Книга Ригодон - Луи-Фердинанд Селин

Зигфрид говорит, это тоже новость… инструктирует!.. Он вещает для улицы…

– Если вы увидите зажигалки… piaketten!.. вы их погасите!.. Вот так!.. Струей! Огнетушителем!.. Тш-ш-ш… Пена!

Мы готовы погасить все!.. А он, лодырь, останется здесь!.. A piaketten?… Где? Хильда должна знать…

– Wo die piaketten? Зажигалки? Спрашиваю у нее.

– Везде, по всей улице!.. Зажигательные пакеты!..

– Вы их видели?

– Нет!.. Не здесь!.. И он тоже! Но во Франкфурте… в Пфорцгейме… целый ливень зажигалок! И здесь обязательно!.. Похороны… маршал!

– Какой маршал?

– Да Рундштедт, я вам говорила… по этой улице… вечером…

Я согласен… но нарукавная повязка?… У нас нет повязок… ах, если бы была моя! На руку! Я ее забыл… повязка из Безона, «Гражданская оборона», я ее не снимал, но она вся черная, в саже и смазке… я прополощу ее в воде! Нет!.. Хильде приходит в голову другая мысль.

– Изображайте с вашими тростями слепого!

Она демонстрирует мне… я лам одну руку Ля Виге, а с другой стороны – Лили… Бебер?… Он сопровождает нас, он к этому привык, это лучше, чем оставаться в сумке… на этой улице нет никого, а если кто-то появится, кот тут же вспрыгнет мне на плечи… уж он-то попутешествовал!.. Доказательство тому – он добрался до Медона, где и похоронен в саду возле дома…

Мы пройдем всю улицу… пол руки, я – в качестве слепого… ну и выдумщица эта Хильда… а тот, Зигфрид, хочет лишь одного, чтобы его оставили в покое… пусть убираются тушить зажигалки! Пусть! Только не он!.. Бебер пойдет с нами, я спокоен… его сумка с нами… но еда?… Не то чтобы мы были голодны, но ведь надо! Пару буханок хлеба и маргарин… карточки?… Хильда?… Ja! Ja! Она согласна… ну разумеется!.. Она отправляется за продуктами… и все – в сумку… Бебер пойдет следом… вот мы и готовы!

– До свиданья, мадам! До свиданья, капитан!

И мы трогаемся в путь… шаг… два шага!.. Очень осторожно… я полагаю, что хорошо разыгрываю роль слепого… мне бы следовало надеть очки… может быть, в Ульме? Впрочем, не уверен…

– В окнах никого не видно?

Я спрашиваю… нет, никто не выглядывает… мы прошли, наверное, метров сто… я нахожу, что дела идут нормально…

– Ты видишь зажигалки?

Я не заглядываю… по сточным канавам… это должен он…

– Мне-то на них плевать, но что ты скажешь об их подлости!.. Зажигалки, пускай они ими подавятся!

Он не скрывает того, что думает… и говорит громко…

– Ты совершаешь бестактность, Ля Вига!

– А разве они стесняются?

Он заставляет меня задуматься… я усаживаюсь! Черт возьми!.. Скамья…

– Лили, малышка, я бы не поверил, но так не годится… Ля Вига может идти один… мы потом встретимся с ним… ты согласна?

– Да!.. Да!.. Конечно!

Ля Вига лучшего и не желает… ему не сидится на месте… – Слушай, иди!.. Мы тебя найдем… ты знаешь колокольню, со шпилем… если не увидишь нас там, то возвращайся… мы будем здесь… но внимательно все осмотри! Не забывай!.. У тебя аппарат! Тш-ш-ш-ш!

Мы втроем потешаемся, а Бебер смотрит на нас, он серьезен… не двигается, он остается с нами, он сделал свой выбор… ему тоже требуется отдых… он не так молод… мне же надо переварить все, что они мне сказали, о том, что я должен сделать… наглость!.. Особенно этот инженерный капитан… как его фамилия?… Я уж и забыл… тем лучше!.. Черт побери!.. С самого начала они видели, с каким новичком имеют дело, что он им там наговорит… и капитан тоже!.. на похоронах или у черта!.. То, что я должен заниматься их посланиями, то, что «берлинская сестра чувствует себя лучше»… все это меня не касается!.. Кстати, а маршал фон Люббе?… Задохнулся под коксом? Действительно ли он существовал? Объявленный Рундштедт, быть может, тоже исчез где-нибудь по дороге?… С тех пор, как мы здесь, мы постоянно таскаемся повсюду, а никто не приходит, никто не появляется… ничего.

– Скажи, Лили… ты говоришь, что мне не следует выяснять обстановку вокруг этого Рундштедта… если он существует? Если он появится на этих похоронах… я не должен выкрикивать «Heil!», как берлинский преторианец… ты бы видела! Он поднимался на цыпочках… двуликий Янус! Двойной агент!.. Все мы «двойники» изначально! Харрас… фон Лейдены… Крахт… ах, если составить список… друзей с Монмартра и вообще отовсюду! Какой паноптикум! А знаешь, это было бы, возможно, весьма пользительное чтение на сон грядущий… для засыпания… считать-пересчитывать… всех этих ослов… терять их… находить… это было бы, вероятно, отличное снотворное… если у вас есть собственное прошлое, не чужие истории, а свое личное, добытое на дорогах, по которым движутся воюющие армии, в разгромленных, стертых с лица земли городах и империях, в толпах растерянных, задыхающихся, страдающих людей, о Боже правый, в толпах детей, стариков и калек!.. Кого только там не было! Что бы ни было, но все, все лишь для того, чтобы вы взяли их страдания на заметку! Вы! Гром и молния! Не они!.. Не они!.. Тогда вам больше нечему удивляться… эй, но что с Ля Вигой?

– Скажи, Лили, ты что-нибудь видишь?

– Нет!.. Ничего!..

Я имел в виду улицу… он уже давно не изображал Христа… и давно стал «человеком ниоткуда»!..[32]Куда он подевался?…