Книга Расплата за гордость - Конни Банкер

Адриано чуть не застонал, когда она небрежными движениями длинных ног сбросила тесные туфли и пошлепала по холлу босиком.

– Я пойду и принесу бумагу для записей.

– Ради Бога, Фиона, неужели это действительно необходимо?

– Это поможет мне запомнить, если я буду записывать, что ты говоришь.

На секунду их взгляды перекрестились, и затем она побежала на кухню, где стала рыться в поисках бумаги и ручки.

Все становилось гораздо сложнее, чем она себе представляла. Если бы она могла по-прежнему вести себя враждебно по отношению к Адриано! Он бы оказал ей неоценимую услугу, если бы вел себя по-прежнему, то есть как бывший любовник, жаждущий отмщения. Но нет, он все вещи поставил с ног на голову. То он был нежным и веселым, то снова оскорблял ее агрессией и высокомерием.

Вернувшись, Фиона нашла его в гостиной разглядывающим фотографию Джеймса Барнса.

– В тот наш последний день я приходил к твоему отцу. Ты знала об этом?

Адриано не собирался ничего рассказывать об этом роковом и унизительном эпизоде, но, сказав это, увидел, что глубоко поразил ее.

– Ты приходил к нему? – Она потрясла головой в замешательстве. – Для чего?

– Попросить твоей руки. – Его губы сложились в циничную усмешку, пока он смотрел, как ее лицо медленно розовеет. – Конечно, меня выставили.

– Я не знала.

– Я и не ожидал, что твой отец поделится с тобой этим маленьким секретом.

– Он не относился к тебе плохо, Адриано, он просто думал…

– Что его крошка заслуживает лучшей участи?

– Разве не это думают все отцы? – Ее глаза внезапно сверкнули. – Если бы у тебя была молодая дочь, разве ты не поступил бы так же?

– Конечно нет, – сказал коротко Адриано.

Но ее возражение подействовало на него.

– В любом случае, что было, то прошло. В настоящий момент нам необходимо поговорить о других вещах.

– Ты первым начал.

– Это все история. Скажи мне, что ты предложишь для этой комнаты? Она мне кажется слишком темной и гнетущей.

– Это твой дом, – сказала Фиона упрямо.

Он бросил на нее сердитый взгляд из-под ресниц.

– А я приказываю тебе сказать мне, что ты думаешь, если уж тебе так необходимы приказы.

– Мне нравятся зеленые цвета, – сказала она наконец, когда молчание стало невыносимым. – Зеленые и кремовые цвета. Раньше здесь все было в осенних тонах… Оформление для этой комнаты выбирала мама перед своей смертью, и отец всегда сидел здесь, когда приезжал на ферму. И посмертное письмо он оставил здесь, чтобы я прочитала его.

Губы Фионы задрожали, и она согнулась над листком бумаги в своей руке.

– Извини, Адриано.

Она и не заметила, как близко он подошел к ней. Ее ноздри ощутили его мужской аромат.

– Ты можешь плакать, дорогая. Слез не стоит стыдиться.

– А я и не собираюсь плакать.

Она резко тряхнула головой и посмотрела на него. И мягкое сострадание, которое светилось в его глазах, внезапно словно прорвало плотину. Фиона моргнула и почувствовала горячую дорожку слез, которые начали струиться из ее глаз. Внезапно его руки обвились вокруг нее, и он притянул ее к себе.

Фиона прислонилась к его широкой груди. Она обвила его талию своими руками, а он положил одну руку ей на спину, а другой стал нежно поглаживать ее по волосам. Она слышала, как он издает тихие успокаивающие звуки, но они только ухудшали дело, потому что поток ее слез превратился в Ниагару и все ее тело начало содрогаться от рыданий.

Постепенно рыдания стихли, и она чуть отстранилась, только теперь осознавая, как близко их тела были друг к другу, и подняла глаза на Адриано.

– Мне жаль. Это не очень профессионально.

Она постаралась посмеяться над собой, но из ее груди послышался звук, больше похожий на хрип.

– Держи.

Адриано достал из кармана и передал ей платок, который Фиона с благодарностью приняла. Но он продолжал крепко прижимать ее к себе. Ему было хорошо. Даже лучше, чем хорошо, подумал он.

– У меня уже все в порядке, – сказала она более спокойным тоном.

– Уверена?

Адриано поднял ее лицо одним пальцем за подбородок и мягко вытер остатки слез на щеках подушечкой большого пальца.

– Уверена. Спасибо за платок. Я его выстираю и верну тебе.

Ей было нужно высвободиться из этого крепкого объятия. Ее груди прижимались к его груди. И теперь, когда она уже не рыдала как маленькая девочка, она чувствовала, как сильно они реагируют на близость его тела. Так же, как и все остальное. Фиона хотела встать на цыпочки и покрыть эти прекрасные высокомерные губы поцелуями. Она хотела закрыть глаза и раствориться в нем.

Но вместо этого она предприняла еще одну попытку освободиться, и ей это удалось.

– Я не знаю, что со мной случилось, – извинилась она с бледной улыбкой.

– Воспоминания, – мрачно сказал Адриано, засовывая руки в карманы.

Упустил такую прекрасную возможность! Похоже, он потерял квалификацию. Она была в его руках, слабая, как новорожденный ребенок, и вместо того, чтобы воспользоваться этой возможностью, он сыграл понимающего джентльмена, точнее, хотел его сыграть.

– Конечно, комната требует серьезного ремонта, – сказала Фиона, отодвигаясь. – Что бы ты хотел увидеть здесь? Я думаю, эта мебель будет выглядеть здесь странно после ремонта, слишком старомодно.

– Тогда продай ее, Фиона, а деньги положи на свой счет.

Адриано внимательно посмотрел на нее.

– Почему бы тебе не взяться за выбор декора в доме? – предложил он.

– Потому что я ничего не знаю о дизайне интерьеров. И я бы не хотела… заниматься домом, который не является моей собственностью.

– О Боже. Снова-здорово.

– Нет, правда, Адриано. Я бы не хотела…

– Напоминать мне, что я большой плохой волк, который лишил тебя твоего фамильного дома?

Вместо того чтобы изо всех сил отстаивать свою позицию, Фиона робко улыбнулась.

– Я говорю, что не очень-то знаю, ну, ты понимаешь, что сейчас модно…

– А что, мода имеет какое-то значение?

– Да, большое. Я имею в виду, Адриано, посмотри на меня и посмотри на себя.

Он послушно посмотрел на свое тело, затем на ее тело, причем последнему уделил гораздо больше внимания. Когда он поднял глаза к ее лицу, она была уже вся красная от смущения.

– Да, есть несколько серьезных различий, но я бы сказал, что они относятся к разнице полов.

Адриано поднял одну бровь в мнимом недоумении, но Фиона осталась непоколебимой.