Книга Тоскана для начинающих - Имоджен Эдвардс-Джонс

– Черт! – вскрикивает она, взглянув на получившееся подобие надвигающейся грозы. Черная краска стекает на голубое небо, затопляя его, поглощая и разрушая зеленую долину, изображенную ниже. – Этого только мне не хватало, черт бы побрал! – Она вырывает лист из альбома и комкает его. – Наверняка уже настало время ленча, – бормочет она. Поднимается на ноги и выливает черную, как туча, воду из банки прямо на склон холма. – Я с ней позже разберусь.

* * *

Белинда и Мэри приехали к ленчу на полчаса раньше, но никто, кажется, не возражает, и меньше всех Джованна, которая суетится вокруг них. Широкая улыбка сияет на ее маленьком розовом, морщинистом лице, которое, мягко говоря, слишком много времени провело возле раскаленной духовки, где она печет пиццу.

– Ciao, Белинда. Ciao, la bella[73]Мария! – говорит она, потряхивая плотными пуделиными кудряшками в подтверждение своих слов. Она по очереди берет их за плечи своими костлявыми пальцами и приветствует долгим поцелуем.

В противоположность своему круглому, тучному мужу Джованна вся – кожа да кости. Ну и еще волосы на лице. Сгусток нервов и энергии, она готовит, как колдунья порхая от стола к столу в обеденном зале и безостановочно разговаривая с таким сильным тосканским акцентом, что почти никто, кроме мужа, ее не понимает. Вместе они составляют чрезвычайно колоритную пару. Некоторые шутят на их счет – дескать, противоположности сходятся. Иные бормочут себе под нос, что он вполне может раздавить ее в постели: он такой большой, и толстый, и тяжелый. Как только она жива остается? Некоторые туристы, приезжающие в долину, даже сомневаются, удавалось ли им вообще когда-нибудь этим заняться. Но Джованна может гордиться: она – мать шестерых сыновей, которых произвела на свет одного за другим, по одному каждую весну в первые шесть лет их брака. С тех пор все они покинули семейное гнездо и разъехались по разным городам – по всей Италии, от Милана до Флоренции. Но когда они возвращаются, по всей долине слышны песни и танцы.

Джованна спешит подать Белинде ее графин холодного белого вина, а Мэри – бутылку газированной воды, пока они усаживаются за длинный стол посреди ресторана. Он накрыт на шесть персон: белые бумажные салфетки и бледно-розовая скатерть – воскресный ленч носит более формальный характер, чем любая другая еда, подаваемая в ресторане. Зонтики с надписью «Кампари» сдвинули вместе, чтобы обеспечить тень всему столу. Другой длинный стол, на десять персон, установлен в тени виноградных кустов, столик на двоих помещен в углу возле стены. Белинда устраивается в середине центрального стола и начинает отламывать маленькие кусочки от ломтя хлеба, который лежит в коричневой пластмассовой корзинке.

– Похоже, Бьянки заказали столик, – говорит она, кивая в сторону большого стола, накрытого на десятерых, который стоит под виноградным кустом. – Интересно, кто те двое? – спрашивает она, жуя корочку.

– Вероятно, какие-нибудь туристы, – предполагает Мэри, делая глоток воды. Ее глаза слегка увлажняются, когда пузырьки ударяют в нос.

– Мм-м… – мычит ее мать, соглашаясь, и делает глоток вина. – Утром все было в порядке? Ничего ужасного в спальне?

– Я ничего такого не заметила, – говорит Мэри.

Меня всегда забавляли люди, которые ворочаются. – Белинда макает хлеб в оливковое масло, которое налила в пепельницу. – Часто бывает, что самые утонченные натуры сминают простыни.

– Мам! – говорит Мэри, горбя плечи от неловкости.

– Меня это нисколько не беспокоит, дорогая, – улыбается Белинда. – Ты с этим имеешь дело, не я.

– Неужели обязательно разговаривать об этом?

– Я просто говорила, что. ..И в любом случае, – фыркает Белинда, – здесь никто не говорит по-английски.

– Но это не тема для разговора.

– Ох, заткнись. – Белинда зевает и поворачивается лицом к входу. – О, buon giorno, Хоуард. Buon giorno! – восклицает она громко, воркующим голосом, улыбаясь и поднимаясь со своего места. – Как дела? Come va? – спрашивает она, лицо ее напрягается в ожидании, пока ее обнимут.

– По большей части все осталось так же, как при прошлой нашей встрече, – говорит Хоуард, тут же запечатлев на щеках Белинды два довольно мокрых поцелуя. – Я на ногах с семи часов и все утро занимался тем, что пытался разбудить своего героя, – говорит он, кивая Мэри; та садится. – Бутылка вина, которую я выпил в десять тридцать, не принесла ни малейших изменений.

– Ну, ничего, ничего, – говорит Белинда, наливая ему в бокал белого вина из графина. – У меня есть несколько сплетен, которые наверняка тебя развлекут.

– Правда? – спрашивает Хоуард нагибаясь через стол и забирая графин, чтобы доверху наполнить свой бокал. – Звучит интригующе, – говорит он, разевая рот цвета бургундского и выливая вино в явно пересохшее горло.

– Ну, – начинает Белинда, втягивая голову в плечи от воодушевления. – Я познакомилась с americano, который купил «Casa Padronale», и… на самом деле она americana!

– Ах вот как? – откликается Хоуард, снова откидываясь на спинку кресла. – Это мило.

Это не совсем та реакция, которую ожидала Белинда. Прежде чем ей удается осознать, что внутри нее, как дитя, зародилась ярость, в ресторан легкой походкой входят Дерек и Барбара с дружелюбными улыбками на безразличных лицах.

– У вас тут все в порядке, Контесса? – спрашивает Дерек, на ходу поправляя большими пальцами ремень своих бежевых обтягивающих брюк.

– Да, Дерек, просто сказочно, – улыбается Белинда, повеселев. – У нас тут полно сплетен.

– О-о-о, сплетни! – вступает в разговор Барбара, сведя вместе кончики своих длинных серебристо-розовых ногтей. – Звучит интересно.

– Это и вправду интересно, – подтверждает Белинда, снова поднимаясь и наливая им по бокалу белого вина. – Человек, который приобрел «Casa Padronale», – женщина! – торжествующе объявляет она и садится.

– Женщина! – повторяет Дерек.

– Да, женщина. – Белинда складывает руки под грудью, дабы продемонстрировать свою уверенность.

– Как забавно, – говорит Барбара, открывая обведенный контуром рот. – Кто бы мог подумать?

– Мы с Мэри вчера вечером ездили знакомиться с ней, – говорит Белинда, словно выкладывая на всеобщее обозрение козырную карту.

– Не может быть! – восклицает Барбара, нагибаясь вперед; при этом ее груди, похожие на сачки, распластываются по столу.

– Ага, – кивает Белинда.

– Не может быть! – снова повторяет Барбара, на этот раз обращая свой вопрос и обширную грудь в сторону Мэри.

– Да, ездили, – подтверждает Мэри. – Чтобы проверить, как она там живет.

– Чтобы поприветствовать ее в связи с приездом в долину, – поправляет Белинда.

– И того и другого понемногу. – Блестящие ногти Барбары двигаются в воздухе туда-сюда.