Книга Сезон охоты - Светлана Алешина

Откуда только силища такая берется! — успела восхищенно подумать я.

Виктор перешагнул корчившегося на полу блондина и открыл дверь.

— Там еще один, — вспомнила я.

— Знаю, — Виктор подтолкнул меня к выходу, а сам остался в тамбуре, — иди к машине, я сейчас.

— Понятно, — кротко кивнула я и, открыв вторую дверь, шагнула на улицу.

— Стоять! Назад! — заорали сзади меня.

Не иначе как шатен, решила я, что они, ничего поинтересней, чем «стоять», придумать не могут? Как заезженная пластинка, ей-богу! Я так и замерла, стоя одной ногой на улице, а другой в тамбуре больницы. Уйдем мы отсюда когда-нибудь или нет? Словно в ответ на этот вопрос за моей спиной раздался сухой и резкий звук ударов. После первого удара громыхнул о пол упавший пистолет, после второго — воздух резанул короткий полувскрик, полувздох, после чего на пол свалилось что-то тяжелое…

Я оглянулась. Занимая почти весь тамбур, на полу лежал шатен, рядом с ним валялся такой же, как у блондина, пистолет с глушителем. Виктор выталкивал меня наружу.

— Я же сказал, — почему-то шепотом произнес он, — в машину.

Больше я не стала медлить и, ноги в руки, понеслась к поджидавшей у главного входа «Ладе». Вскоре ко мне присоединился мой напарник.

Глава 8

— А ты молодец, — слабо улыбнулся он, отчалив от больницы, — здорово придумала упасть!

Ну надо же, молчаливый сфинкс заговорил! Выходит, я действительно молодец, смогла завоевать одобрение такого невозмутимого и каменно-равнодушного субъекта, каков Виктор.

— Это ты — молодец, — ответно улыбнулась я, — что бы я без тебя делала!

— Сотовый, — лениво произнес он.

Я и не обратила внимания на то, как в моей сумке надрывается мобильник, — до того ли было! Я с благодарностью посмотрела на Виктора, спасибо, мол, ты и тут меня выручаешь, и, достав трубку, прижала к уху, выдвинула антенну. На том конце встревоженная Маринка.

— Он очнулся… — Она прерывисто дышала, явно напуганная.

— Ну и прекрасно, — разомлев от сознания безопасности, промямлила я.

— И давай стонать…

— Ага… — прикрыла я веки, в то время как недремлющий Виктор управлял «Ладой».

— Что ага?! — взорвалась Маринка. — Я ему — новокаина, он проглотил, смотрит на меня как на инопланетянку…

— Ну, ты-то, надеюсь, объяснила ему все, напомнила?

— Напомнила, — с упрямой обидой процедила Маринка, — только боль-то у него, видно, не прошла, все стонет и стонет.

— Это тебе не комариный укус, — назидательно ответила я, — а ранение в плечо.

— Да я понимаю…

— И что же с ним теперь?

— Заснул, — с язвительной интонацией произнесла Маринка.

— Ну вот видишь, — облегченно вздохнула я, — не понимаю, что ты тогда так бесишься…

Здесь я, конечно, лукавила, потому что знала: бесится Маринка из-за того, что я «коротаю» время с Виктором. Но и она выдавала свое ревнивое опасение за беспокойство по поводу стонов больного Лютикова.

— А ты почему трубку не берешь? — с раздражением спросила она.

Да простится ей эта женская злость! Я-то знаю, как она бывает добра и внимательна, когда все мы в редакции, в непосредственном с нею соседстве ведем обычные рабочие беседы.

— Занята была, — с ударением на первом слове отозвалась я, посылая немому как изваяние Виктору заговорщический взгляд.

На этот раз он даже не усмехнулся. Просто правил моей «ладушкой».

— Чем, если не секрет? — настаивала на подробном отчете Маринка.

— Одним больным и двумя здоровыми бандитами, — зевнула я так, чтобы и Маринке стало слышно, — Виктор занимался аналогичным делом.

— Вы сейчас куда? — осведомилась она.

— Видно будет, — с садистской беззаботностью ответила я.

— Слышь, Бойкова, хватит из себя Терминатора разыгрывать!

— Не совсем удачное сравнение, — ехидно усмехнулась я, — ладно, приеду, расскажу о наших подвигах. Я тебе сама минут через десять позвоню.

— Тебя дождешься!

Я закончила этот дамский треп с Маринкой и набрала телефон редакции. На проводе оказался Кряжимский.

— Сергей Иванович…

— Да, Оля, я тут кое-что выяснил, — перешел он сразу к делу, — семья Гулько проживает по адресу улица Смирновская, двадцать семь «Б», квартира сорок девять. Жену зовут Софья Исааковна, дочь — Анна, а сын — Яков.

— Спасибо.

— У него жена, дочь и сын. Но сын вроде бы живет отдельно. Ты поедешь на Смирновскую?

— А как же! Хочу вам, Сергей Иванович, сказать, что ваша версия подтвердилась: за всеми этими убийствами стоит Парамонов. Так что теперь найти эти материалы и напечатать их — дело нашей чести.

— Как ты это выяснила? — полюбопытствовал Кряжимский.

Я кратенько рассказала ему суть.

Как и обещала, я тут же следом позвонила Маринке, предупредила ее, что едем не домой, а по одному адресу. Она немного поныла, как обычно, но смирилась. А что ей еще оставалось делать? Попутно мы обсудили с ней необходимость найти кого-нибудь, кто мог бы приходить ко мне два раза в день — делать Лютикову перевязки. Не бесплатно, конечно. Маринка пообещала одну свою знакомую медичку. Я дала добро. На том и порешили.

До Смирновской ехали молча, в обычном, так сказать, режиме. Виктор следил за дорогой, я глазела по сторонам. Странно, но нахлынувшая было на меня дрема исчезла, уступив место бодрости. Я пробовала представить себе жену Гулько, его дочь и сына. Мое воображение рисовало зажиточное, но натерпевшееся страху и мучений семейство, довольно замкнутое и недоверчивое. И вот мне сейчас придется это отчуждение и недоверие преодолевать, доказывать свою бескорыстную заинтересованность в деле Григория Петровича. Въехав во двор большого дома, мы вместе поднялись на лифте на четвертый этаж. Причем Виктор первым покинул кабину лифта и, выйдя на лестничную площадку, проделал все те маневры, которые считают необходимым выполнять профессиональные телохранители, дабы обеспечить своему клиенту максимальную безопасность.

— Можно, — шепнул он.

Я отпустила лифт и замерла перед обитой деревянной рейкой стальной дверью фирмы «Кайзер». Позвонила. Дверь тут же распахнулась, словно нас ждали. На пороге возникла худощавая фигура женщины с приятным интеллигентным лицом. Его не уродовала даже гримаса страха, застывшая на нем. Ей на вид лет сорок пять. Короткие каштановые волосы открывали еще гладкий лоб. Видно, что она следит за собой: ее живые миндалевидные глаза тонко подведены, на щеки наложен румянец, на губах алеет помада. Женщина была облачена в классические коричневые брюки и бежевую блузку навыпуск.