Книга Вилла с видом на Везувий (Сиротки) - Ефим Гальперин

– Херня… – слушает Виталий, – Про здоровье… Что дочка в порядке. Поправилась.

– А! Значит, здоровы! А мне украинские милиционеры, бляди, сообщают, что разбились все! – кричит специалисту: – Координаты звонка?!

Все склоняются над картой. Точку звонка трассируют с точностью до десяти метров. Карпаты. Под Мукачево.

В подвал вводят в мокром плаще испуганную Галю.

– Эта проститутка поедет с нами, – говорит Хромой Луиджи. – Она одна этого мальчишку знает в упор. Пусть потом дочку заберёт. Я люблю, чтобы всё было по-человечески.

Карпаты Полонина. Утро.

Солнце. Широкая живописная панорама Карпатских гор.

По тропинке Маруся и Николай толкают вверх кресло – каталку со Стариком. К креслу сзади прикручен тючок со стульчаком. Вокруг вприпрыжку, кругами, как молодой козлёнок, носится Леся.

Львов. Аэропорт.

А в Львове в это утро дождь. Ветер на поле аэродрома. Прямо к приземлившемуся самолёту подъезжает несколько машин. Милицейские начальники. Форменные плащи на ветру. Фуражки с высокими тульями. Из самолёта показывается Хромой Луиджи. Телохранитель держит над ним зонтик. За ним Виталий.

– Смотри, как нас принимают! – улыбается Луиджи. – Учись! Ты им одолжение. Одно, второе. И они тебе. Так и строятся интеллигентные отношения.

– А они знают цель нашего визита? – спрашивает Виталий.

– Ни в коем случае! Чтобы они опять дров наломали. Мы всё сами. А они у нас за невыполнение той нашей просьбы на долгие годы на счётчик поставлены. Пусть живут с чувством вины…

Спускаются по трапу. С ними Галя. Пара других крепких итальянцев – телохранителей тащат чемоданы.

– Луиджи жмёт руки встречающим. Им показывают подготовленные джипы. Телохранители грузят чемоданы. Сами садятся за руль. Милиционер наклеивает на передние стёкла пропуск «Проезд везде».

Выезжают с аэродрома. Впереди милицейская машина с мигалкой.

Карпаты. Полонина. Утро.

Старик сидит в кресле – каталке. Ветерок перебирает седые волосы. Пустой взгляд. Леся набирает воду из родника, осторожно несёт по косогору.

Маруся хочет взять банку с водой из рук Леси, чтобы напоить. Леся не даёт:

– Это не ваш Дедушка. Это мой!

Леся сидит с дедом, кормит его с ложечки и приговаривает:

– Это за маму, это за папу, это за бабушку, а эту за моего папку…

Вытирает ему губы и поёт ту же песенку, что и Николай. Играется с Дедом, рассказывает какую-то свою детскую историю про принцессу.

– Вот ещё одна придурочная. Повелась на чужом деде – говорит Маруся – Дочка у тебя, Микола, такая же, как и ты. Чисто, «ку-ку»!

– Что?! – Леся себя в обиду не даёт – ты сама «ку-ку», Маруся! – она упирает руки в боки и начинает материть девушку. Заправски, как взрослая. Многоэтажно. Николай бросается её утихомиривать:

– Извини, это она у тёщи научилась.

Маруся смотрит на девочку, вырывающуюся из рук Николая, чтобы продолжить ссору:

– Эх, наша девка! – восхищается она Лесей, – Ану, дай жару тёте Марусе. Правильно! Дура, тётя Маруся – Отак их всех, малая! Никому спуску не давай! – обнимает, прижимает к груди.

– Тётя Маруся, а тётя Маруся… – говорит Леся.

– Чего?

– А ты выходи за папку замуж.

– Это же почему? У тебя же есть мама.

– Не! Бабушка Лиза говорит: «Галя умная, а папа придурок. И ты Леся, в отца. «Дурочка из переулочка».

– Ну?

– Так ты сама вчера про себя сказала, что ты дура. Вот и будет целая семейка дураков.

Маруся смотрит на Лесю и запевает для неё «Ой летши дики гуси». Ту самую песню, которую, как колыбельную, пел Лесе Николай. И поёт она не хуже, чем великая певица Нина Матвиенко.

Карпаты. Трасса. День

Джипы с «дорогими гостями» из Италии преодолевают перевал. Впереди, по-прежнему милицейская машина с мигалкой.

Карпаты. Полонина. День

Кресло со Стариком стоит под вековым дубом. Николай пристроился рядом. Они сидят, как когда-то на вилле. Только без сигары и вина.

Маруся в стороне с Лесей собирает травы, аккуратно их складывает, рассказывает девочке про них:

– Мама учила, бабушка учила. Со старых времён. Я твоему папке настой прикладывала. Так его побили, бедного…

Они плетут веночки Прибегают, надевают веночки на головы Николаю и Старику.

– Ну, как Дед? Нравятся наши Карпаты? – смеётся Маруся. – Не хуже, чем ваше море!

Карпаты. Трасса. День

Стоят машины. Милиционер – водитель машины сопровождения с «мигалкой», отдаёт честь. Разворачивает свою машину.

Дальше джипы с итальянской группой спускаются в долину и на развилке уходят вправо. На новый перевал.

Милиционер смотрит им вслед.

Карпаты. Полонина. День

Старик спит в кресле в тени дуба. Маруся разложила еду. Кушают.

Леся спит, свернувшись в клубочек. Солнце, ветерок.

Сидят рядышком Маруся и Николай. Вокруг горы. Тишина, покой. Птицы поют.

Карпаты. Районное отделение милиции. День

Милиционер машины сопровождения итальянской группы идёт по коридору. Стучит в дверь, заходит. В кабинете лейтенант Богдан Чемеряк, брат Маруси.

– О! Львовские менты! Привет, кум! Какими судьбами? – Богдан обнимает приезжего.

– Должок отдать. В евро возьмёшь?

– Что специально две сотни километров пропилил, чтобы…

– Да, нет. Сопровождал тут гостей нашего генерала. Только что на двенадцатом километре расстались. Итальянцы. «Крутые», но щедрые. Отстегнули мне по доброте «чаевые», – он отдаёт Богдану несколько ассигнаций из полученной от Луиджи пачки. – Думаю, лучше сразу и отдам. Опять же посидим, поговорим, выпьем.

– А куда поехали итальянцы эти?

– Ну, мне они «травили», что пойдут на Черновцы. А я вижу, на развилочке они правее взяли. На Стрий пошли. Есть у них там какой-то интерес в горах. А чего ты, Богдан, вдруг загрустил?

– Да, вспомнил! Мне ж в село «Юшеньки» надо! Там соседи ругаются за межу. Сегодня звонили «приезжай, а то смертоубийство будет». Так что извини, побегу.

Богдан выскакивает из здания милиции. Вскакивает в свой «газик». Несётся по улице. Машина вылетает на трассу.

Карпаты. Полонина. День.

Николай показывает Марусе и Лесе, как поют птицы, как ругается баба Лиза. Как итальянцы говорят. Дурачится. Делает стойку на руках. Все смеются.

Крутит Николай вокруг себя дочку Лесю. Подбрасывает высоко-высоко.