Книга Все прелести Технократии - Максим Волосатый

К ночи он оклемался практически полностью, и можно было отправляться в постель без опаски. Барок посмотрел в окно, за которым чернела ночная темнота, ревизовал состояние организма, констатировал норму и с наслаждением вытянулся на кровати. На сей раз он собирался проснуться полностью здоровым.

– Эй, Рудольф, – позвал Барок. – Слышь, сосед. Поздравляю с победой над похмельем. Спокойной ночи.

Рудольф промолчал. Барок ухмыльнулся и закрыл глаза. Ф-фух, отмучался.

И только появившаяся пару часов назад легкая головная боль немного отравляла жизнь. Хотя после всего произошедшего считать ее проблемой было несерьезно. Так, мелкая неприятность.

Глава 8

На следующее утро он уже так не считал. Головная боль было первое, что он ощутил после пробуждения. Еще не дикое, разламывающее голову чувство, но уже тонкая, тоскливая нота, ровным фоном звучащая в голове и обещающая вскоре превратиться в проблему.

Время пробуждения утром было назвать сложно, все же два часа дня, но дождливая хмарь на улице, спрятавшая оба солнца Алидады за плотным одеялом низких облаков, свела на нет любую разницу ощущений, оставив Барока наедине с разгромленной комнатой (кто ж вчера убирал-то?) и тихо ноющей головой.

Барок в очередной раз проклял привычно обидевшего Рудольфа за такое неприспособленное к жизни тело и попытался заняться делами. Хочешь, не хочешь, а уборку было делать надо, и еду готовить – тоже. С едой вышло просто: та самая, странно жужжащая машина с удовольствием слопала брикет, подсказанный памятью Рудольфа, и выдала с другой стороны вполне себе приличный кусок мяса. Барок его съел, сказал спасибо и, горестно вздохнув, отправился убираться в компании с непрекращающейся головной болью.

Когда он закончил (эта уборка уже становилась почти проклятьем, Барок начал понимать Рудольфа с его бардаком), время склонилось к вечеру. И без того сумрачный день, испятнанный косым дождем, тихо откланялся, извинившись за неудачную попытку. Дом опять был чист, есть не хотелось, хотелось отдохнуть. Но и тут Бароку не суждено было расслабиться. Треклятая головная боль, как и обещала, не только не ушла вместе с выкинутым мусором, а вовсе наоборот: обрадовалась чистоте и по-хозяйски заняла все свободное место и время. Вот тут Барок затосковал по-настоящему. Каждое движение приносило горячую волну, делящую голову на две половины и наделяющую каждую из них своим особенным ощущением. Глаза слезились, тело отказывалось двигаться, нужно было срочно что-то решать.

А что тут решать? Барок привычно обратился к памяти все так же молчащего Рудольфа. Память услужливо подсказала: таблетки. Спасибо. А какие? И где?

Поход в ванную облегчение принес не сразу. В указанном ящике между полуоткрытыми коробками каких-то лекарств Барок честно попытался найти белую с красным пластиковую бутылочку с полустертой надписью. Нашел.

– Оно? – хрипло вслух поинтересовался он у Рудольфа и постарался прочитать неразборчивое название. – … «…радость». Причем тут радость?

Барок озадаченно нахмурился, и тут началось что-то странное. Память, та самая, отвоеванная у Рудольфа память, вдруг замолчала. Напрочь. Не вся, только та, которая отвечала за эти таблетки. Что такое? Барок, морщась от накатывающих волн боли, попытался разобраться, куда оно все делось. И каково же было его удивление, когда слабые следы исчезнувших воспоминаний привели его … к серой стене в их общем сознании. Туда, куда Рудольф спрятал все самое ценное и личное.

– Зачем оно тебе? – совершенно искренне изумился Барок. – Воспоминания больного детства?

Рудольф молчал.

– Эй, – у Барока не было времени на миндальничанье, голова грозила развалиться уже в ближайшие несколько минут. – Заканчивай придуриваться. Что там такого? Это они, или нет?

