Книга Майор из Варшавы - Николай Дмитриев

— Да ты, никак, торопишься? — Малевич снизу посмотрел на Меланюка. — Или случилось что?

— Вам, товаришу комиссар, теж поспишаты треба…

Меланюк потянул повод, и гнедой жеребец, храпя и перебирая ногами, сдал крупом в кусты.

— Тогда дело, — Малевич вскинул мешок на плечо и, словно опасаясь, что Петро не даст ему договорить, взялся рукой за кожаное крыло седла. — Как со связью?

— Тричи вже посылав. Якщо дийшло, то, може, щось й буде…

— Ясно. — Тревога Меланюка передалась Малевичу, заставив его говорить коротко и по делу: — А мне куда?

— У тому списку, що я дав вам, такий Панасюк е…

— Это Бирюк который? — уточнил Малевич.

— Он самий… Не пойму только, чего его Бирюком кличут.

— Я его хату видел, живет на отшибе, вот и Бирюк… Так что?

— А то що выявилося, хлопци до нього ходять наши, а солтис выследив и донес, паскуда. — Петро сердито осадил никак не стоявшего на месте жеребца и наклонился к Малевичу. — Тепер полицаи засидку робыты збираються. Вы скочьте до нього, попередьте, а мени вертатысь треба. Зараз по всий гмини облавы почнуться…

— По всей округе? — удивился Малевич. — А это с какого дива?

— В Голобове на вулыци коменданта подстрелили. Полицаи двох полякив схопылы, а поки инших шукалы, хтось на постерунок напав. Полицаи на лисовикив валять, а немцы зли, кажуть, щоб з лису ген усих повыловлювалы…

— Ну, то мы еще посмотрим, кто кого повылавливает! — Малевич сердито выругался и протянул руку Петру. — Бывай, друже, сейчас сразу до Бирюка побегу.

— Нехай щастыть вам, товаришу комиссар! — Петро энергично пожал руку Малевича. — Зустринемось як обычно, а зараз, выбачте. Я поскакав…

Гнедой жеребец взял с места галопом, и, пока все уменьшавшаяся фигура всадника не исчезла за дальним увалом, Малевич смотрел вслед и улыбался. Потом подкинул мешок поудобнее, сделал шаг назад, и его серая маринарка как бы растаяла в зарослях…

Теперь, когда встревоженный Меланюк ускакал в свой «постерунок», у Малевича, шагавшего лесом, было время поразмыслить над сказанным. Сама предстоящая облава мало его беспокоила. Он хорошо представлял, что нужно сделать, чтобы отыскать людей, прятавшихся по лесам. Вряд ли полиция и немцы соберут достаточно сил, чтобы прочесать всю округу. Но перейти на другое место было необходимо, перед этим, конечно, захватив Бирюка…

Вообще-то поиск людей шел у Малевича трудно. До сих пор ему так и не удавалось напасть хоть на какой-то след. То ли списки, переданные Меланюком, составлялись «наобум лазаря», то ли все подозреваемые хорошо спрятались, если не ушли куда дальше. А может, и вид Малевича, державшегося слишком уверенно, не внушал доверия.

Поэтому сообщение о слежке за Бирюком, признаться, даже несколько ободрило Малевича. Теперь-то он мог без опасений говорить с человеком и, если повезет взять с собой не только его, но и тех, за кем так следил уж больно ретивый солтыс…

До своего шалаша Малевич добрался минут за двадцать. Быстро собрав немудрящий скарб, он напоследок окинул взглядом временное пристанище и закинул за спину мешок с харчами. Потом деловито подтянул ремень винтовки и, по-охотничьи перекинув «драгунку» сволом вниз, пошел неслышно-широким шагом, держась строго поперек тени деревьев…

* * *

Укрывшись в молодом дубнячке, Малевич почти час присматривался к невзрачной хатке, отмежевавшейся от плохо обработанного поля жердяной оградой. Не заметив ничего подозрительного, он выбрался из укрытия и, на всякий случай держась ближе к опушке, подошел к хутору.

Дальше, за безымянным болотистым ручейком, поля расширялись, и там потемневшими шапками грудились соломенные крыши другого хутора. Людей ни в поле, ни возле хат не было, и только над дальней крышей растекающейся синеватой струйкой вился дымок.

Убедившись, что никакая опасность ему не угрожает, Малевич поднял попавшуюся под руку палку и громко постучал ею по врытому в землю столбику. Потом, нагнувшись, той же палкой принялся старательно счищать налипшую на постолы грязь.

Расчет оказался верным. Некрашеная дверь хаты скрипнула, и на «ганок» вышел мужик в галычанском киптарике[17]. Не спуская с Малевича настороженного взгляда, он неторопливо сошел со ступенек и приблизился к ограде.

Малевич отбросил ненужную теперь палку и выпрямился. Явное нежелание хозяина здороваться первым, непривычный для этих мест «ганок» и карпатская вышивка безрукавки заставили Малевича прибегнуть к галицкому обращению.

— Добрый день, вуйку, то не вы часом Панасюк будете?

— Добры день… — пристальный взгляд хозяина задержался на стволе «драгуни». — Ну я Панасюк…

В ответе хозяина Малевич не уловил ожидавшегося галицийского выговора и ругнул себя за неосмотрительность. Теперь не оставалось ничего другого, как задать вопрос «в лоб».

— А скажить, люди що в лиси ховаються, до вас часом не ходят?

На какой-то миг в глазах Панасюка промелькнул испуг, но он тут же еще сильнее «набычился».

— А то вы… вуйку… часом, не с полиции будете?..

Малевич сразу отметил, что Панасюк не побоялся отплатить ему той же монетой, и улыбнулся.

— Я-то нет… а вот на той стежке, по которой они до тебя ходят, полицаи их сегодня ждать собираются…

— Это про какую такую стежку вы мову ведете, га?..

— Не знаю, я по ней не ходил, а вот солтыс ваш выследил, понял?

— Заждить, заждить… — Панасюк не сумел скрыть беспокойства. — А вы про це звидки знаете?

— Сорока на хвосте принесла, — Малевич дружески подмигнул хозяину и, уже поняв, что попал в точку, добавил: — Вот так-то, Бирюк…

Панасюк оторопел и молча смотрел на Малевича, который спокойно поправил винтовочный погон и, всем своим видом демонстрируя конец разговора, шагнул в сторону. Хозяин, никак не ожидавший такого оборота, засуетился.

— Да зачекайте же, зачекайте… Вы сами-то хто будете?

— Я?.. — Малевич приостановился и вдруг вспомнив солнечный взгорбок, с усмешкой ответил: — Лещина.

— А чого я вам маю вириты?

— Ты лучше-ка слова мои проверь, а то жаль будет, если полицаям попадетесь.

Сейчас Малевичу незачем было затягивать разговор и, оставив недоумевающего Панасюка у ограды, он повернулся и не спеша пошел назад на опушку. Позже, когда Малевич оглянулся, Панасюка возле ограды уже не было.

Вернувшись в тот же самый дубняк, Малевич сел на замшелую колоду, поставил «драгуну» между колен, устроился поудобнее и, посматривая через поле на Бирюков хутор, задумался. Он понимал, с налета у него ничего не вышло. Панасюк вряд ли ему поверил, и надо было хотя бы выждать.