Книга Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов

Костиков чудом не потерял сознание, хотя и по-прежнему вроде как улыбался… а Ельцин вошел в раж: он колотил по голове Вячеслава Васильевича с таким отчаянием, будто взялся забить его насмерть, причем сейчас, немедленно, мурлыкая себе под нос какой-то африканский мотив…

Бок о бок с Костиковым сидел Президент Кыргызстана Аскар Акаев. А если Ельцин в кураже, если он, как говорил Коржаков, вдруг «в расположение вошел», какая ему, извините, разница, на чьей голове играть?..

Коржаков… опыт, все-таки… тут же перехватил эту дьявольскую молнию в широких уральских глазах! Он за руку выдернул Акаева с трибуны, причем Акаев — не сопротивлялся!

Костиков — еле живой, кровища хлещет, зато Акаев свеженький и голова у него такая же соблазнительная, круглая, как магнит…

Он бы весь ряд перебил, наш Борис Николаевич, он же в «расположении»!

Костикову дали вату, вызвали бригаду врачей и налили коньяку; Акаева посадили на ряд ниже, подальше от греха, согнав со стульчика Швыдкого (с ним вообще не церемонились), заместителя министра культуры.

А Костикову, кстати, не привыкать; в Кремле он и в самом деле был как живая игрушка… — путешествуя (весна прошлого года) по Енисею, Президент России… опять-таки, это случилось во время шикарного застолья… распорядился — вдруг — выкинуть Костикова за борт. В реку Енисей. Не мешкая. Осерчал Борис Николаевич… или еще что накатило… — Костикова, короче, вон с корабля, охрана — исполняйте приказ!

Коржаков пропустил эту трагическую минуту, в каюте был, в карты играл…

Вода в Енисее… Сибирь, все же… плюс два градуса. Сотрудники Федеральной службы охраны (приказ Президента страны!) схватили Костикова за руки — за ноги, размахнулись — и полетел он, раб Божий, в Енисей, то есть на тот свет…

Корабль на полном ходу, вода — ледяная, а Костиков (хорош шут) еще и плавать не умеет, что-то свое орет…

— Теперь спасайте… — буркнул Ельцин, убедившись, что его пресс-секретарь: а) с головой ушел под воду и б) скорее всего — уже на дне.

Спасли. В воду кинулся Пал Палыч Бородин, бывший мэр Якутска, человек закаленный. А если бы Борис Николаевич не сжалился? Запретил бы нырять? Вот если бы, не ровен час, не хватило бы ему гуманизма?

Нашли, слава богу, Вячеслава Васильевича, течение вынесло. Не принял Енисей его тело, выплюнул обратно.

Через неделю Костиков пришел в себя. Ходит, улыбается. Остался служить Ельцину — верой и правдой!..

Они часами могли сидеть друг возле друга: Ельцин и Коржаков. Самое интересное — с Ельциным никто не хотел связываться, телефоны в его кабинете почти не звонили, даже Гайдар если и звонил, то раз в неделю, не чаще.

Ельцин не мог… физически не мог… находиться один. Врывались страхи… — нет уж, пусть всегда кто-нибудь будет рядом: сидит Коржаков на стуле, понимашь, вот и хорошо, пусть сидит, охраняет…

Вокруг — тяжелая кремлевская тишина.

— Ш-шта… Александр Васильевич, м-может коммунисты… с летчиком… с этим… поработают… а?

Таких, как Руцкой, он никогда не называл по имени.

Коржаков встал.

— Сядьте обратно, понимашь… На стул.

— Мы… когда… с Зюгановым, Борис Николаевич, торговались, Руцкой в курсе был, знал схему: Видьманов, его сын… Олег, по-моему, агросфера, банк в Ларнаке, счета, кооперация: Кремль и Зюганов. И Илюшин на связи. Я докладывал.

— Знаю… Не забыл.

— Так Руцкой гарантом был! Когда Зюганов его из партии гнал, вот они, видно, и закорешились.

