Книга Ангел Рейха - Анита Мейсон

Гриф смотрел на меня сквозь прутья клетки немигающим взглядом. Мне показалось, что он смотрел на меня с ненавистью, но сейчас мне приходит в голову, что меня тогда он даже не видел – только прутья решетки и небо.

За несколько дней до нашего отъезда ко мне в номер явился Дитер. Я узнавала Дитера по стуку: три быстрых легких удара в дверь костяшками среднего и безымянного пальцев. Но я в любом случае поняла, что это он.

Я открыла дверь. Он стоял передо мной – со своими коротко подстриженными светлыми волосами, острым кадыком и нарочито вызывающим видом, под которым скрывал свою застенчивость.

– Входи, – сказала я.

Он присел на край кровати, застеленной белым покрывалом с вышитыми желтыми цветами. На самом деле больше там сесть было некуда. В таком уж отеле мы жили.

– Хочешь ананас? – спросила я.

– Нет, спасибо.

Последовала неловкая пауза. Наконец он нарушил молчание:

– Я хотел поговорить с тобой.

– Да?

– Мы провели много времени вместе, верно?

– Да, – сказала я. Так оно и было.

– У нас с тобой… Я хочу сказать, у нас с тобой много общего.

Я посмотрела в ясные глаза Дитера, которые видели только то, что хотели видеть, а потом перевела взгляд на маленький равноплечный крест с изломами, вышитый у него на куртке.

– Ты так полагаешь? – спросила я.

– Фредди… мы же хорошие друзья, правда?

– Да, мы друзья, Дитер.

– Ты… я тебе нравлюсь?

– Да, – ответила я без особого энтузиазма. Я прекрасно понимала, к чему он ведет. Я всегда надеялась избежать подобного разговора. Теперь я надеялась поскорее его закончить.

– Я тобой восхищаюсь, – сказал Дитер. – Я никогда не говорил тебе этого раньше, но я действительно восхищаюсь тобой. Как женщиной и как пилотом. Когда я в первый раз увидел, как ты вылезаешь из планера… – Он начал нервно терзать пальцами покрывало. – Когда ты вылезла из кабины и улыбнулась нам с Вольфгангом, я подумал… – Он глубоко вздохнул. – Я сразу подумал – вот она, моя единственная девушка.

Я сидела на краю туалетного столика, внимательно изучая желтые цветы на постельном покрывале.

Дитер пытался заглянуть мне в глаза.

– Ну как ты можешь говорить такое? – сказала я. – В мире полно девушек.

– Не таких, как ты, Фредди.

– Мне очень жаль, Дитер, – сказала я. – Но я не испытываю к тебе аналогичных чувств.

Лицо у него слегка передернулось, но мне показалось, что он ожидал подобного ответа.

– Но, может, со временем твои чувства ко мне переменятся?

Я рассмеялась и сразу пожалела о своем смехе, увидев выражение боли на лице Дитера. Но я смеялась не над ним: меня рассмешила полная бессмысленность вопроса. Ну как может человек предвидеть подобные вещи?

Я объяснила это. Он просветлел, потом помрачнел, потом снова просветлел. К великому моему огорчению.

– Ты хочешь сказать, это все же возможно? – спросил он.

– Вряд ли.

– Но ты же только сейчас сказала, что сама не знаешь.

– Дитер… – Было поздно, я валилась с ног от усталости, я была сыта по горло. – Я вынуждена попросить тебя удалиться.

Он сразу встал. Он был очень воспитанным человеком.

– Конечно. Извини, если я помешал. – Он направился к двери, потом остановился. – Можно задать тебе один вопрос?

– Да.

– Это Вольфганг?

– Прошу прощения?

– Я думал… я знаю, он тебе нравится. Если так… ну, я все понимаю.

Я разозлилась.

– Нет, это не Вольфганг, – сказала я. – А теперь спокойной ночи, Дитер.

Он вышел, и я закрыла за ним дверь.

Я не хотела возвращаться в Германию.

Я провела в Южной Америке почти пять месяцев и летала почти каждый день. Я выполняла фигуры высшего пилотажа на показательных выступлениях, летала на север вдоль береговой линии и совершала рискованные полеты в глубину материка. Полеты стали моим привычным занятием. Теперь мне предстояло снова выклянчивать себе возможность летать.

И, что еще хуже, мне предстояло снова стать студенткой, а одна мысль об учебе на медицинском факультете казалась мне страшнее любого кошмара. Когда я была честна с самой собой, я признавала, что никогда не стану врачом, но совершенно не представляла, как сказать об этом родителям. На всем протяжении обратного пути на родину я надеялась, что случится чудо и пароход вдруг собьется с курса. Когда мы медленно шли вверх по Эльбе к Гамбургу и лица всех пассажиров светились радостью узнавания знакомых мест, я стояла у поручня, глядя на плоский, окутанный туманом, совершенно германский пейзаж, и чувствовала глубокое отчаяние.

К великому нашему удивлению, нам устроили торжественный прием. Делегация салютующих представителей партии встретила нас у причала, и в огромном автомобиле нас провезли к шатру, установленному на берегу озера Альстер. Там три часа подряд (хотя мы недавно позавтракали) мы ели, пили и слушали речи о духе новой Германии. Почти все вокруг были в форме. С лица Вольфганга, сидевшего рядом со мной, не сходила сардоническая улыбка.

После выступлений ораторов заиграли два военных оркестра. Потом группа штурмовиков проделала какие-то показательные гимнастические упражнения. В палатке усердно напивались партийные функционеры.

В какой-то момент Ганс-Эрик дотронулся до моего плеча.

– Ты должна познакомиться с Эрнстом Удетом, – сказал он.

Я обмерла от изумления. Он здесь?

На самом деле присутствие здесь Эрнста было вполне закономерным. Он являлся учредителем общества планеристов и членом национальной ассоциации планеризма. Только моя детская вера, что он живет на другой планете, помешала мне встретиться с ним раньше. Он выглядел в точности так, как на фотографиях, разве только оказался чуть ниже ростом, чем я ожидала. Он был в темном костюме с гвоздикой в петлице и курил толстую сигару, дым которой клубился вокруг приветливо улыбающегося лица.

Он положил сигару в пепельницу, прежде чем пожать мне руку.

– Мы уже давно должны были познакомиться, – сказал он.

Несколько мгновений я молчала, не находя слов. Меня пугала его слава, его великосветский шик, его обаяние. Потом я набралась смелости посмотреть Эрнсту в лицо. Я поняла две вещи. Я поняла, что он человек доброжелательный и что он испытывает ко мне интерес. И я знала, какого рода интерес. Не назойливый, который мне не нравился, не такой, который тебе в тягость и становится препятствием для дружеских отношений. Эрнст просто интересовался мной, и только.

– Мне кажется, я знаю вас всю жизнь, – сказала я.