Книга Сыновья волка - Барбара Майклз

А может быть, все было по-другому. Я подумала об этом, когда утешала Аду, держа ее в своих объятиях. Заговор существовал, но Дэвид мог не знать о нем. Я не могла забыть взгляд и выражение лица Фрэнсиса, когда он спокойно сидел на лошади в тени деревьев и смотрел на Аду, которая борется с двумя злодеями, на Джулиана, беспомощного, с вывернутыми руками. Он как будто знал. И не был удивлен, не пришел в ужас. Он ожидал подобное. А как он мог знать, если сам не спланировал похищение? Просто мы прибыли раньше, мы вмешались в события.

Если Фрэнсис задумал причинить Аде вред, тогда он нашел себе удобное алиби – он взял меня с собой как свидетеля. Святые Небеса, разве он не поджидал меня во дворе? Он мог услышать, как Ада договаривается о встрече со мной. Но его план не пошел по-задуманному. Мы прибыли слишком быстро. И Фрэнсис сначала не вмешивался, был безучастным свидетелем, не зная, что ему теперь предпринять. А когда увидел, что перевес на нашей стороне, решил принять облик героя.

Да, да, могло и так быть. Фрэнсис ненавидит брата. Он, может быть, хочет жениться на Аде, но не из-за ее очарования и красоты – он слишком груб, чтобы оценить ее достоинства, а просто ради денег, и, когда она отказала ему, он придумал способ получить ее. Клянусь, с сегодняшнего дня я не спущу глаз с Ады.

* * *

19 августа

Я на некоторое время забросила свой дневник. Не было желания писать. Просматриваю страницу за страницей и понимаю, что все прошедшее лето было сплошным провалом.

Сегодня мне нечаянно удалось услышать два разговора. Первый состоялся утром. Мистер Вольфсон закрылся в библиотеке с каким-то посетителем, приехавшим очень рано из Миддлхема. Я понятия не имела, что у хозяина гость. Ничего не подозревая, я спустилась вниз по поводу домашних дел. Гость как раз уходил, он стоял в открытых дверях, и поэтому так случилось, что я услышала несколько фраз.

В.: Ничего пока нельзя сделать. Продлите срок до ноября.

Гость: Это вам дорого обойдется.

В.: Дьявол вас побери, я знаю. Молодой идиот не пострадает, уверяю вас.

Гость: Но как вы предполагаете...

В.: Это мое дело. А теперь уходите.

Гость, не возражая, вышел и увидел меня, застывшую посередине холла. От неожиданности он отступил назад, но быстро оправился и прошел мимо с легким поклоном. Он был высок, модно одет, но взгляд, искоса брошенный на меня, показался мне хитрым, хотя, возможно, этот человек не заслуживал такого суждения.

Я прошла в библиотеку и поговорила о делах с мистером Вольфсоном. Он был, как всегда, ласков и много шутил. Разумеется, я не стала упоминать услышанный разговор, хотя мне было любопытно до крайности. Очевидно, мистер Вольфсон имеет вексель какого-то бедного молодого человека и хочет дать ему дополнительное время для уплаты долга, даже рискуя все потерять. Как это на него похоже.

Второй подслушанный разговор полностью изменил приятное впечатление от первого. Я была наверху в коридоре этим же утром рядом с комнатой Джулиана. Дверь была прикрыта, не говоря уж о том, что оба брата кричали во весь голос.

Они, наверное, уже давно бранились, и я попала лишь на заключительную часть ссоры. Как бы мне хотелось прийти на пять минут раньше и услышать то, что вызвало такую бурю.

– Ты не сделаешь этого! Я тебе не позволю! Я не сразу поняла, что это кричал всегда такой тихий Джулиан. Второй голос я узнала сразу.

– И каким образом ты собираешься меня остановить?

Джулиан понизил голос, и я услышала только «не один». На это Фрэнсис разразился восклицаниями, выражавшими крайнюю досаду и раздражение.

– Я тебя честно предупредил, Джулиан! Ты ползучий гадкий трус, но ты мой брат!

К счастью, его походка была такой же громкой, как и голос. Я услышала его шаги по ковру и поняла, что надо прятаться, и как можно быстрее. Я рванула ручку и заскочила в соседнюю комнату, быстро закрыв за собой дверь. В панике я совсем забыла, что у братьев комнаты расположены рядом.

Не кто иной, как Говард, подсказал мне, что я нахожусь в апартаментах Фрэнсиса. Называется – из огня да в полымя! Череп возвышался на стопке книг на письменном столе. У меня не было времени рассматривать Говарда, хотя его белый оскал привлекал внимание своей чудовищной, но дружеской ухмылкой. Я думала лишь о том, что скажет Фрэнсис, если увидит меня здесь.

Слышно было, как дверь комнаты Джулиана открылась и захлопнулась. Притвориться, что я проверяю результаты уборки? Можно, но не избежать сарказма Фрэнсиса, я ясно представила набор его комментариев. Укрыться можно было под кроватью или в гардеробной. Но что, если он останется в своей комнате на несколько часов? И найдет меня в самом неудобоваримом виде?

Однако опасность миновала. Шаги прогремели мимо двери.

Выждав несколько минут, я решилась выйти и сломя голову пробежала в свою комнату. Почему-то у меня сложилась уверенность, что они говорили об Аде.

Я никак не могу избавиться от мысли об участии Фрэнсиса в эпизоде с цыганами. И имею на это убедительные доводы. Но что-то не сходится. Я чувствовала себя как перед надвигающейся грозой, когда воздух застоен, становится душно, нечем дышать и нервы напряжены. У меня это чувство не впервые, я и раньше ощущала нечто подобное и всегда относила за счет депрессии. Нет, дело не в нервах. Зло витает в доме. Дом, показавшийся поначалу раем, стал источником заразы. Что случилось, что изменило его? Неужели возвращение Фрэнсиса?

* * *

10 сентября

Заброшен мой бедный дневник. События, конечно, происходили, но не было ни малейшего желания их описывать. Сомнений нет, я была права – атмосфера в доме все сгущается, и не я одна это чувствую.

Несчастье Ады вполне понятно. Хотя, надо сказать, она пытается справиться с собой. Дэвид уже вышел на работу. На его голове все еще белая повязка, что прибавляет романтизма его живописной фигуре. Он очень похудел за время болезни, это трогательная худоба. Он проводит много времени с жеребцом по кличке Сатана, я слышала от слуг, что Дэвид просто чудеса творит, покоряя этого зверя, но храбрость его граничит с безумным безрассудством, как будто он намеренно хочет сломать себе шею.

Не знаю, сколько это продлится. Даже несмотря на то, что Дэвид столько времени проводит на пастбище с Сатаной, они с Адой видятся почти каждый день. Лучше бы они этого не делали. Но я не могу заставить себя рассказать мистеру Вольфсону о несчастной молодой паре.

Услышав о нападении цыган, мистер Вольф-сон сначала пришел в ярость. Я редко видела его в таком гневе. Он клялся всякими словами, что отомстит ему, наверное имея в виду главаря банды. И была удивлена, услышав от одной из служанок, что цыган отослали прочь, выгнали грубо, но не преследовали. Когда я спросила об этом мистера Вольфсона, он пожал плечами и с сожалением произнес:

– Ничего нельзя было поделать, дорогая. Участники похищения удрали давно, а старуха клянется, что разгневана на них не меньше моего. Ты бы видела ее, Харриет. Это было как хорошее представление – она рыдала, ползала на коленях, клялась всеми своим богами, потрясала руками. Не исключаю, что она говорила правду.