Книга Наша великая мифология. Четыре гражданских войны с XI по XX век - Александр Широкорад

В начале лета 1439 г. Улу-Мухаммед двинулся на Москву. По традиции потомков Калиты Василий II «отправился собирать полки за Волгу», видимо, в район Костромы. Защищать Москву великий князь оставил князя Юрия Патрикеевича. А 3 июля Улу-Мухаммед осадил Москву. Опять же по традиции отдельные татарские отряды пустошили московские княжества и доходили до границ Тверского княжества.

Улу-Мухаммед постоял под Москвой десять дней, но города взять не смог и двинулся назад. По пути он взял и сжег Коломну.

Любопытно, что булгарская летопись утверждает, что в поход на Москву Улу-Мухаммед отправился из Нижнего Новгорода, туда же он и вернулся обратно.[51]

В конце 1444 г. хан Улу-Мухаммед взял Муром. Причина этого похода была весьма прозаическая. Зима выдалась холодной, и татары уже совершенно объели окрестности Нижнего Новгорода. Узнав об этом, Василий II собрал большое войско и двинулся к Мурому. С ним шли князья Дмитрий Шемяка, Иван и Михаил Андреевичи и Василий Ярославич. Великий князь шел в поход «со всеми князи своими, и боляры, и воеводами, и со всеми людьми».

«Переднии полци» (воеводы), отправленные Василием II, побили татар и под Муромом, и «в Гороховце, и во всех инех местех». Основные же силы Улу-Мухаммеда отошли в Нижний Новгород. На этом кампания окончилась. Успокоенный легкой победой на востоке, Василий II поспешил вернуться через Суздаль и Владимир в Москву, куда он торжественно вступил 26 марта 1445 г.

Возможно, имело место и какое-то соглашение между Василием II и Улу-Мухаммедом. Я лично не люблю предположений, но в смуте XV века на Руси так много темных мест, благо наши дьяки и историки вдоволь постарались искромсать отечественную историю, что без предположений просто не обойтись. Во всяком случае, можно только московско-татарским договором объяснить поход московских воевод и двух татарских царевичей на земли Великого княжества Литовского, начатый еще в феврале – марте 1445 г. Союзники разорили Вязьму и Брянск и дошли почти до Смоленска. С богатой добычей и большим полоном они вернулись восвояси.

Великий князь литовский Казимир среагировал немедленно. Во главе литовского войска были поставлены ковенский староста Волимунт Судивой, виленский воевода маршалок Радзивилл Осикович, смоленский наместник Николай Немиров, полоцкий наместник Андрей Сакович и другие. Литовцы разорили Козельск, Верею, Калугу и Можайск. По новгородским сведениям, литовская рать «5 городов взя, и плени земли много и повева, и христьянсьству погибель велика бысть». Московские летописцы дают более точные сведения: против семи тысяч литовцев русские смогли выставить едва только сто можаичей, сто верейцев и 60 серпуховичей и боровичан. Воеводой у ратников князя Василия Ярославича был Жичев. Сопротивлялись они упорно. Так, под Козельском литовцы стояли целую неделю, но на реке Суходрев, притоке Угры, им удалось нанести поражение малочисленным войскам русских, хотя литовцы и потеряли убитыми 200 человек.

Среди погибших русских воевод был суздальский князь Андрей Васильевич Лугвица, служивший можайскому князю Ивану Андреевичу. Возглавлявший войска князя Михаила Андреевича Иван Федорович Судок Монастырев попал в плен. Затем он вернулся на Русь, служил Ивану Андреевичу и позднее вместе с ним бежал в Литву.

Трудно понять, зачем Василию II понадобилось нападать на Литву при полной неподготовленности западных рубежей Московского княжества к войне.

