сделал это и, получив помощь от добросердечной одинокой женщины средних лет, испытал странное облегчение…

Шоссе по дороге к станции делало довольно большую петлю, поэтому Морозов предложил срезать путь и идти напрямик. Фурман вяло пробормотал, что это будет намного тяжелее: здесь-то травка, кусты, а кто знает, что там дальше, за теми холмиками, – вдруг болото. Но Морозов жестко сказал, что иначе им не успеть. Возражать было себе дороже, и они поперлись по пересеченной местности.

Становилось все жарче. На открытом пространстве солнце так по-летнему раскочегарилось, что Морозов вскоре решительно разоблачился по пояс и бодро призвал Фурмана последовать своему примеру. Куртку Фурман снял, а свитер так и не решился – байковая рубашка и майка под ним все равно уже давно промокли насквозь, и на легком, но порывистом ветерке немудрено было и простудиться; да и из-за головной боли ему становилось все хуже. Он начал отставать, и Морозову несколько раз пришлось его поджидать. Фурман наконец сказал ему про свою голову, и теперь тот посматривал на него с молчаливым сочувствием.

Как бы то ни было, большую часть пути они преодолели без особого труда. Но на самом последнем участке, когда до станции было уже рукой подать, их ждала коварнейшая полоса препятствий в виде вспаханного поля.

Двигаться поперек осыпающихся и проваливающихся полуметровых земляных волн было так тяжело, что Фурман почти сразу полностью обессилел и утратил всякую волю шевелиться. Он готов был отказаться от всего и просто повалиться в первую попавшуюся борозду; даже сказал Морозову, чтобы тот шел дальше один, а он, мол, посидит немного и догонит… Морозов велел ему держаться: Саня, нам осталось пройти какие-то жалкие пятьсот метров! Соберись, мы успеем! Предложил опереться на его плечо… Ну, это было бы уже просто черт знает что. Фурман трясущимися руками достал свою заветную таблетку, кое-как проглотил ее всухую, потом стянул через голову свитер и, матерясь про себя, пошел вперед напролом…