Книга Соло для влюбленных. Певица - Татьяна Бочарова

Лариса почувствовала, как ею овладевает страх. Сердце гулко и быстро стучало, пальцы похолодели, несмотря на жару. Вдруг она выдаст себя? Она никогда не умела врать в глаза и не любила это делать. На память сразу пришел рекламный клип, где девушка-агент проходит тест на детекторе лжи. «Мы ведь знаем, что она лжет!» – восклицал голос за кадром. Далее тот же голос удивлялся, как хитрой шпионке удается обман, на что девушка, не моргнув глазом, отвечала: «Рексона! Она никогда меня не подводит!»

Жаль, что в реальной жизни нельзя воспользоваться дезодорантом, для того чтобы отвести от себя всякие подозрения! А впрочем, чепуха все это! Чего ей бояться? На лбу у нее не написано, что она что-то знает. «Опель» стоит в Ларисином гараже, давно, с того самого дня, как она увидела машину Глеба в первый раз. Пусть он там и стоит полгода, а то и год, пока дело не закроется. Ужасно, что так все вышло, но ведь девочку уже не вернешь.

Лариса еще долго уговаривала себя, пока не успокоилась окончательно. Весняковская не должна ни о чем догадаться, и Лариса постарается, чтобы так и вышло. Постарается ради Глеба, который даже не подозревает, что первая их встреча произошла вовсе не в вестибюле театра, а на перекрестке, где случилась трагедия.

Наконец ей удалось прийти в себя окончательно. Перед тем как лечь спать, Лариса поставила в видеомагнитофон кассету с записью итальянского фильма-оперы «Риголетто». Она много раз смотрела запись и сейчас прокручивала отдельные отрывки и эпизоды, которые ей особенно нравились. Под конец просмотра в голову Ларисе пришла мысль, поразившая ее. Получалось, что весь их роман с Глебом происходил в точности по сценарию спектакля. Джильда знакомится с Герцогом в храме. Но для нее, Ларисы, театр Лепехова и есть храм. Именно здесь, на ступенях, ведущих вверх, в зал, она увидела его и с самого первого взгляда поняла, что не сможет пройти мимо. И теперь точно так же, как Джильда своего возлюбленного, она готова выручить Глеба из беды, в какой-то мере принять удар на себя. Разница лишь в одном: Джильда, не задумываясь, идет на смерть, чтобы спасти Герцога, а Ларисе предстоит взять на душу тяжелейший грех и обмануть правосудие. Ей-богу, одно стоит другого!

…Фильм закончился, пустой экран замерцал черными и серыми полосками. Лариса будто очнулась от забытья. Господи, что она такое несет? Какой храм? При чем здесь ее смерть? Все просто, проще не бывает. Ей понравился мужчина, она не хочет его терять. И аналогии с оперой здесь вовсе ни при чем.

Пора спать. Завтра предстоит день не из легких, и к черту излишнюю эмоциональность. Спать.

13

Утром от Ларисиного страха не осталось и следа. Голова была ясной, мысли стройными и четкими, словно за ночь ее сознание освоило новую программу и полностью овладело ею. Такое же точно холодное спокойствие и уверенность Лариса почувствовала год назад, впервые сев за руль оставленной Павлом машины. Она не преувеличивала, говоря Глебу о том, что никогда ни минуты не сомневалась в правильности своих действий за рулем.

Есть категория людей, отмеченных редким свойством. В обычной, повседневной жизни они кажутся вполне уязвимыми, мягкими и даже слабыми. Кто-то всегда превосходит их по властности, силе характера, быстроте принятия решений. Но, однако, мягкость эта только кажущаяся. Наступает определенный момент, когда требуется выдержка и хладнокровие, и вот тогда оказывается, что лучше их, покладистых и сговорчивых, никто этой выдержкой не владеет. Умение водить машину в данном случае очень показательно: с таким человеком за рулем ехать всегда легко и спокойно. Он не дергается, не делает лишних движений, умея одновременно не только полностью концентрироваться, но и вовремя незаметно расслабляться. Так же обстоит дело и с принятием решений. Один раз поставив перед собой цель, эти люди уже не отступят от нее, не будут колебаться, а: спокойно, шаг за шагом добьются ее осуществления.

Видимо, к такому типу людей принадлежала и Лариса. Она порой нервничала и сомневалась в себе, перед тем как окончательно сделать выбор, но, сделав его, становилась стойкой и упорной. Так было и в ее отношениях с мужем, когда она повергла в шок изумленного Павла, заявив, что не пойдет ни на какие компромиссы применительно к работе в театре. Так было, когда она впервые села за руль красной «ауди».

Так было и теперь.

Глеб, как всегда, опоздал минут на пятнадцать. Если он ночевал у Ларисы, то в театр они всегда приезжали вовремя, даже заранее. Но после ночного отсутствия его приходилось дожидаться всей труппе.

Певцы не злились, каждый находил, чем заняться в эти свободные минуты. Кто-то спешно догримировывался, кто-то потихоньку распевался, отойдя в дальний угол зала. Кто-то же просто точил лясы с компанией себе подобных.

Через некоторое время Глеб появлялся в зале, и тогда Лепехов начинал прогон. Последние недели к артистам труппы прибавился оперный оркестр. Оркестранты, в отличие от исполнителей сольных партий, к малейшим задержкам относились не столь спокойно. Почти все они работали в нескольких коллективах и дорожили каждой минутой своего времени.

Поэтому, вновь не обнаружив Глеба на месте, Лариса почувствовала легкую досаду на него: опять начнутся разговоры и упреки в его адрес, совершенно, кстати, справедливые.

Не успела ее досада по-настоящему разрастись и дотянуть до легкой сердитости, как Глеб появился в дверях. Он выглядел веселым и прямо с порога помахал ей рукой. Лариса кинула на него ледяной взгляд, делая вид, будто не замечает его приветственного жеста, но он как ни чем не бывало уже шел к ней, продолжая улыбаться.

Лепехов, занятый в это время разговором с дирижером оркестра, тут же засек появление одного из главных действующих лиц и велел начинать полный прогон спектакля, несмотря на то что Глеб не успел ни переодеться, ни наложить грим.

Солисты ушли за кулисы. Оркестр заиграл увертюру.

– Злишься? – шепотом спросил Глеб, наклонившись к Ларисе, поправляющей свой наряд Джильды, состоявший по замыслу Лепехова всего из нескольких деталей: длинной узкой юбки с разрезами до самого верха и почти полностью прозрачной, свободной блузки.

– Злюсь, – Лариса одернула юбку. – Ты каждый раз. заставляешь всех себя ждать.

– Да я не про то, – он обнял ее за плечи. – Я о том, что вчера не смог заехать. Не злись.

– Ладно, не буду. – Она все же попыталась освободиться от его рук, но Глеб лишь теснее прижал ее к себе. – Отстань, – прошептала она, смеясь. – Сейчас твой выход. Ты и на премьере будешь петь в этих своих брюках и футболке?

– А разве плохо? – Глеб пожал плечами и тут же, выпустив Ларису, легкой походкой направился на сцену петь свою первую арию.

Подошла Мила, до сих пор тихонько стоявшая где-то сбоку. Выразительно глянула на подругу, хитро подмигнула:

– Ну и наглость! И ты все это терпишь?

Из ее слов Лариса сделала вывод, что Мила прекрасно слышала весь их диалог с Глебом.

– Тише! – Лариса сделала подруге жест замолчать. Глеб на сцене начал петь, и ей хотелось послушать. Эту арию Лариса слышала почти каждый день в течение последнего времени, но готова была слушать еще и еще.