Стоит упомянуть и о походе в 1444 г. царевича Мустафы на Рязанские земли. Замечу, что сей царевич подчинялся не Улу-Мухаммеду, а сарайскому хану Кичи-Мухаммеду. Согласно летописи, он «повоевал волости и села рязанские и остановился в степи для продажи пленников, которых выкупали рязанцы. Когда пленные были все выкуплены, Мустафа пришел опять в Рязань, на этот раз уже с миром; хотелось ему зимовать в городе, потому что в степи не было никакой возможности оставаться: осенью вся степь погорела пожаром, а зима была лютая, с большими снегами и сильными вьюгами; от бескормицы лошади у татар перемерли. Когда в Москве узнали об этом, то великий князь отправил на Мустафу двоих воевод своих – князя Василия Оболенского и Андрея Голтяева с двором своим да мордву на лыжах. Московские воеводы нашли Мустафу под Переяславлем на речке Листани, потому что рязанцы выслали его из своего города. Несчастные татары, полузамерзшие, бесконные, не могшие владеть луками по причине сильного вихря, должны были выдержать нападение с трех сторон: от воевод московских, от мордвы и от казаков рязанских, которые упоминаются тут в первый раз. Несмотря на беспомощное состояние свое, татары резались крепко, по выражению летописца, живыми в руке не давались и были сломлены только превосходным числом неприятелей, причем сам Мустафа был убит».[52]

Несколько слов стоит сказать и о взаимоотношениях Василия II с сыновьями Юрия Дмитриевича. В 1440 г. при весьма странных обстоятельствах в Галиче умер Дмитрий Красный. Процитирую летопись в переложении Карамзина: «Меньший брат, Дмитрий, скоро умер в Галиче, достопамятный единственно наружной красотою и странными обстоятельствами своей кончины. Он лишился слуха, вкуса и сна; хотел причаститься Святых Таин и долго не мог, ибо кровь непрестанно лила у него из носу. Ему заткнули ноздри, чтобы дать причастие. Дмитрий успокоился, требовал пищи, вина; заснул – и казался мертвым. Бояре оплакали князя, закрыли одеялом, выпили по нескольку стаканов крепкого меду и сами легли спать на лавках в той же горнице. Вдруг мнимый мертвец скинул с себя одеяло и, не открывая глаз, начал петь стихиры. Все оцепенели от ужаса. Разнесся слух о сем чуде: дворец наполнился любопытными. Целые три дня князь пел и говорил о душеспасительных предметах, узнавал людей, но не слыхал ничего, наконец действительно умер с именем Святого: ибо – как сказывают летописцы – тело его, через 23 дня открытое для погребения в московском соборе Архангела Михаила, казалось живым, без всяких знаков тления и синеты».[53]

Возможно, князь был отравлен, но почему-то наши археологи не спешат исследовать его останки, находящиеся в Архангельском соборе в Кремле рядом с могилой великого князя Юрия Дмитриевича.

Василий II сразу после смерти Дмитрия Красного захватил Бежецкий Верх – самый лакомый кусок из его удела.

Мало того, осенью 1441 г. Василий II попытался внезапно овладеть Угличем – столицей удела Дмитрия Шемяки. Однако московский дьяк Кулудар Ирежицкий отправил Дмитрию Юрьевичу грамоту с предупреждением. Тот немедля ускакал на запад с частью дружины. Василий II приказал несчастного дьяка забить до смерти кнутом «по станам водя». Но взять Углич московское войско так и не смогло.

После снятия осады с Углича туда вернулся Шемяка и начал собирать войско. К нему приехал удельный князь Иван Андреевич Можайский, в очередной раз обиженный московской кликой (Василием II, Софьей Витовтовной и K°). Сия компания быстро осознала свою ошибку и послала грамоту Ивану Можайскому с предложением добавить в удел еще город Суздаль с окрестностями. От такого подношения Иван отказаться не мог и отправился в Москву. Но тут опять был допущен просчет – Суздаль находился в кормлении у литовского князя Александра Чарторижского (Чарторыского). Сей князь участвовал в убийстве великого князя литовского Сигизмунда и был вынужден бежать в Москву. Потеряв Суздаль, наш Гедеминович с горя отправился к Шемяке и стал одним из лучших воевод.