Книга Анжелика и царица Московии - Ксения Габриэли

– Успокойтесь, господин Пьер. Этот человек теперь – ваша собственность, вы увезете его с собой и сделаете с ним все, что только пожелаете.

Господин Пьер подвинул с грохотом стул и уселся.

– Будешь ты говорить? – спросил Флоримон, глядя сверху вниз на пленника.

Наконец-то Андре Рубо соизволил открыть рот.

– Я не знаю, кто этот крикун, – тихо сказал он. – Я не понимаю его языка…

Выражение крайнего гнева вновь исказило крупные черты господина Пьера.

– Ты меня не знаешь? – Господин Пьер выговаривал французские слова медленно, и в этой медлительности чувствовалась жуть. – Ты меня не знаешь?! Мерзавец! Зато я слишком хорошо знаю, кто ты такой!

Анжелика почувствовала невольную жалость к бедняге Андре Рубо.

– А вы, господин Пьер, уверены, что именно этого молодого человека вы ищете?

– Его, его я ищу, госпожа! Андре Рубо! Но при рождении он получил несколько иное имя! – Великан заскрежетал зубами. Зубы у него были очень большие и производили устрашающее впечатление.

Раненого уложили на носилки и отнесли в карету. Анжелика задумчиво слушала грохот колес. Без сомнения судьба Андре Рубо была решена, и решена не самым лучшим для него образом! Анжелика невольно представила себе какие-то мрачные застенки, жаровни с раскаленными углями, орудия пытки… Вероятнее всего, господин Пьер желал узнать от Андре Рубо нечто важное о заговорщиках, умышляющих на жизнь государя Московии. Но странно, ей показалось, что Андре Рубо говорил искренне, когда уверял, что не знает господина Пьера! Впрочем, сейчас Анжелику более всего занимала дальнейшая участь Кантора. Она надеялась на обещания господина Пьера и короля. Но исполнят ли они свои обещания? Завтра Анжелика узнает новости от мадам де Ментенон.

Герцогиня снова поднялась наверх. Приказала принести поднос с едой и сама отнесла Онорине поесть. Девушка молчала и казалась очень измученной. Мать развязала дочери руки. Онорина поела, не глядя на мать.

– Я что-нибудь придумаю… – пообещала Анжелика неопределенно.

Онорина по-прежнему молчала.

Анжелика попрощалась с сыном и невесткой. Теперь они все надеялись на скорое освобождение Кантора. Об Онорине Флоримон не спрашивал. Анжелика ушла в спальню. Новая камеристка переодела ее, расчесала волосы герцогини. Оставшись в одиночестве, Анжелика накинула шаль и присела у туалетного столика. Мысли ее невольно обратились к Онорине.

«Бедная девочка! В сущности, она права. Я искренне желала устроить ее судьбу, но ведь я так мало заботилась о ее устремлениях. Да, я люблю ее, но моя любовь требовательна и даже и сурова. А по-настоящему, истинно… да, истинно любит Онорину один лишь этот странный юноша… Андре Рубо!.. Что же мне делать? Их брак совершенно не возможен. Выдать Онорину замуж за кого-то… За кого же? Этот союз может быть только несчастным. Держать ее дома, взаперти, как пленницу? Нет, нет! Остается лишь один выход: монастырь! Спустя год или два она смирится, вечной любви не существует. Ведь она не примет пострига, она будет лишь послушницей, да, это единственный выход…»

Анжелику клонило в сон. Шаль соскользнула на паркет. Анжелика, чуть пошатываясь, подошла к широкой постели и прилегла. Она запомнила, что успела все же затушить свечи. И немедленно погрузилась в тяжелый, без сновидений, сон.

