Книга Темная луна - Ян Ирвин

— Я умираю от голода, — пожаловался юноша.

Рульк мельком взглянул на него:

— В моей спальне, которой вы уже успели воспользоваться, есть вода и немного съедобных таблеток. Принесите их сюда.

Карана выбежала и вскоре вернулась с флягой и пригоршней кубиков, похожих на игральные кости, протянула их через отверстие Рульку, который разделил все поровну. Несколько кубиков, запитых парой глотков воды, не особенно утолили голод, но это было лучше, чем ничего.

— Я тут размышлял над тем, что ты говорил раньше, — обратился Лиан к Рульку.

— Ну, — ответил тот без всякого интереса.

— О том, как их обмануть. Возможно, я слишком много беру на себя…

— Конечно, но ближе к делу, летописец! Проклятое многословие, — где можно обойтись одним словом, вы используете сто.

— Ты обрушил на них всю свою мощь, — сказал Лиан. — Не лучшая стратегия для этого места.

— Раньше срабатывало, — вяло ответил Рульк.

— Тогда ты был сильнее, чем теперь. — Лиан сделал паузу, подыскивая нужные слова.

— Еще что-нибудь посоветуешь, слабак?

— Я никогда не был физически силен, — сказал юноша. — Могу похвастаться лишь одним достижением в этой области…

— Двумя, — прошептала Карана, запуская руку ему под рубашку.

Рульк окинул ее презрительным взглядом:

— Вы словно пара кроликов!

— В Школе я был чемпионом по борьбе, — сказал Лиан. — И часто побеждал противников, которые были гораздо сильнее меня. Они думали, что все зависит от мускулов, однако прежде всего это состязание воли и правильная стратегия.

— Продолжай, — сказал Рульк, взглянув на вздувшийся под рубашкой Лиана бицепс. — Может, в один прекрасный день ты захочешь бросить мне вызов. И какова же твоя стратегия?

— Гораздо больше сил тратишь на то, чтобы уложить руку противника, чем когда сдерживаешь натиск. И я просто жду, пока противник устанет, стараясь меня победить. Через несколько минут я немного поддаюсь. Он налегает изо всех сил, решив, что дело сделано. Но я вновь удерживаю его руку. Затем я изображаю, будто вот-вот сдамся, он предпринимает последнее, отчаянное усилие, и, как только он останавливается, я нажимаю изо всех сил. И победа остается за мной!

— А ты не так прост, как кажешься, летописец, — произнес Рульк. — Хотя…

Тут ледяная преграда дрогнула, и Рульк бросился к шестиугольной плите.

Борьба началась снова. На этот раз уже через несколько мгновений стало ясно, что Рульк проигрывает. Ворота сияли, словно полуденное солнце, расходившиеся во все стороны лучи пробивали ледяную стену, так что вскоре она стала похожа на кусок сыра. Внезапно сияние погасло. Рульк, стоя на коленях, уперся лбом в пол и замер в таком положении.

— Что он делает? — шепотом спросила Карана.

— Не знаю, — ответил Лиан.

Стены и пол завибрировали, издавая звук, похожий на колокольный звон. Затем плита вспыхнула так ярко, что Лиан с Караной зажмурились. Ледяная преграда исчезла. Рульк застонал, эхо подхватило стон отчаяния и, многократно повторив, разнесло по залам дворца.

Рульк рухнул на пол и лежал без движения.

— Теперь все кончено, — произнес Лиан упавшим голосом.

— Идиот! Законченный идиот! — вспылил Мендарк. Таллия открыла глаза, в первый момент ей показалось, что Иггуру все же удалось запечатать врата. Модель все еще висела в воздухе. Линии слились в расплывчатое желтое пятно. В одном месте оно отливало зеленым, как раз там, где должен был находиться вход.

— Получилось! — обрадовалась Таллия.

— Нет, — гневно произнес Мендарк. Он сгорбился так, словно ему на плечи давила вся тяжесть башни.

Зеленая оболочка рассеялась. Луч ударил с такой силой, что изумрудная пыль испарилась.

Иггур стоял шатаясь, глаза смотрели невидящим взором, рот был открыт.

Постепенно сфера начала тускнеть, но прежде, чем она окончательно исчезла, на пол упало конусообразное зеленое стекло и раскололось на две части. Пол завибрировал, дым уже валил из дюжины мест.

— Ты кретин, — прошипел Мендарк, дрожа от ярости. — Ты извлек в сто раз больше силы, чем требовалось.

— Ты сам довел его до невменяемого состояния, — сказал Шанд. — Я тебя предупреждал.

— Я ничего не вижу, — простонал Иггур. Его глаза слезились. — Вообще ничего. — Он все еще сжимал в руке амплископ, теперь уже совершенно бесполезный. — Мне страшно.

— Это конец? — спросила Таллия. — Можно еще что-нибудь сделать?

— Нет, теперь врата запереть нельзя, — ответил Мендарк. — Иггур лишил нас последней надежды. Я знал, что на него нельзя полагаться.

— Так зачем же ты заставлял его? — сердито спросила Таллия.

— Потому что у меня не было выбора!

— Обвинять друг друга бессмысленно, — сказала Малиена. — Давайте выбираться отсюда, пока у нас еще есть шанс.

Таллия нагнулась, чтобы подобрать осколки оплавленного изумруда. Но едва ее пальцы коснулись камня, как пол сотряс мощный толчок и внизу раздался глухой рокот. Дым валил из трещины. Иггур упал, не удержавшись на ногах.

— Свет! — закричал Мендарк.

Все вытащили свои осветительные шары. Одна часть скалы смещалась в сторону. Теперь трещина расширилась настолько, что туда можно было провалиться.

— Нам никогда отсюда не выбраться! — закричала Ксара, бегая в дыму кругами.

Основание башни над ними скрипело и сотрясалось. Таллию сковал смертельный ужас: они будут погребены здесь и сгорят заживо на медленном огне.

— Таллия! — закричал Шанд. — Помоги мне.

Они вдвоем подвели Иггура и Малиену к лестнице. Остальные уже взбирались наверх. Таллия была очень слаба, ей никогда еще не было так плохо после применения Тайного Искусства. Мендарк уже скрылся из виду, Иггур, несмотря на слепоту, тоже поднимался довольно шустро.

— Иди вперед, — сказала Малиена, держась за плечо. — Я двигаюсь медленно, так что пойду последней.

— Нет, — возразила Таллия. — Возможно, тебе потребуется помощь. Иди ты вперед, Шанд.

Шанд только улыбнулся:

— Я и так зажился на этом свете дольше, чем хотел. Так что только после вас.

Она благодарно кивнула и стала подниматься. Малиена еле переставляла ноги, из последних сил цепляясь за перила. Таллия шла следом за ней, низко опустив голову, так как сверху сыпались камни и штукатурка. Лестница ходила ходуном. Один раз толчок был таким сильным, что Малиена пошатнулась и, если бы сразу за ней не стояла Таллия, полетела бы вниз.

— Как твое плечо, Малиена?

— Никогда в жизни не чувствовала себя хуже. Думаю, это конец.