Книга Стрелы ярости - Энтони Ричес

Марк встретил его вопросительный взгляд.

– Мне помог в этом центурион Руфий, примипил. Он хорошо знаком с тамошними порядками, а это имеет большое значение.

– Что ж, Руфий, очень похвально, что ты избавил своего молодого коллегу от долгой процедуры выяснения отношений с кладовщиком. За это я угощу тебя чашей вина. А это, центурион Корв, полагаю, твой новый опцион?

– Опцион Кадир, примипил.

– Спасибо. Опцион, могу я взглянуть на твой лук?

Кадир вежливо отсалютовал и протянул ему оружие. Крякнув от натуги, Фронтиний попробовал натянуть тетиву, а потом вернул лук владельцу.

– Мне доложили, что ты сегодня убил из него шестерых человек?

Опцион кивнул.

– Да, примипил.

Фронтиний уважительно посмотрел на него, а затем сделал шаг назад, чтобы вся центурия могла его видеть, и возвысил голос:

– Солдаты Восьмой центурии! Хотя вы родились и обучались военному ремеслу в Сирии, сегодня вы стали частью доблестной Тунгрийской вспомогательной когорты – одного из самых прославленных подразделений на всей северной границе. Первая тунгрийская участвовала во множестве битв, из которых всегда выходила с честью. Мы побеждаем, чего бы это нам ни стоило. Мы побеждаем, хороним павших, оплакиваем их и идем вперед. Вам предстоит узнать ваших новых товарищей – стойких, непреклонных… Возможно, сейчас вы обескуражены, но скоро вы сроднитесь с ними. И я призываю вас вливаться в нашу жизнь прямо сейчас, поскольку времени на раскачку совсем не осталось. Добро пожаловать на войну.

Солнце клонилось к закату, когда Вторая когорта выдала убийц префекта Басса. Почтительно приглашенный примипилом Невто префект Фурий вышел на плац, где когорта простояла бо€льшую часть дня. Солдаты вытянулись по стойке «смирно» с мрачными, окаменевшими лицами. Двое солдат стояли перед Третьей центурией когорты, окруженные полудюжиной офицеров когорты. Фурий подошел к этой группе, внимательно разглядывая бледных испуганных бойцов, которые смотрели на него широко раскрытыми глазами. Префект повернулся к примипилу Невто и жестом указал на предполагаемых преступников:

– Это и есть убийцы префекта?

Невто мрачно кивнул.

– Да, префект. Этой центурией командует центурион Терций.

Терций сделал шаг вперед и отсалютовал.

– Солдаты Секунд и Авл. Они сознались в убийстве префекта.

Фурий подошел к преступникам и несколько мгновений молча смотрел им в глаза, а потом заговорил снова:

– Вы сознаетесь в убийстве своего командира?

Авл, у которого все лицо было покрыто синяками, не произнес ни слова и отвернулся. Секунд презрительно кивнул.

– Это я убил его. Одним ударом копья проткнул его бронзовые доспехи вместе с позвоночником. Мерзавец повалился ничком. Все, что он сделал… – Секунд мотнул головой в сторону второго обвиняемого, стоящего рядом с ним, – ударил префекта мечом, когда тот уже лежал на земле. Если вы жаждете мести – я тот, кого вы ищете. – Солдат сплюнул под ноги префекту и ухмыльнулся ему в лицо. – Басс был последней скотиной. Язык не поворачивается назвать его офицером. Чуть что не так – сразу наказание. Никогда слова доброго не скажет, никогда не даст ребятам выходной, если они хорошо поработали. Убил его я, но многие тоже хотели это сделать. Несколько недель, пока они не начали беспокоиться о возможном наказании, мне не приходилось самому платить за выпивку.

Фурий посмотрел на Терция, подняв бровь. Офицер покачал головой, не сводя глаз со стоящего перед ним солдата.

– Солдат Секунд – неисправимый бездельник, префект. Он пьянствует, отлынивает от работы, шляется по девкам. Он хорош в бою, но ему не хватает дисциплины.

– Понятно. А этот?

Авл отвернулся от офицеров и не поднимал глаз от земли, словно отрицая тяжко давившее на него бремя недавних событий. Фурий вытащил меч из ножен и, упершись острием в подбородок молчавшего солдата, заставил его повернуть голову и посмотреть ему прямо в лицо. Лезвие рассекло кожу, и по шее испуганного солдата потекла струйка крови.

– Почему? Почему ты напал на своего префекта, если он и так уже умирал?

Последовало долгое молчание, прежде чем солдат нашел наконец в себе силы произнести:

– Я его ненавидел. Он приказал меня выпороть.

Фурий перевел взгляд на Терция, желая получить объяснения.

– Дважды, префект. Десять ударов в первый раз и двадцать пять во второй. Как солдат Авл совершенно бесполезен. Он неряшлив, ленив, и боец из него никудышный. Префект Басс надеялся, что от порки он поумнеет.

Фурий кивнул, сердито глядя в лицо солдата.

– И вот он лежит беспомощный на земле, а ты с мечом в руках гонялся за варварами, и кровь все еще стучит в висках от возбуждения?

Авл закрыл глаза от нахлынувших воспоминаний.

– Я ударил его в шею. Один раз. Он не пошевелился, поэтому я больше его не бил.

Слезы побежали по щекам Авла. Его командир устало вздохнул и покачал головой.

– Ты сам видишь, что это за человек, префект. Он даже не может отвечать за свои поступки как мужчина.

Фурий задумчиво кивнул, а затем сделал резкий выпад вперед и вонзил меч глубоко в горло плачущего солдата, направив лезвие под углом вверх. Бездыханное тело повалилось на землю, кровь забрызгала блестящие доспехи обоих офицеров. Фурий отступил на шаг назад, махнув окровавленным клинком в сторону второго солдата.

– Твой товарищ умер быстро, поскольку он поступил безрассудно, не задумываясь. Он невольно, по глупости, стал соучастником преступления. Ты – настоящий убийца! Тебе придется заплатить дороже, чем этому дуралею. Свяжите ему руки!

Он отошел от солдата, по-прежнему держа в руке окровавленный меч:

– Вторая тунгрийская, слушайте меня…

Когорта стояла в полном молчании. Каждый хотел услышать все, что будет сказано их новым офицером. Пренебрежение сменилось завороженным вниманием. Префект указал на горизонт, где солнце уже почти касалось верхушек холмов.

– Вы успели выдать своих товарищей правосудию до оговоренного срока и сохраните жалованье за два месяца. Преступление этого человека… – он указал на валявшийся на земле труп, – заключалось в том, что он был слаб и оказался в не в том месте не в то время. Этот же человек… – он указал окровавленным мечом на Секунда, – напротив, заслуживает самого сурового наказания. Завтра утром он получит от центурионов когорты пятьдесят ударов плетью, а затем… – Фурий слегка улыбнулся, очевидно, наслаждаясь приговором, который он собирался произнести, – когда порка закончится и я буду удовлетворен ее результатом, он будет распят на кресте, и вся когорта промарширует мимо него. Это послужит уроком тем, кто до сих пор не понял, какое наказание полагается за столь тяжкое преступление. Его ноги не будут перебиты, поскольку он заслуживает самой медленной и мучительной гибели.