Тишина. Рудольф, казалось, вообще исчез из его головы. Да что происходит, в самом-то деле?! Барок еще пошарил рукой в груде медикаментов и добыл еще одну бутылочку. Тоже с полустертой красно-белой надписью. Он опять попытался найти что-либо в своей обделенной памяти, но все, что относилось к «красно-белой бутылочке» было заблокировано. Барок нахмурился: Рудольф что, издевается? Или решил угробить его посредством головной боли?

Он переворошил все оставшиеся коробки: больше ничего похожего, а все, что лежит в шкафчике – это точно лекарства. Угу, Барок выставил на полку перед собой обе бутылочки. И что ему делать? Последняя попытка узнать хоть что-нибудь…. Без толку. Ну, гад, подожди у меня. Вот только бы голову вылечить….

Таблетки в коробочках были одновременно и похожи друга на друга и нет. Красными они были и там и там. Вот только на таблетках в первой из обнаруженных бутылочек улыбалась задорная мордочка, ловко нарисована одним штрихом, а во второй – всего лишь две рукописные буквы «в» и «н». И чего это? «Внимание»? Он осторожно прислушался к своему сознанию. Бесполезно. Никакой помощи. Барок даже негромко взвыл от злости. Голова болела все сильнее, надо было срочно определяться.

Барок собрал в кулак остатки мышления, до которых боль еще не добралась, и попытался принять решение. Итак: что такое эти буквы, он не понимает, а улыбающаяся мордочка выглядит довольно безобидно. В шкафчике лежат только лекарства, так что отравиться он рискует не очень сильно. Ой, как голова-то болит. Ну? Определяемся? Барок поднес к губам таблетку с мордочкой… и неожиданно другой рукой закинул в рот «буквы». Что, Рудольф, получил? Он воткнул мысленный взгляд в серую неподвижную пелену, и расстроился: ни звука. Ни движения, ни вздоха. Ни-че-го. Вот так, значит? Ну что же, получи. Таблетка с мордочкой тоже отправилась в живот. Что теперь скажешь? Тоже ничего? Как так?

Ах ты, червяк. Барок обозлился окончательно. Ну, раз тебе все равно, что происходит с твоим телом, то, может быть, сейчас ты соизволишь хоть на секунду выглянуть из своей раковины?

Барок одним махом вытряхнул на ладонь горсть задорно улыбающихся мордочек, на мгновение замер, ожидая реакции, не дождался, и залихватским жестом отправил их в рот. Ну что, соседушка, помирать вместе будем? Тело-то не только мое….

И расплылся в довольной улыбке: Рудольф все-таки не выдержал. Серая стена дрогнула, пропуская какое-то сообщение, … и вновь окаменела. Барок вцепился в полученную информацию. Это было … ехидное пожелание удачи.

Барок озадаченно почесал затылок: это он что имел в виду?

Ответ он получил уже через полчаса, когда боль ушла. Из головы. И перешла…. Нет, ну, не совсем, чтобы перешла именно боль, но….

Барок изумленно уставился на свои штаны. Это вот так действуют таблетки от головной боли? Что это? В штанах, на месте приспособления для слива из организма лишней жидкости вспух огромный пульсирующий бугор. Все ощущения, как будто сговорившись, устремились к нему. Что происходит? Барок судорожно зашарил по закромам памяти и обнаружил, что информации по этому поводу тоже нет. Совсем. Этот небольшой шланг в его штанах был предназначен только для походов в туалет и точка. Да не может такого быть. Барок, путаясь в разбегающихся мыслях (да что такое? куда вы? зачем вам всем этот бугор?) все же нашел, куда спрятались все знания на эту тему. Опять Рудольф! Нет уж, на сей раз ты все отдашь. Барок рванул на себя перегородку в голове…, и покачнулся, чуть не потеряв сознание от удушья: эту информацию Барок посчитал личной и жизненно важной. Скорее умрет, чем поделится.