Глаза ее открылись внезапно. Еще никого не видя подле себя, она уже почувствовала, что в комнате кто-то есть! Ощущение неясной угрозы принудило ее поспешно сесть на кровати. В серебряном подсвечнике на столе горела свеча. У постели матери стояла Онорина, угрожающе занесшая над головой герцогини де Монбаррей другой серебряный подсвечник. Анжелика сама не понимала, почему это зрелище не испугало ее. Она окинула девушку внимательным материнским взглядом. Платье Онорины было испачкано и разорвано, руки изранены.

– Опусти подсвечник, дурочка, – бесстрашно проговорила мать. – Опусти на стол, а не на мою голову. Как ты выбралась из комнаты? Неужели я забыла запереть дверь?

– Нет, не забыла, – Онорина поставила подсвечник на стол. – Но ты забыла, что Андре подпилил решетку!..

– Боже мой! – Анжелика наконец поняла, в чем дело. – Ты спустилась по стене и потом пробралась в замок?! Почему ты совсем не ценишь свою жизнь? Ведь ты так легко могла сорваться и разбиться насмерть!.. Почему ты не думаешь совершенно обо мне? Тебе и в голову не приходит, что я люблю тебя! Ты что же, хотела убить меня вот этим подсвечником?

– Простите, матушка! – Онорина упала на колени. – Простите, но я не могу жить без него. И я не верю вам! Я чувствую: с ним случилось несчастье!..

– И поэтому ты хотела убить меня?

– Матушка! Я всего лишь боялась, что если я не буду угрожать тебе, ты не скажешь мне, где Андре!

– А если будешь угрожать, тоже не скажу! Потому что я не знаю, где он!

– Неправда! Ты знаешь!

– Не знаю!

Нет, нет! Ты хоть что-то знаешь! Ты должна знать! – Онорина, не подымаясь с колен, припала грудью к изножью кровати. – Матушка! – Лицо Онорины приняло умоляющее выражение. – Ведь ты любишь меня. Ты всегда любила меня. Ты и Андре! Только вы двое любите меня! Неужели ты позволишь человеку, который любит меня, погибнуть?! Я не верю, не верю! Нет, нет!.. Я знаю, что ты поможешь мне! Вспомни, какою ты была в юности, сколько приключений ты пережила! Вспомни, как ты бросалась очертя голову в пучину самых немыслимых авантюр! Вспомни, как ты любила Жоффрея де Пейрака и Колена Патюреля! Я знаю о тебе…

– Не хватало еще, чтобы ты заявила, будто знаешь обо мне все! Встань с колен и приди в себя. Для начала оденься сама. Вернее, переоденься. Между прочим, в той самой пучине авантюр, куда ты столь неосмотрительно намереваешься кинуться, приходится в достаточной степени часто все делать самой! Ступай в мою туалетную комнату, умойся и переоденься. И не забудь причесаться! И не торопи меня! Дай мне возможность хоть немного подумать!

Онорина вскочила и побежала приводить себя в относительный порядок. Анжелика встала с постели и прошлась по комнате. Странное чувство охватило ее. Умом она понимала, что должна, обязана вести себя, как ведут себя обычно взрослые женщины, светские дамы знатного происхождения. Но ведь она никогда не вела себя, как все! И теперь она все более ясно сознавала, что если сейчас примется обдумывать ситуацию, это приведет лишь к новым сомнениям и колебаниям. Надо было решаться! Но ведь ей не впервой круто менять свою жизнь, бросать привычное ради нового, неизведанного, опасного! Сколько раз она решалась на это ради себя, ради своих желаний и стремлений! Неужели же она не решится сейчас, ради несчастной, запутавшейся девочки? Ведь, в сущности, эта девочка – самое близкое ей существо!..

Анжелика решительно вошла в гардеробную. Тотчас начала распоряжаться, помогать дочери. Онорина смотрела на мать восторженными глазами. Анжелика выбрала для себя и для дочери темные платья и теплые прочные плащи и головные накидки. Две женские фигуры проворно побежали по лестнице. Анжелика побежала в конюшню, сама растолкала кучера.