Книга Курортные развлечения - Марина Серова

Бойков, не останавливаясь, направился к месту взрыва. На ходу он обратился к рослому светловолосому мужчине:

— Что за бомба?

— Пластиковая, крепилась с внутренней стороны двери. Срабатывала на размыкание. Бомба сама по себе достаточно профессионального класса. А установить ее мог любой школьник. Единственное: при использовании подобного рода взрывателей требуется точный расчет. А расчет простой — чем больше тротила, тем мощнее взрыв. В данном случае взрыв направленный — на входящего.

Заговорил Геннадий:

— Родственникам сообщили?

— Да, Сергей к родителям поехал. Ребята все в шоке.

— Найти бы этого «школьника» и повесить за уши на елку на всю оставшуюся жизнь. Артем, давай так. Бери этого деятеля на себя. Хочешь — через милицию или через своих. Завтра созвонимся.

Все это время я молча соображала. Когда заминировали дверь? Я была твердо уверена, что свидетелей моего ночного переезда, кроме тети Насти, не было. Утром никто еще не знал о моем перемещении. То есть входящей-выходящей меня никто не видел.

Еще вариант — побывать в моем прежнем номере и убедиться, что я там больше не живу. Практика открывания дверей отмычками мне хорошо знакома — сама использую по мере надобности. Но, опять же, нужно узнать новый номер. Самое разумное и, наверное, единственное объяснение — тетя Настя. Как говорится, язык и до Киева доведет, а уж болтушка тетя Настя еще дальше…

Наконец мы дошли до места взрыва. Дверной проем светился большой дырой. Все вокруг было забрызгано ошметками штукатурки, оплавившегося пластика и обуглившейся древесины. Посреди места трагедии зияли огромные черные пятна. Вполне возможно, что эти последние, все, что осталось от нашего боцмана. Зрелище было отвратительное. Я представила, что в шесть сорок пять работники «Скорой помощи» могли соскребать с этого потемневшего пола Таню Иванову. Меня чуть не стошнило.

Милиция, видно, находилась на этаже давно. Опрос всех свидетелей был окончен, и оставался, пожалуй, последний — я. Строгий пожилой подполковник запротоколировал все мои ответы. Ознакомившись с удостоверением детектива, он попросил дать личную оценку случившемуся. Я наивно пожала плечами, изображая полную растерянность. Меня отпустили довольно быстро, и я спустилась вниз.

Хотелось вдохнуть свежего воздуха.

Постепенно стали нарастать решительность и злоба. Очень конструктивная злость. Такое состояние часто помогает в работе. Один мой знакомый следователь всегда пытался меня убедить, что слепая злость толкает на ошибки и промахи. Чушь. Может быть, со слепой злобой так оно и есть, но это уже ярость. Я говорю о профессиональной трезвой злости. Когда ты четко знаешь, чего хочешь и почему. Так и сейчас. Я хотела довести начатое дело с кассетами до конца. А теперь к нему присоединилось и мое личное…

Бойкову сейчас было не до меня, да это и к лучшему. К тому же он быстро уехал. Я снова поднялась на третий этаж и спокойно проникла во взорванный номер. Я оперативно переоделась в удобную для предстоящей работы одежду. На мне были джинсы, куртка, мягкие кроссовки и кемпель с длинным козырьком. Такой козырек мог достаточно хорошо скрыть лицо от любопытных окружающих. Нужные мне вещи я очень быстро упаковала в свою дорожную сумку. После чего постаралась незамеченной выскользнуть из гостиницы.

У входа в здание, из которого я выходила, сидела на лавочке печальная тетя Настя. Взгляд бессменной дежурной был грустно-отрешенным, и я надеялась незаметно пройти мимо нее. Не удалось. Как бы опомнившись от тяжелого сна, Анастасия Наумовна (именно так ее и звали) заговорила со мной:

— Да що ито, ну все несчастия нам на голови пали! А, Таничка? Що за напасти! На Свиточку прям глядить страшно — побелела вся. Да гди ж это видано, щоб на женщину стоко горя пало? Не далее как вчерась, постой… какой вчерась — сигодня инспекция приходила, как ее там, милиция, или полиция, нервы трепали. Электричества у нас, видите ли, много нагорает. Що там у них, не знаю, то ли себестоимость, затраты какие-то. А уж нонешний взрыв — уму непостижимо! Бандитство какое-то.

— Милиции вы сказали про инспекцию?

— А як же, казала, казала.

— И что за полиция такая?

— Да счетчики им, видите ли, не ндравются. Он меня аж запужал, прям, гутарит, що штрафы огромадные сделают, а то и вообще передадут в ведение кого-то другого.

— А когда ушли эти налоговщики, не знаете?

— Вот уж не можу сказать. Но в три часа их точно не было. Я днем бельем занималась, а апосля трех с этажа ни на шаг.

— Подожди, подожди, теть Насть, давай подробно. Кого и когда ты встретила?

— Подожжи, дай припомнить-то. Ты же в час уихала, так? Ну так мы с тобой распрощались, и я пошла белье принимать у прачки. Сегодня ж четвирг, вот, стало быть, смена белья. Потом я пришла за бумагами, сразу не взяла — пришлось вертаться. А на этаже этот, с бородой.

— А кроме бороды, что запомнили?

— Да за такой бородой и не разглядеть ничего, не борода, а помело. Вся такая торчит в разные стороны и цвета непонятного, прям рыжая какая-то, да что рыжая — красная. Я аж напугалась. И очки на ем черные. Вот… только борода да очки. И, кажется, портфель, как его… гладкий такой…

— «Дипломат»?

— Ну, в точности, он, «дипломат».

— И что он вам сказал, этот рыжебородый в очках?

— Он? Да это я ему казала, чего ж он тут ходит? Я ж всех жильцов в лицо знаю, а этого уж точно не запамятовала бы.

— И что он?

— Книжечку показал, красную с гербом. Корки прям толстенные. Буквавки на них такие желтенькие. Инспектор, налоговый, так и написано — ИНСПЕКТОР. Сказал, что по счетчику у нас показатели неверные — он проверил, и что затраты, или не знаю чего там, нам пересчитают.

— Тетя Настя, а ведь счетчик в конце коридора находится, сразу за сорок второй комнатой, так?

Тетя Настя чуть задумалась и выпалила:

— Так это они, ироды, и взорвали, то есть он. Ну так точно. Никаких тут инспекторов ране не ходило, так и взрывов не було.

— А как этот инспектор уходил, вы видели?

— Да как попрощался, так и пошел по коридору к выходу. А мине как раз к прачке бежать надо было, белье принимать. Я взяла бумаги и сразу вниз спустилась.

— И его не встретили?

— Нет, как в воду канул. Да, я еще с документами возилась, он за это время и утек…

— Да, теть Насть, а вы про мой переезд с кем говорили?

Тетя Настя сделала глаза тарелками и, набрав побольше воздуху в легкие, выговорилась:

— Да що ты, разе ж я не разумею, Таничка, да ни словичка не говорила. Как на духу, ни-ни! Никому я ничего…

— Ну ладно, тетя Насть, я до аптечного ларька дойду. А то что-то нервы расшалились да и голова болит.

— Так у мине цитрамон есь. Поможет.