Книга Тростниковая птичка - Ольга Смайлер

Я снова вдохнул Сонин запах, уверенно отделив его от запаха чистого белья после ДезУшки, и стремительно провалился в сон.

Мое возвращение в автобус прошло буднично, чему я безмерно порадовалась. Разве что Малышка стала еще показательней дистанцироваться от нас с Мией, чему мы были только рады.

Я устроилась на своем месте у окна, и задремала — болезненная слабость давала о себе знать. Проснулась уже во время остановки и вопросительно глянула на Мию, та вздохнула:

— Скоро "ничейные" земли, скорее всего Серые Братья попытаются напасть. Они за невестами охотятся.

Я не поняла из объяснения ничего, кроме того, что мы ожидаем нападения, и решила, что мне этой информации вполне достаточно.

Повернувшись к окну лениво скользнула взглядом по нашей колонне… и замерла, наконец осознав, что странные металлические штуковины на машинах, которые я принимала за некий вывих конструкторской мысли — это оружие, в памяти тут же услужливо всплыло слово "пулеметы". Пусть не современные, словно сошедшие с иллюстраций про первых колонистов, но вполне смертоносные, пулеметы щетинились, как рассерженный пес, охраняющий хозяев. К нам в салон забрался старый знакомец Брендон, в боевом облачении и с оружием в руках, так сильно отличавшимся от

— Гранатомет? — попыталась я поддержать разговор, схватившись за еще один всплывший в памяти термин

— Он самый, противопехотный, — хмыкнул в ответ Брендон, — да вы не волнуйтесь, автобусы у нас бронированные, а Серые Братья рисковать не любят, так, на нервы подействуют если…

Я снова оглядела ощетинившуюся оружием машину, пытаясь понять, почему же она кажется мне такой знакомой, а потом нахлынуло воспоминание. Мне было двенадцать, на Земле вступил в свои права апрель, на улице было солнечно, сухо и пахло весной, а мне совершенно не хотелось ходить в школу. Мама улетела на две недели по заданию Старших Лисси, а отцу позвонил дядьБоря, один из его старинных клиентов, уже давно ставший старым другом. Вот так я и оказалась с папой и его командой на Татуине (да-да, первые колонисты были поклонниками саги о Звездных Войнах и имели странное чувство юмора). Пока взрослые занимались переговорами и заключали Сделку, меня поручили близнецам Петьке и Пашке, сыновьям дядьБори, которым было четырнадцать. Сначала парни только фыркали в мою сторону, потом решили показать мне, кто есть кто. Мы носились по гулким коридорам делового центра, устраивали гонки на офисных креслах, играли в мини-гольф в оупенспейсе конструкторов под их азартные комментарии, потом я сделала обоих парней в виртуальной гонке, которой баловались дядьБорины программисты, и показала старинный трюк с засовыванием мятной конфеты в бутылку с газировкой, в общем — к концу переговоров мальчишки признали меня "своим парнем".

ДядьБоря был фанатом исторической реконструкции, увлекался периодом первых Расселений. Он с упорством истинного коллекционера собирал и приводил в порядок все, что относилось к войнам и армиям того времени, и с не менее фанатичным блеском в глазах демонстрировал все это великолепие "в деле" на специальном полигоне. Туда мы и отправились отмечать удачную Сделку. Как получилось, что нас с мальчишками потеряли сразу по приезду на полигон, не могли понять позже ни мы, ни наши отцы, но факт остается фактом: пока Пашка с Петькой караулили меня, которой срочно потребовалось "в кустики", и желательно подальше в лес, чтобы никто даже краешком глаза не увидел цвет моих трусиков, взрослые погрузились в исторический транспорт и отбыли в неизвестном направлении. Когда мы выбрались из подлеска, то обнаружили абсолютно пустую стоянку.

— Класс! Нас забыли! — выразил общее мнение Пашка, и в его голосе не было ни капли печали.

— Пошли, что покажем, пока они не спохватились! — поддержал его Петька.

И мы пошли. ДядьБоря не был бы самим собой, если бы на принадлежащей ему территории полигона не оказалось аварийного бункера первых колонистов: создание убежищ, способных выдержать землетрясение, цунами или ядерный удар, в общем — большинство неприятностей, считалось первоочередной задачей колонистов в первое столетие Расселения. Позже это сочли излишней предосторожностью и от идеи отказались, а то, что уже построили, на большинстве планет законсервировали, и кое-где даже позабыли и забросили.

Мы с близнецами отлично провели время — сначала они учили меня взламывать систему управления убежища с помощью школьного бука, ножа и фольгированных фантиков от конфет (конфеты пришлось съесть). Потом мы устроили набег на автономный продуктовый склад, и пришли к выводу, что питание у колонистов было так себе, поразглядывали ретро-постеры с актерами из "Звездных войн" еще той, до-колониальной, эпохи, потом немного поиграли в "Колонисты высаживаются на планету". В общем, на полигон мы вернулись ближе к вечеру, весьма довольные собой и друг другом, обнаружили жуткий переполох, и уже хотели в нем поучаствовать, когда выяснилось, что вызвали его именно мы. Помню побелевшее лицо отца, когда он увидел меня, и взгляд, по которому я так и не смогла понять, хочет он меня обнять или устроить выволочку. В тот вечер отец долго сидел на краешке моей кровати, гладил меня по голове и молчал, глядя в темноту, пока я не предложила: "Пап, а давай маме ничего не скажем?". Отец вздрогнул. Маме мы, и правда, ничего не сказали, но больше на Сделки отец меня не брал.

С Петькой и Пашкой мы увиделись еще раз, через шесть лет — в начале июня, до моего побега на ТриОн. Вернее это барон Хольм нанес дружеский визит мастеру Арту Крустелю в резиденцию семейства Лисициных на Изначальной Земле. Барона сопровождали два его младших сына Петер и Пауль, кадеты Императорской Академии, так что намерения барона были более чем понятны: разведка боем с целью выгодной женитьбы. Не разобравшись, я сначала наотрез отказалась присутствовать на очередном торжественном приеме, посвященном рекламе очередных женихов. Папа в ответ только хмыкнул и настоятельно рекомендовал не выдумывать головную боль или растяжение лодыжки, а сходить и посмотреть на "старинных знакомых". Как он и расчитывал — любопытство взяло верх.

Каково же было мое изумление, когда барон Хольм оказался дядьБорей, а два высоких, подтянутых юноши рядом с ним, в парадной кадетской форме, белых перчатках и с тщательно расчесанными каштановыми кудрями — теми самыми приятелями по моему приключению на Татуине.

Как только позволили обстоятельства и этикет, мы, наконец, смогли улизнуть в одну из пустых комнат и поговорить по-человечески.

— Какие кудри! — восторгалась я, несколько ехидно, — В последний раз когда мы виделись вы оба были стрижены "под коленку"!

— Какая фигура! — поддел меня Пашка, — В последний раз, когда мы виделись, ты была больше похожа на суслика — переростка!

— Да и прическа у тебя была ненамного длинней нашей! — поддержал его Петька.

Кузина Амели, стоически переносившая прием вместе со мной, зевнула, и пожаловалась, что ей скучно.

— А давайте сбежим? — неожиданно предложила я.

Амели тут же встрепенулась и стала выглядеть чертовски заинтересованной. Братья же настороженно переглянулись, и я практически увидела, как в их головах схватились в нешуточной борьбе искушение с осторожностью.