Книга Аромат жасмина - Дебора Мей

– Но я должна знать, что там происходит! – простонала она. – Нужно что-то сделать! Я должна помочь своей девочке. Как бы мне хотелось вышвырнуть вон этого подлеца!

Ответом ей был приглушенный дверью смех барона. Внезапно Аманда сообразила, что можно сделать.

– Шампанского, быстро! – приказала она дворецкому, следовавшему за ней по пятам.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем слуга вернулся. Он толкал перед собой тележку из полированного бука, на которой стояли серебряное ведерко со льдом и бутылкой шампанского, пара бокалов и ваза с фруктами. Аманда нервно указала ему в сторону комнаты дочери, а сама скрылась в соседних покоях.

Одернув ливрею, Людвиг деликатно постучал. Дверь отворилась, и он с достоинством вкатил тележку в комнату. Немного погодя слуга вышел, а дверь за ним мгновенно захлопнулась. Помедлив, дворецкий направился к своей госпоже и доложил:

– Они играют в бридж, мадам.

– В бридж? – Аманда обрадовалась и расстроилась одновременно. Конечно, хорошо, что барон держит свое слово, но играть в карты! Странное занятие для влюбленных.

– Похоже, барон обладает довольно необычным вкусом. Неужели он заслужил свою дурную репутацию только тем, что так же непредсказуем, как моя дочь? В таком случае они действительно подходят друг другу.

– Зачем нам шампанское? – Элиза раздраженно уставилась на тележку.

– По-моему, это очень кстати. Я не прочь немного освежиться, – заметил Фридрих. – Проигрыш в карты всегда вызывает жажду.

Он откупорил шампанское и наполнил бокалы.

– Тебе, милая, следует привыкать к вкусу игристого вина, – посоветовал Ауленберг, заметив, что Элиза, сделав маленький глоток, скривилась. – Кстати… давно хотел у тебя спросить: почему ты так настроена против любви? Всегда находил это чувство весьма приятным.

– Я не против самой любви… – замялась Элиза и, пытаясь справиться со смущением, сделала вид, что выбирает в вазе более румяное яблоко. – Просто мне не нравится, когда меня заставляют делать то, к чему я не чувствую склонности. Восторг, учащенное сердцебиение от музыки или чтения модного романа – все это так глупо. А умение себя преподносить кавалерам с лучшей стороны, все эти бесконечные ванны, кремы, лосьоны, духи, постоянное шитье новых платьев? Я пыталась объяснить матери, что подобная жизнь не для меня, но она даже слушать не хочет. Она хочет сотворить из меня очаровательную соблазнительницу. По своему подобию.

– Ты считаешь, что, получив свободу, не станешь всем этим заниматься? Неужели ты будешь довольствоваться всего лишь дюжиной платьев вместо того, чтобы следить за модой? Ни за что не поверю, что женщина может отказаться отдухов и блеска драгоценностей, – с сомнением покачал головой Фридрих.

– Возможно, ты прав, но я считаю все это глупой чепухой. Я не желаю мириться с тем, что женщина должна постоянно беспокоиться о том, чтобы доставить удовольствие мужчине. Вне зависимости от того – муж он ей или любовник, – с серьезным видом объяснила она и заметила: – Во втором случае это еще хуже. Ведь мужчина всегда может найти себе новую подругу, красивее или моложе прежней. Именно поэтому законным женам, наверно, живется проще.

Услышав последнее соображение, Фридрих не удержался и разразился громким хохотом.

– Ничего смешного в этом нет, – краснея, пробормотала Элиза. – Муж обеспечивает супруге жилье и положение в обществе, а жена, в свою очередь, ведет его хозяйство и заботится о детях. Это честное соглашение, и никому не надо волноваться и думать о такой глупости, как любовь. Разве я не права?

Ауленберг с сожалением смотрел на Элизу. Неужели она и в самом деле верит в то, что можно прожить без любви, а законный брак – всего лишь формальная сделка?

– Должен тебя разочаровать, – покачал он головой. – В браке, безусловно, есть свои хорошие стороны, но чаще всего семейная жизнь вызывает у супругов взаимное отвращение.

– Вот именно поэтому я и не собираюсь выходить замуж! – воскликнула Элиза. – Лучше самой справляться с жизненными трудностями, нежели жить с человеком, с которым у тебя нет ничего общего. Даже самая сильная страсть когда-нибудь приходит к своему завершению, и любовники надоедают друг другу!

Вот это да! Неужели между ее родителями произошел разрыв? Откуда бы девушке знать о таких проблемах? Быть может, именно по этой причине Аманда решила по своему усмотрению устроить судьбу своей дочери?

– Значит, ты надеешься прожить без любви? И без общества мужчин? – с коварными нотками в голосе спросил барон.

– Не знаю, – честно ответила Элиза. – Возможно, когда-нибудь я встречу человека, с которым найдется о чем поговорить. Наверно, мы станем друзьями… В любом случае, я хочу жить честной жизнью и заниматься тем, что мне по душе.

– Любопытно будет на это посмотреть, – резко заметил Фридрих. – Но неужели тебе не хочется иметь своих детей?

Лицо девушки порозовело.

– Об этом я пока что не думала. Но иметь незаконнорожденного ребенка не хочу. Это слишком жестоко для него.

Фридрих хмуро посмотрел на нее. Их разговор все время вертится вокруг посторонних проблем. Похоже, в деле обольщения он впервые в жизни не продвинулся ни на шаг.

Девушке не понравилось выражение его лица, и она озабоченно спросила:

– Что такое? У меня что-нибудь не в порядке? – ее руки беспокойно пробежались по корсажу и юбке.

– Все прекрасно, – Ауленберг окинул ее унылым взглядом. – И поэтому плохо. Ты выглядишь слишком невинно. В тебе нет ни малейшего проблеска влюбленности. И твоя матушка это сразу же заметит, – он неожиданно лукаво улыбнулся. – Она сразу заподозрит твой обман. И тогда нашей игре придет конец.

– И что же мне теперь делать… – мысли девушки лихорадочно заметались, ища выход из положения. Время неумолимо бежало вперед, и близилась пора спускаться в гостиную.

– Доверься мне… – коварно улыбаясь, барон подошел к Элизе и ласково провел пальцами по ее щеке. Он почувствовал, что девушка мгновенно напряглась, и придвинулся еще ближе. Не успела она отстраниться, как Фридрих вытащил несколько шпилек из ее высокой прически и слегка растрепал локоны, упавшие на девичью грудь.

Элиза стояла, словно пойманный дикий зверек, не в силах двинуться. Она неожиданно поймала себя на мысли, что ей приятны прикосновения барона. Когда его руки принялись приводить в беспорядок кружева, прикрывающие грудь, она попыталась запротестовать, но не смогла выдавить из себя ни единого слова. Отчаявшись, девушка подняла на Фридриха умоляющие глаза и испуганно заморгала, встретив призывный мужской взгляд. Взгляд, которого она избегала в течение последних двух часов и которому трудно было не подчиниться…

– Теперь все? – срывающимся шепотом спросила она.

– Не совсем.

Прежде чем девушка успела опомниться, Фридрих наклонился к ней и прильнул к ее губам. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем, во время их ночного посещения ресторана. И поразил он прежде всего самого барона. Ауленберг никогда не чувствовал ничего подобного, и чем дольше длился поцелуй, тем сильнее разливалось по его телу ощущение блаженства. То, что он сейчас испытывал, было похоже на глоток родниковой воды в жаркий день.