Книга Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

Через час вождь вернулся и, привлекши моё внимание, позвал жестами – спуститься. Мы забрались на ближайшую к стойбищу скалу и тихо наблюдали. Приближался полдень, и нужно было торопиться. Кода пленника привязывают к столбу, объяснил вождь, его как жертву, будут использовать в очередном ритуале. А это значит, что в обеденный час, когда солнце даёт минимальную тень, его могут под удары бубна и пляски первобытных охотников сжечь, в качестве ублажения духа за удачу в предстоящей охоте, на которую собиралась вся мужская часть племени. Это можно было определить по той подготовке, какая обычно бывала перед охотой. Одни крепко связывали свои каменные топоры, другие – встав у костра, танцевали, изображая охотников. Шаман и рогатым черепом, прихрамывая, прыгал по поляне вокруг костра и столба с привязанной Ырыс, изображая животное, на которое собирались идти охотники. Кто-то уже бросил под её ноги кучу хвороста. Тырыый вновь скрылся в лесу, приказным жестом сообщив мне, чтобы я ни на шаг не уходил с этой скалы и ждал моего сигнала к отходу. Я забился между двумя валунами и стал наблюдать…

Вдруг из леса, с той стороны, куда ушел вождь, выскочили к стоянке два подростка, подгоняя перед собой какое-то животное. Вначале мне показалось, что это среднего роста кабанчик, с хрюканьем, бежавший от тыкающих в него палок первобытных пацанов, но морда была не похожа на кабанью. Вместо узкого носа, заканчивающегося пятачком, у этого была длинная широкая морда с уплотнением на носу. Он жалобно похрюкивал, и было видно, что это не взрослое животное, а только недавно родившийся детеныш. Взрослая часть племени соскочила с насиженных у костра мест и, похватав заточенные колья и острые каменные топоры, подбежало к подросткам. Те взволнованно что-то объясняли и показывали руками в ту сторону, куда недавно ушел Тырыый. Я уже стал волноваться, но на это времени не хватило, потому что я услышал громкий треск ломающихся деревьев, дикий храп и фырканье какого-то огромного разъяренного животного, и не успел я моргнуть, как на поляну из леса выскочил волосатый монстр. Размерами он не уступал недавно виденному мной мамонту во время охоты племени, только чуть ниже и коренастее. Движения его были более неуклюжие, чем у мамонта, но поведение более агрессивное. На огромной голове, наклоненной в разъяренной позе вниз и вперед, торчал огромный рог длиной около полутора метров, за ним второй, чуть меньше. Всё тело напоминало танк, обложенный пластинами из брони и покрытый сверху длинными рыжими волосами. Это был шерстистый носорог, окаменевший череп и картинку которого я видел в краеведческом музее. Неслось это животное на звуки хрюканья детеныша и в порыве материнского инстинкта защиты, сносило всё и всех на своём пути. Первое, что попалось, это большая хижина, которую носорог снёс за пару секунд и разметал по сторонам остатки шкур и жердей. Врезавшись в толпу опешивших охотников, он так взбрыкнул передними ногами, что сразу пять или шесть охотников, отлетев на пару метров, упали и затихли, не подавая признаков жизни, остальные в ужасе кинулись бежать в разные стороны от скалы. Монстр на мгновение остановился перед столбом, к которому была привязана Ырыс, еще мгновение и он раздавит её или проткнёт огромным рогом. Но в этот момент, хрюкнувший в сторонке детеныш, отвлекает внимание разъяренной мамаши и она, развернувшись в его сторону, отступает от скалы и вместе с малышом, так же шумно удаляется в лес. В самый пик всеобщего замешательства и паники, второй охотник из нашей команды подбегает к Ырыс и острым камнем перерезает кожаные ремни, которыми привязана была девочка к столбу. В суматохе этого ни кто не замечает, и они исчезают из моего поля зрения в лес. Вдруг я вздрогнул от неожиданного прикосновения к плечу. Это рядом оказался вождь, знаками показывающий мне, что надо быстро возвращаться в «пасть дракона», где нас дожидается первый охотник у разожженного костра.

Как добежали мы до места сбора, я не помнил. Страх от вида монстра, разрушающего всё вокруг, заполнил каждую клетку моего тела. Мне во время бега всё время казалось, что носорог несётся за нами и вот-вот настигнет. Как в тот момент я понимал и даже в глубине души – жалел пострадавших на стоянке. А ведь это их повседневная жизнь, подумалось тогда, и ни кто не знает, когда вот такой же монстр, выскочив на охотников из лесной чащи, окончит их жизненный цикл. Но вот и скала, напоминающая лежащего на брюхе дракона с открытой, извергающей пламя пастью. Пока мы собирались у скалы – прошла, как мне показалось, вечность. Ырыс не могла быстро двигаться из-за разбитых в кровь стоп, и охотнику пришлось нести её на закорках. Пока мы их ждали, вокруг резко потемнело, и со стороны востока стал дуть резкий холодный ветер. Небо заволокло свинцового цвета тучами, и в одно мгновение на нас обрушился мощный поток ливня. Я такого плотного и холодного дождя еще ни разу не видел, и когда потоки холодной воды потекли за шиворот, в одну минуту намочив мою одежду, а ветер со свистом проник под шкуры – моё худое, тщедушное тельце вмиг замерзло. От пришедшего с «Большой воды» холода, я почувствовал себя последним листиком на «древе жизни», готовым в любую секунду сорваться и улететь «в никуда». Когда все собрались и стали подниматься под проливным дождем вверх к «пасти», я понял, что силы меня покидают. Нервный стресс от сцены на поляне, пустой желудок и дождь так вымотали меня, что, еле взобравшись на каменный приступок к залитому дождём и развеянному ветром костру, я прижался к стене и на какое-то время потерял сознание.

