Книга Схватка - Михаил Голденков

В местечко Дуравичи отправились из Литвы комиссары, возглавляемые Михалом Радзивиллом. Правда, в последний момент королева вновь усомнилась в жесткости и беспринципности Михала.

— А вдруг сердце его дрогнет? Не слишком ли мягок и молод наш Михал для такого серьезного дела? — спрашивала она Яна Казимира и тут же предлагала:

— Давай ему в поддержку пошлем и Степана Чарнецко-го. Его длинная борода там не будет лишней. Этот пан опытный, от дел отошедший, но могущий много полезного своими советами принести на переговорах. Да и Михалу с ним будет уверенней.

Король согласился.

Переговоры уже с первых дней пошли не так, как благодушно спланировал царь и как науськал своих послов. С первых же минут Михал обрушил на головы Юрия Долгорукова и Апа-наса Ордина-Нащекина снегопад упреков, претензий и невыполненных прежних обещаний. Московские послы были полностью обескуражены. Разговор про новое межевание границ уперся в бескомпромисную позицию Михала:

— Ни о каком новом межевании границ не может идти речь! Граница между нашими державами должна соответствовать договору Поляновского мирного соглашения от 1634 года!

Молодой, подтянутый, в черном приталенном платье Михал стоял перед бородатыми послами словно черная непоколебимая под ветром скала. Решительный пан, видимо, был настроен не идти ни на какие уступки. Его сталь в голосе, твердость его требований сразу же огорчила Долгорукого, который уже думал про себя: «Все пропало! Такому, пожалуй, и денег не предложишь, не купишь никак. Еще саблей рубанет!»

«Во дает, Михась! — в восхищение думал Степан Чарнец-кий. — Таким ли я его помню? Совсем же милым и вежливым был хлопчиком!»

— У нас полномочий таких нет, — разводил руками в длинных до пола рукавах растерянный Долгоруков, — царь наказал межевать границу по Днепру…

— Что?! — Михал упирался руками в стол, подаваясь вперед. — А по Волге не хотите ли? Когда и в какие времена Московское государство владело Днепром! Укажите мне хотя бы один между нами договор, где бы мы уступали вам Днепр! Так, бывало вы с оружием в руках приходили на берега Днепра, но потом вас выбрасывали, как бешенных псов! И сейчас, что наше не вернете, не отдадите по-доброму, то сами мы саблей возьмем! В капусту порубаем!

Михал явно разошелся. В его глазах темнело от ярости. Он устал от войны, от тупизны этих сидящих перед ним людей, которые приехали лишь оглашать решение царя, устал от интриг Богуслава и Яна Казимира, от проблем в семье. Ему одного хотелось — выхватить пистолет, выстрелить в лоб этого бородатого чучела да остальных разрубить саблей, как набитые перьями подушки. Чарнецкий, призванный придавать Михалу решительности и твердости, встал, хватая Несвижского князя за рукав:

— Чуть тише, панове, чуть тише. Мы свою позицию уже высказали.

— Прошу пробачення, — Михал сел.

— Мы должны посовещаться, — лишь ответил напуганный Долгоруков…

— И еще. — Михал вновь встал, — вернуть все культурные ценности, варварски вывезенные из наших городов и крепостей! Это ценные списки, казенные книги и библиотеки, книги костельные и церковные. Это украшения костелов и церквей из золота да серебра, блюда, кресты… Это старинное декоративное оружие, это картины…

— То, что сможем, вернем, — кивнул бородой Долгоруков, расстерянно обернувшись на Ордина-Нащокина. Однако, как можно было вернуть то, что уже и сами московиты не знали где находится? Большая часть всего вывезенного была разворована чинушами и воеводами, распыляясь по московским деревням аж до Енисейского уезда…

Оставшись наедине, московиты стали бурно обсуждать, что же делать дальше.

— Надо быстро провести силовую акцию и побить где-нибудь Литву, чтобы сговорчивей была, — говорил Нащокин.

— Правильно, — кивал своей длинной шапкой Долгоруков, — вдарить надо по Быхову или Могилеву.

— Нет, — качал головой Нащокин. Названия этих городов у него вызывали лишь дрожь. Расправа над могилевским гарнизоном потрясла всех в окружение царя. В Старом Быхове, который и достался царю лишь тем, что вошедшие в город казаки, как союзники Литвы, позже впустили туда и московитов, жители аналогично могилевчанам перекололи моско-витскую охрану, повыбрасывали из окон башень стрельцов, и вернуть сии два города представлялось Нащокину и невероятным, и опасным предприятием…

— Под Витебском и Полоцком надо вдарить. На севере! — говорил Нащокин. — Пусть Хованский постарается. Он весь горит желанием мести. Пускай нам и угодит.

— Не выйдет у Хованского. Уже старался!

— Казаков ему дать надо побольше. Те умеют биться. Послать отсюда Черкасского, ибо тут нет никакой уже для нас опасности…

Царь в эти дни сидел в Вязьме, читал листы от послов, нервно отвечал, чтобы шли на уступки: отдавали Заднепровье и Полоцк, черт с ним, с Дюнабургом, но чтобы цеплялись руками и зубами за Инфлянты, за Смоленск, чтобы не скупились на деньги и подкуп. Увы, царские азиатские методы не везде проходили в Европе. Хотя денежные суммы и уступки территории возымели действие на некоторых комиссаров. В частности, на… СтепанаЧарнецкого.

— Пан Михал, — Чарнецкий нервно щипал свою длинную бороду, — глядите, что нам нынче предлагает царь: все, абсолютно все русские земли вернуть! Только Ливонию хочет себе оставить. И деньги предлагает. Конечно, не десять миллионов, как мы хотим, но тоже неплохие! Так давайте соглашаться — и конец войне! Ваш сябр Кмитич будет ужасно рад, узнав, что Смоленск мы вернули не пушками, а мирно!

Михал кусал губы. Искушение, конечно же, было огромное, но Несвежский князь видел и подвох, видел опасность, что таит в себе уступка Инфлянтов Московии.

— Глядите, пан Чарнецкий! — Михал развернул на столе рулон карты Речи Посполитой. Он положил на край карты пистолет, чтобы прижать, а на другой — свою саблю. Комиссары с любопытством склонились над картой.

— Вот взгляните на Инфлянты, паны мои любые! Они козырьком висят над Литвой, над Полоцком, да и над Вильной тоже. Получив Инфлянты, царь уже на следующий год легко вторгнется из этих земель в Полоцкое и Виленское воеводства с севера. Ведь Инфлянты — это удобнейший плацдарм для царя продолжать войну за Полоцк, Витебск и особенно Вильну!

Михал уж не стал упоминать Биржи, город Богуслава Радзи-вилла, который оказался бы вообще почти на самой границе… «Упомяну Биржи, — думал Михал, — Чарнецкий сразу подумает, что только о них и забочусь…»

— Мы, уступив им Ливонию, уступаем им стратегическое превосходство, оказываемся как бы в окружении! — продолжал Михал, водя пальцами руки по карте. — Теперь нам войска придется держать не только у восточной границы, но и у северной. Сможем ли? Где наберем столько войск? Я скорее соглашусь Смоленск или Киев отдать, ибо эти земли не грозят нам таким опасным соседством, как московская Инфляндия. Если армия царя выйдет из Смоленска на Оршу или из Киева на Гомель, то мы сможем легко предупредить войну и встать на пути захватчиков. Ну, а из Инфлянтов под ударом у границы стоят сразу четыре значимых города: Полоцк, Друя, Биржи, Дисна, открывается прямая дорога на Вильну и Витебск.