Книга Не сбавляй оборотов. Не гаси огней - Джим Додж

— Дня три-четыре. Может, неделю.

— Нет!

— Ну и катись к такой-то матери!

— Не знаю, какие там у тебя затруднения, — зашипел Мусорщик, — но если вздумаешь обдурить нас или выдашь кого, запомни мои слова, умник, хорошенько запомни. В тебе больше двух сотен костей, а мои друзья просто обожают разламывать косточки, медленно, одну за другой. И когда они закончат, ты превратишься в хренов пудинг, усек?

— А не пошли бы куда подальше эти твои друзья вместе с шерифом и всей кодлой! Хочешь прикрыть свою задницу, передай этому придурку, чтобы исчез на неделю. Может, этой мерзкой душонке пойдет на пользу долгое путешествие куда-нибудь в горы. А уж я свое дело сделаю. И не надо никаких поспешных заявлений об угоне. Иначе всем придется туго. Можешь оставить мою долю себе, в счет компенсации за причиненные неудобства. Но играть будем по моим правилам. Я доставлю машину туда, где ей самое место.

— Я тебя урою, понял? Так что начинай откладывать на лекарства. Много народу из-за твоих закидонов взбесится.

— Ничего, переживут — это ненадолго. Зато я буду очень даже доволен. Просто в восторге. Превращу тачку в огромный факел. Как тебе такое, а?

— Почему бы не сделать это прямо сейчас?

— Слушай, да пойми, наконец — это не грабеж! Машина отправится туда же, куда отправились и предыдущие. Всего несколько дней — они стоят тех двух кусков. Которые, заметь, попадут прямиком в твой засаленный карман. Я не собираюсь морочить тебе голову. Но задуманное сделаю, и ты меня не остановишь. Так почему бы не выдавить каплю понимания из того гранитного камня, который у тебя вместо сердца?

— Ты покойник! — прорычал Мусорщик и бросил трубку, лишив меня попытки переубедить его.

Раз Мусорщик так взбеленился, я посчитал, что разумнее срочно свалить из дома, да и по городу особо не болтаться. Заперев квартиру и забросив пожитки в багажник «кадиллака», я подрулил к круглосуточной закусочной за двумя большими порциями кофе и двойным гамбургером, который умял по дороге к Джону.

Мои бумаги были готовы. Джон настоял на том, чтобы мы сели в кухне за стол и вместе просмотрели их. Он брал каждую бумажку и объяснял мне, для чего она. Новенькие калифорнийские права на имя Джорджа Тео Гасса (шутка Джона), карта социального страхования, листок призывника и удостоверение моей новой личности. Кроме того, очень важная с виду бумажка из отдела транспортных средств — справка о перевозках между штатами, о существовании которой я и не подозревал. Впрочем, Джон, думаю, тоже. Среди бумаг оказалась нотариально заверенная доверенность от Кори Бингэма, подтверждающего полномочия мистера Гасса для перегона автомобиля к мемориальному комплексу Биг Боппера. Доверенность сопровождалась пачкой документов на официальных бланках фирмы «Дьюи, Скрам энд Хоу», обеспечивавшей юридическое сопровождение договора на демонстрацию машины у мемориала. Джон объяснил, что, если меня тормознут, я должен подтвердить, что меня нанял агент этой самой фирмы, что я никогда не встречался ни с юристами, ни с мистером Бингэмом лично, хотя агент и дал мне понять о существовании неких имущественных споров между Бингэмом и Биг Боппером. У Джона даже оказалась визитная карточка агента, некоего Одиссея Джонса.

Будь то стихосложение или мошенничество — Джон Сизонс всегда знал, что делать с бумагой и чернилами. С меня он отказался взять и пенни. Я возразил — у меня с собой целая пачка на дорожные расходы, к тому же надежные документы дорогого стоят, однако Джон сказал своим фирменным профессорским тоном, к которому иногда прибегал, чтобы поиронизировать над самим собой:

— Ну что вы, молодой человек, цена существует для того, чтобы измерять ценность, а высшая ценность — благодеяния. Из трудов Лао-цзы, Догэна и других адептов дао следует, что благословеннее всего тот, кто оказывает помощь паломнику в пути.

Я хотел настоять на символических пятидесяти долларах, чтобы хоть возместить износ печатей, когда в дверь громко забарабанили. Я дернулся, в мозгу у меня запульсировал ярко-красный сигнал немедленной эвакуации: наверняка явился один из головорезов, подосланных Мусорщиком.

Джон схватил меня за руку:

— Не дергайся, — тихо сказал он. — Раньше надо было бояться.

Подойдя к двери, Джон спросил:

— Можно узнать, кто пожаловал ко мне в такую несусветную рань?

Оказалось: Майрон и Мессершмидт, оба обдолбанные в дым; они только что приехали после сорока часов безостановочной гонки до Мексики и обратно. Парни ввалились, без умолку болтая, у каждого огромная сумка, в которой позвякивали склянки с «колесами», какие в Америке можно было купить только по рецепту, ну а в Мексике, где законы не такие строгие, их можно было достать запросто, целыми партиями, особенно в более «продвинутых» farmacias[9]на границе. Майрон сразу же вынул из своего баула бутыль с тысячей таблеток бензедрина фабричного производства. Он запросил за бутыль полсотни, я не сходя с места отстегнул ему. Джон только неодобрительно зацокал языком, но я не обратил на него внимания. На меня уже навалилась усталость, а впереди было долгое путешествие. К тому же я проявил решимость, упорство и оказался способен на красивый жест, а подобные достоинства без вознаграждения хиреют.

Пока Майрон с Мессершмидтом рылись в своей переносной аптеке, выискивая заказ Джона, таблетки перкодана — тут настал мой черед цокать языком, — Джон проводил меня до двери.

— Мне нужна любая информация о Биг Боппере, — напомнил я.

— Ах, да! Я звонил своему приятелю в библиотеку — он просмотрел газетные подшивки. Настоящее имя Биг Боппера — Джайлз Перри Ричардсон, родился и вырос в техасском Сабина-Пасс. Если тебя устроят мои отрывочные воспоминания из курса географии, это прямо на границе с Луизианой, рядом с устьем Красной реки. Биг Боппер был диджеем в Бомонте, там же, как говорится, «поднялся на первое место в хит-парадах». В газетах не было ничего про место его захоронения, но, думаю, он похоронен либо в Сабина-Пасс, либо в Бомонте. На твоем месте я бы направился в сторону восточного Техаса — Бомонт ведь совсем недалеко от Сабина-Пасс, — но вернее всего будет провести по дороге небольшое библиотечное изыскание. Вряд ли это трудно — узнать, где он похоронен. И советую не затягивать — представь, каким идиотом ты окажешься, когда в Сабина-Пасс станет ясно, что кости этого чувака покоятся где-нибудь в Лос-Анджелесе.

Я поблагодарил Джона за помощь и крепко, от всего сердца, обнял. Он ответил мне тем же, потом отодвинулся, все еще держа за плечи, и посмотрел прямо в глаза:

— Ну, странствующая в пределах душа… — одобрительно промолвил он.

— Странствующая без тела? Я пока еще из плоти и крови, — возразил я; мне стало немного не по себе. Оказалось, я ослышался.

— Да нет, — засмеялся Джон. — В пределах. Ну, скажем, так: «Странствующая в пределах душа, дорога ей молитва».

— Вот это уже ближе, — с облегчением выдохнул я.