Очнулся, когда дождь уже стих и только моросил в густом тумане, затянувшем всё вокруг. Вечерело. Я лежал под сводом «верхней челюсти», накрытый большой шкурой, рядом под такими же шкурами лежали остальные члены «экспедиции». Вождь, увидев, что я открыл глаза, сунул мне с руку кусок жареного мяса. Оказывается, когда костер был залит ливнем, а я оказался в «отключке», ни чего не оставалось, как вернуться осторожно на стоянку чужаков и пока они в страхе прятались по лесу и ещё не вернулись на стоянку, прихватить несколько шкур, обувь для Ырыс и кусок зажаренного на рогатине мяса с их костровища. Потом Тырыый указал на костер, вернее его жалкие остатки, залитые водой, и в растерянности развел руки, не зная, как поступить. Или ждать, когда высохнут промоченные насквозь дрова и попытаться их разжечь, или искать другой путь возвращения. Я вспомнил про свои спички, которые лежали в полиэтиленовом пакете и не должны были намокнуть, но и они сейчас не пригодились бы. После такого мощнейшего ливня в округе было не найти ни одной сухой веточки для розжига нового костра. Я предложил идти обратно пешком, так как представлял направление движения обратно к озеру, но ноги Ырыс были сильно изранены, и о пешем походе можно было забыть. Время потянулось бесконечно долго. Чтобы не замерзнуть ночью на скале, мы с ней забрались под самую большую шкуру вместе с вождем, а охотники так же под другой шкурой сели, спина к спине. Остальные шкуры подстелили под себя. Спать не хотелось, и я стал вспоминать, как же хорошо мне жилось в двадцатом веке. Всё познается в сравнении. Как не любил я гороховую кашу, но при мысли о ней сейчас, у меня потекли слюнки. Вспомнилось, как зимой мама вела меня от бабушки, где я после школы дожидался её с работы, домой. Был небольшой мороз, а штаны с начесом, которые я обычно под брюки надевал, почему-то стали короткими, наверно сели от стирки. И вот идём мы, а между ботинками и краем подштанников, под брюками – голые ноги. На половине пути они, естественно, замерзают. Я тогда так обиделся на весь белый свет за то, что ноги покраснели, и их пришлось в тазу с горячей водой отогревать, что казалось сильнее этой обиды и не бывает. Сейчас, когда каждая капелька тепла была на «вес золота» и, прижавшись друг к другу, мы всё равно чувствовали холод, я со смехом вспомнил ту обиду и тот эгоизм, которым было наполнено моё сознание. Кто это решил, подумалось мне сейчас, что вокруг моего Я должна вертеться вся вселенная! Вспомнил, как мы, отправляясь на рыбалку с дедом и дядькой, долго не могли решить проблему: взять или не взять меня с собой на лодке или оставить на берегу с удочкой. Трое в лодку не входило, а если посадить меня, то не кому будет управляться с «кружками» – приспособлениями для ловли щук. Не взяли. Я и тогда – тоже обиделся… И тут мысль меня навела на лодку… А что, если сделать лодку или подобие небольшого плота и проплыть весь путь до озера по реке. Я ведь помнил, что на запад от нас в нескольких километрах пешего хода должна протекать река Миасс, которая идет вдоль Ильменского хребта и протекает в нескольких десятках метров от озера, уходя дальше на север к леднику. Лодку конечно можно было попытаться сделать из шкур, натянутых на гнутые и связанные жерди каркаса, но я только об этом читал в книгах Майн Рида, как это делали индейские племена в Северной Америке, и никогда не пытался повторить. А вот плот соорудить было намного проще. Валежника в лесу я заметил очень много. Весь план изложил Тырыыю, который, как курица с цыплятами сидел с нами, прижав каждого к себе левой и правой рукой. Он на некоторое время задумался, взвешивая все за и против. Но, оглядев сырые угли и серые клочья тумана, затянувшие всю округу, он согласился с моим планом. По крайней мере, сделал вид, что можно попробовать. Терять было нечего. Дождавшись рассвета, под мелко моросящий дождь и густой туман, наша команда, собрав все пожитки, медленно с опаской двинулась на запад. По моим расчетам надо было перевалить через горку и спуститься в долину реки. Это не должно было занять трёх, четырёх часов.