Книга Чудище Хоклайнов - Ричард Бротиган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камерон заметил тайник чудища Хоклайнов, еще когда они с Гриром были на середине лестницы. Он увидел странные искры света на верстаке за какими-то смешными пузырьками. Он не знал, что такое пробирки.
– Может, зажжешь врн те лампы? – спросил он, махнув Гриру на верстак в дальнем углу лаборатории.
Чудище Хоклайнов развлекалось, наблюдая за ними. Чудище наслаждалось так сильно, что решило подождать еще несколько минут, а уж потом обратить Грира с Камероном в тени.
Истинное наслаждение для Чудища.
Тем временем его нынешняя и единственная тень ждала, когда Чудище сделает ход, чтобы привести в действие собственный план.
Еще Камерон заметил большую банку из освинцованного хрусталя на верстаке – в углу напротив того, куда он отправил Грира зажигать лампы.
От женщин Хоклайн он знал, что банка эта и есть источник Чудища Хоклайнов… «Химикалии». Он стоял шагах в десяти от банки. А Чудище «пряталось» в пяти.
Вдруг Камерон завопил:
– Оно тут! Я его вижу!
Грир обернулся туда, где вопил и куда тыкал Камерон. И даже не понял, что происходит. Почему Камерон вопит? На Камерона это совершенно не похоже, но Грир все равно обернулся.
Чудищу Хоклайнов тоже стало любопытно. Что, к чертовой матери, тут творится? Что это там, если это тут?
И Чудище шевельнулось… невольно… из любопытства.
Камерон же в промежутке нарочитого возбуждения перешел к тому верстаку, на котором покоилась банка, называемая «Химикалиями», и теперь стоял рядом с ней.
Когда Чудище Хоклайнов шевельнулось, дабы получше разглядеть, что творится, тень, тщательно изучив все возможности света и обнаружив способ перемещаться от зада Чудища к переду, чтобы в критический момент Чудище на несколько секунд ослепила тьма, так и поступила – и свет объяло смятение.
Вот и все, что тень могла сделать; она надеялась, что такой отсрочки Гриру с Камероном будет довольно, чтобы уничтожить Чудище Хоклайнов с помощью того плана, который они разработали, ибо тени казалось, что у них обязательно должен быть план, если они хотят как-то одолеть Чудище, а бесплановыми дураками они тени вовсе не казались.
Когда Камерон завопил Гриру, тень истолковала это так, что пора двигаться, и двинулась. На несколько секунд она заволокла взор Чудищу Хоклайнов, отлично понимая, что, если Чудище уничтожат, ее уничтожат с ним вместе, но лучше смерть, чем жить так и дальше, частью этого зла.
Чудище Хоклайнов разъярилось на тень, постаралось оттолкнуть ее, чтобы не мешала и можно было посмотреть, что происходит.
Но тень сражалась с Чудищем яростно. В тени билась невероятная физическая ярость – а ведь теням никакая сила вообще не свойственна.
Камерон вылил стакан виски в банку химикатов. Когда виски попало на «Химикалии», они посинели, запузырились, и от банки в разные стороны полетели искры. Огненными птичками они летали везде, поджигая все, к чему прикасались.
– Ходу! – заорал Камерон Гриру. И оба рванули вверх по лестнице на первый этаж особняка.
Чудище Хоклайнов отреагировало на виски, вылитое в банку его источника энергии, тем, что ему едва хватило времени проклясть свою судьбу
– ЯТЬ! —
завопило Чудище. Классическое проклятье, а потом Чудище разлетелось на горсть голубых алмазов, у которых не сохранилось памяти о прежнем своем существовании.
От Чудища Хоклайнов теперь не осталось ничего, кроме алмазов. Они сверкали, как видение летнего неба. Тень Чудища превратилась в тень алмазов. У нее тоже не осталось воспоминаний о прежней жизни, поэтому теперь душа ее упокоилась она же стала тенью прекрасных вещей.
Грир с Камероном выскочили из горящей лаборатории и побежали через холл к сестрам Хоклайн. И в тот же миг слоновья нога стойки для зонтиков превратилась в профессора Хоклайна. Его в эту форму заточили чары, наведенные свежеусопшим чудищем Хоклайнов, которое теперь найдет себе приют в витрине ювелира.
Профессор Хоклайн весь затек и был очень раздражен тем, что много месяцев был вынужден пробыть стойкой для зонтиков. И к дочерям своим отнесся далеко не так дружелюбно, как следовало, ибо первыми словами, что вырвались у него изо рта непосредственно в ответ на их воркование:
– Папа, папа. Это ты. Ты свободен. Отец. О, папа, – были:
– Вот же срань!
Времени что-то прибавить у него не было: на него и двух его дочерей навалились Грир с Камероном и выпихнули их из горящего дома.
Выбравшись наружу, они отбежали за линию инея, окружавшего горящий дом, словно прозрачное обручальное кольцо.
Несколько мгновений спустя, когда все пристально следили за огнем, земля неподалеку заворочалась и задвигалась землетрясением-крошкой.
Исходило оно из могилы дворецкого.
– Ни черта себе! – воскликнул Грир.
Затем земля раскрылась, и наружу вынырнул дворецкий – будто гигантский крот, весь в грязи, а вокруг валялись клочки и обломки чемодана.
– Где… Это… Я? – пророкотал его низкий старый голос.
Он пытался отряхнуть землю с рук и плеч. Его все это очень смутило. Раньше его никогда не хоронили.
– Вы только что восстали из мертвых, – сообщил ему Камерон, а потом отвернулся смотреть дальше, как сгорает дом.
Они долго стояли и смотрели, как горит дом. Языки пламени с ревом взметались ввысь. Такие яркие, что у всех были тени.
Профессор уже вернулся в свое обычное расположение духа и нежно обхватил руками дочерей, пока все они смотрели, как дом исчезает.
– Ну вы там и намешали дряни, профессор, – сказал Камерон.
– Больше ни в жисть, – только и ответил тот.
Ему представили Грира с Камероном, и те ему понравились, и он был очень им благодарен за то, что его спасли от заклятия «Химикалий», которые также можно было назвать Чудищем Хоклайнов.
В конце концов все просто уселись на землю и всю ночь смотрели, как догорает дом. От этого им было тепло. Сестры Хоклайн сменили нежные объятия отца на объятия Грира с Камероном. Профессор сидел один и созерцал плоды долгих лет экспериментов, а также итог, к которому они привели.
Время от времени он качал головой, но помимо прочего был рад, что он больше не слоновья стойка для зонтиков. То было худшее переживание в его жизни.
Дворецкий тоже сидел, по-прежнему ошеломленный, счищая с одежды землю. В волосах у него застрял обломок чемодана.
