Книга Отпущение грехов - Марина Серова

Стоп! Это что такое?

Согласно протоколу Государственной инспекции безопасности дорожного движения Заводского района, Клинский Сергей Сергеевич был задержан сорок пятым КП в порядке выборочной проверки документов… Документов при себе не имел. Опа! Это было примерно три недели назад. В десять вечера. Сорок пятый КП, где это?

Я вывела на экран план города с обозначенными на нем контрольными пунктами ГИБДД. И невольно подалась вперед.

Сорок пятый КП находился в трех километрах от поселка Заречный.

Я вскочила с кресла и бросилась к Докукину. Схватила его за плечо и начала трясти. Тетушка смотрела на меня как на полоумную, но не вмешивалась.

Наконец Николай Николаевич подал признаки жизни и попытался открыть слипшиеся и опухшие глаза.

– Коля! Ну-ка, открой ротик и ответь мне на один вопросик…

Ротик-то он открыл, но вопрос я задать так и не успела, потому что от Коли пахнуло таким великолепным букетом перегарных ароматов, что у меня едва не заслезились глаза и не завились штопором ресницы, а в горле невольно запершило.

– А-а?

– Коля, – быстро зашептала я, стараясь не наглотаться миазмов и вспоминая, что накануне Докукин пил еще и самогон – отсюда такой специфический аромат, – Коля, к тебе в гости когда-нибудь приезжал Клинский?

– А-а-а?

– К тебе в гости…

– Нет, не приезжал, – внезапно злым и ясным голосом ответил Докукин, – ни-ког-да не приезжал… в-в-в… дай поспать!

– Но…

– Ни-ког-да… – повторил он и на последнем слоге завалился на спину и захрапел.

Я вернулась к компьютеру.

Значит, Клинский никогда не приезжал в гости к Докукину. По крайней мере, если верить Коле, а ему я пока что верила. Ведь все то, что он ни говорил мне, самое нелепое, абсурдное и неправдопобное, всякий раз оказывалось правдой.

Теперь что касается Клинского. Так… у него не было документов, и его задержали. Машину отогнали на милицейскую стоянку. Машина… какая у Клинского машина?

«Форд-Эскорт» девяносто третьего года выпуска, приобретен в мае девяносто восьмого года. При покупке был синим, через несколько месяцев перекрашен в белый, что и зарегистрировано при техосмотре-2000.

Та машина, которую видел на кладбище старик Кузьмич, тоже была белой. И человек… седой, солидный, весьма интеллигентного вида. Все совпадает – и время посещения, и цвет автомобиля.

Быть может, этот человек и был Клинский. Ходил по кладбищу, которое через несколько дней зальет весенним паводком, и что-то искал…

Дотянулась до телефона и набрала рабочий номер своего информатора…

* * *

Когда я вошла в серое двухэтажное здание Волжского РОВД, где содержался Сергей Сергеевич Клинский, пробило час дня. Был такой великолепный весенний день, что просто не верилось, будто где-то километрах в двадцати отсюда есть место, от которого веет смертью и безумием. Где умирают так же упорно и обильно, как пробивается сквозь корявый, изъеденный трещинами асфальт молодая трава. Где залитое кладбище напоминает об Откровении Иоанна Богослова и темных средневековых легендах, а пьяный кладбищенский сторож может показаться ангелом смерти.

Я поднялась на второй этаж и направилась туда, где согласно договоренности меня уже ждали, чтобы отвести на встречу с Клинским. Кабинет сорок два.

Я шла вдоль стены и отсчитывала: тридцать девять, сорок, сорок один…

Та-а-ак, а это еще кто?

В человеке, который едва не наткнулся на меня, а потом поспешно отстранился со стремительностью, благодаря которой его не заметил бы почти каждый, я признала своего вчерашнего милого собеседника в спорткомплексе «Святогор».

Ольховик.

И он явно не хотел сталкиваться со мной лицом к лицу, потому что поспешно отвернулся и буквально ткнул носом в стену своего спутника – судя по всему, Спиридона.

Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Не думаю, что, столкнись я с ними нос к носу, у нас сложился бы очаровательный разговор об особенностях орнаментальной прозы и раннего модернизма Вирджинии Вулф.

Я прошла дальше и, найдя искомый кабинет, постучала и вошла.

– Добрый день. Моя фамилия Охотникова. Я…

– Да-да, – быстро проговорил молодой капитан. – Меня предупредили. К Клинскому?

– Да, именно так.

– Что-то к нему зачастили, – проговорил он. – И все по каким-то блатным договоренностям.

– Простите? А что… у него кто-то недавно был?

– Да только что ушли. Двое серьезных таких парней. Капитан Корнеев сказал, что это вроде как его… коллеги по работе, что ли.

– Коллеги… – пробормотала я. – Сдается мне, что я знаю этих коллег. То-то Ольха так шарахнулся, словно увидал самого дьявола во плоти…

* * *

У профессора Клинского оказалось куда более незначительное и малопрезентабельное лицо, чем я ожидала. Что-то неестественное было в его ссутуленных плечах и нарочито замедленном шаге, в этих седых прядях, так не вязавшихся с выразительным звериным блеском темных глаз и угрюмой складкой на переносице.

В последний раз, когда я его видела, он выглядел куда более привлекательно и впечатляюще.

Впрочем, КПЗ – это, как говорится, не номер люкс в пятизвездочном отеле на Гавайских островах.

Правда, у меня создалось впечатление, что Клинский пытается играть эту выхолощенность и обессиленность, и довольно неудачно. Потому что каждый раз при взгляде на его ссутуленные плечи мне казалось, что они вот-вот разогнутся… да и на всем его облике лежала печать искусственности, словно жизнерадостный Сергей Сергеевич старательно принуждал себя играть изможденного узника, а против этой игры бунтовал весь его организм.

– Десять минут, – коротко проговорил приведший его милиционер и вышел. Ого, довольно много. Обычно ограничиваются тремя. Ну, да тут за меня отзвонил влиятельный человек, так что можно сделать и некоторые послабления – в основе своей малосущественные.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, – проговорила я. – Вероятно, вы меня не знаете. Я знакомая вашего ассистента Докукина Николая Николаевича.

Он молча выслушал все это, но даже не посмотрел в мою сторону.

– Я, конечно, понимаю, что в нынешнем вашем положении вам не до разговоров, но так или иначе, помогая мне, вы можете помочь себе.

– Я вас не знаю, – наконец пробасил он, отворачивая лицо так, словно от меня нехорошо пахло. Как, скажем, от гражданина Докукина, который в данный момент давал храпак-сюиту в моей квартире.

Я подошла к профессору поближе.

– Меня зовут Евгения Максимовна. Можно просто Женя. Мы виделись в вами мимоходом раза два или три, но я думаю, что вы меня не запомнили. Да это и не суть важно. Дело в том, что накануне произошел ряд непонятных событий, в которые так или иначе вплелось ваше имя. И я думаю, Сергей Сергеевич, что, ответив на них, вы, можно сказать, спасете Докукина.