Ельцин подошел к окну.

— Гадюки ить.

— Точно, Борис Николаевич, гадюки. Точно так.

— Проститутки.

— В проституции… интереснейшая вещь, Борис Николаевич… в проституции не бывает кризисов, между прочим. Девочки всегда в полном порядке и всегда работают.

— Интересно.

— С полуслова понимают друг друга… — Коржаков прищурился. — Коммунисты, Борис Николаевич, могли бы, короче, поработать с летчиком, но как им доверять, вот задачка!

Пробили куранты, впереди ночь.

— Скажите… ш-шоб… ч… ч-чаю, принесли, понимашь…

Коржаков приоткрыл дверь в приемную:

— Чаю Борису Николаевичу. И бараночки положите Президенту. С маком…

— А я… б-бараночки не просил, — Ельцин тяжело поднял голову. — Н-не надо мне… в-ваших… б-бараночек…

Куранты били чуть слышно, играли сами с собой.

— Зачем мне б-бараночки? А? — Ельцин встал перед Коржаковым. — Я шта… просил?!

Ельцин, конечно, боялся Коржакова, его кулаков; Александр Васильевич однажды не выдержал… всех этих вопросов-расспросов, так звезданул Президента России по уху, что у него в глазах потемнело… — Ельцин смолчал.

— Вечно вы… п-прревышаете, Ал-лександр Васильевич… Вы кто здесь? Охранник, понимашь… А ч-чего ж тогда… л-лезете? Охранник — так охраняйте!..

В Астане (два дня назад) Назарбаев старательно поил Ельцина… — «по рюмочке, по рюмочке…» — и тут же, за обедом (Ельцин пьянел быстро, видимо уже совсем плохо работала печень), Ельцин и Назарбаев подписали тяжелейший (по условиям) для России договор о Байконуре.

Коржаков быстро все понял, попытался вмешаться, но тут уже Борис Николаевич, вдребезги пьяный, прицелился вмазать ему по зубам — кулак промахнулся…

Коржаков не был Ельцину другом, друзей у Ельцина не было. У него вообще никого не было, кроме Наины Иосифовны (у девочек свои семьи), — а Наина Иосифовна получала от него ровно столько, сколько получают в России — под пьяную руку — почти все деревенские бабы.

Даже водка не могла растопить это одиночество, этот внутренний лед! И собутыльников, настоящих друзей, они же собутыльники, у Ельцина не было: он обедал исключительно с Федором Михайловичем Морщаковым, управделами своей администрации, в прежние годы — первым секретарем свердловского горкома партии.

Беседовать с Федором Михайловичем было абсолютно не о чем, разве что — об охотничьих ружьях. И пили Ельцин с Морщаковым на скорую руку, без души, как пацаны в подъезде, причем употреблять водку в таком количестве Федор Михайлович уже не мог, годы не те, здоровья нет, но молчал, выпивал все до донышка, куда было деться…

Коржаков, быстро возненавидевший «ритуального пьяницу», добился, в конце концов, его отставки. Ельцин вынужденно согласился с тем, что если Федор Михайлович столько берет на грудь в рабочее время, это очень плохо для государства, и Морщакова тихо проводили на пенсию.

Его сменил Павел Павлович Бородин, «самый русский человек в Якутии», как отрекомендовал его Коржаков…

Выбор безошибочный. Ельцин сразу узнал Бородина — в Якутске, за полгода до этого, Пал Палыч спас Президента России от небывалого позора.

…Официальный визит Ельцина в Якутск. У самолета — триста встречающих (ровно триста, по протоколу, 299 человек + медвежонок Ванька, его хотели преподнести Ельцину в качестве официального подарка республики, но в суматохе забыли). Президент Николаев, республиканские, городские и районные vip-персоны, нарядные девки с лентами, ребятишки из шахматной школы (почему-то пришли с шахматами) и т. д. — национальный праздник, короче говоря.