Книга Время меча - Юрий Нестеренко

Принц ожидал, что вечером они остановятся на ночлег, но этого не произошло. Караван шел всю ночь; только теперь Артен понял, почему они выступили в путь во второй половине дня. В конечном счете молодой человек заснул в своей повозке и проснулся только утром, когда караван остановился в одной из тирлондских крепостей. Здесь они должны были отдохнуть и дождаться остальных солдат. Во втором часу пополудни конные сотни прибыли, и караван продолжил свой путь на восток.

На четвертый день пути они подошли к первым отрогам Тарпанских гор. Здесь кончались владения тирлондской короны. В последней из пограничных крепостей сделали особо долгую остановку, ибо отныне караван перестраивался на обычный ритм — днем дорога, ночью отдых. Здесь начинались менее цивилизованные — во всяком случае, по мнению жителей Западных королевств — области, так что нужды в политической конспирации больше не было, зато ночные переходы становились менее безопасны.

Утром пятого дня крепость осталась позади. Принц, как, впрочем, и большинство сопровождавших его соотечественников, впервые в жизни пересекал восточную границу.

Было начало погожего летнего дня. В сочно-голубом небе не было ни облачка; солнце, сияя, точно надраенное, поднималось над заросшими лесом горами. В прозрачном воздухе далеко видны были любые детали, и кое-где на склонах среди зеленой пены крон и проплешин лугов можно было разглядеть каменные башенки. Там, в горах, обитали гордые и независимые племена, не то чтобы воинственные и кровожадные, однако не признававшие власти западных королей и ставившие лихость и удаль выше законов. Одинокий путник вполне мог рассчитывать на их гостеприимство; ему предоставили бы стол и кров, не спрашивая, кто он и откуда, и не требуя платы за постой. Однако табунщики, перегонявшие лошадей, или торговые караваны имели все основания опасаться разбойных набегов со стороны горцев.

Однако принцу не хотелось в такое утро думать об опасностях. В обычной своей жизни он большую часть ночи проводил за книгами и по утрам, как правило, спал; к тому же вся его жизнь прошла в столице, которую он, не будучи любителем охоты и других подобных забав, покидал крайне редко — разве что для поездок в другие города. И теперь непривычное для горожанина удовольствие от созерцания бескрайних и вольных просторов мешалось в нем с возбуждением от осознания, что он впервые по-настоящему покинул родительский дом, и радостным предвкушением грядущих открытий. В таком состоянии Артен менее всего был склонен анализировать возможные проблемы; ему хотелось просто ехать, высунувшись в окно повозки (он даже почти жалел, что не научился как следует ездить верхом), ощущать тепло солнца на своей коже, слушать мотононный звон цикад и вдыхать ароматы степных трав и горных цветов.

Блаженствуя таким образом, он даже не заметил, что в караване возникло какое-то беспокойство — до тех пор, пока один из солдат не подъехал вплотную к повозке и не нагнулся к окну.

— Ваша светлость, гонец из столицы!

Караван остановился. Принц вышел из повозки и направился к ожидавшему его гонцу в запыленной одежде. То, что посланник ожидал в стороне, говорило о важности и конфиденциальности известия.

Артен принял из его рук свернутую в трубку грамоту, обратив внимание на скреплявшую шнуры официальную королевскую печать. Принц хотел уже сорвать ее, но взглянул еще раз на озабоченное лицо гонца и решил, что тому тоже что-то известно.

— Что-нибудь случилось? — спросил он повелительным тоном.

— Наш благородный король и ваш августейший дядя скончался от сердечного удара, — тихо ответил посланец.

Принц удивленно присвистнул, что было, конечно же, ужасным нарушением этикета.

— Выходит, на троне теперь мой кузен Лодвинг? И это письмо от него?

— Так точно.

Принц лихорадочно размышлял. Он не испытывал особых симпатий к дяде, и само по себе это известие оставило бы его равнодушным, не будь смерть короля столь подозрительно внезапной. Особенно подозрительно это выглядело в свете имевшего место покушения на самого принца. Что же произошло на самом деле, и что хочет Лодвинг? Что, если он счел тургунайские условия неприемлемыми и хочет теперь пересмотреть договор? Покойный король не был гением, однако долгие годы на престоле Тирлонда научили его, что политика — это искусство компромисса; Лодвинг же молод и горяч… (думал с осуждением Артен, который был на 5 лет моложе своего взошедшего на трон кузена). Может быть, конечно, что в письме сказано что-то иное, но если Лодвинг не собирается мешать экспедиции, какой смысл было посылать вдогонку это послание, не зная даже, успеет ли оно настигнуть адресата? Только для того, чтобы Артен вовремя оплакал дядюшку? А вдруг в письме содержится предупреждение об опасности? Но если он сорвет печать, обратной дороги уже не будет…

— Когда это случилось?

— Позавчера.

— Ты, должно быть, очень спешил? — спросил Артен, глядя на пыль, покрывавшую одежду и лицо гонца.

— Я загнал четырех коней, ваша светлость.

— Как жаль, что столько усилий пропало даром, — сказал принц и полез в карман.

— Не понимаю, ваша светлость, — удивился посланец.

— Твой пятый конь тебя подвел. Он споткнулся, когда ты уже миновал границу. Ты упал и провалялся без сознания несколько часов. К тому времени, как ты придешь в себя и доберешься до форта, посылать нового гонца станет уже поздно. Ведь неизвестно, какую дорогу мы изберем теперь, — говоря это, принц взял гонца за руку и вложил ему в ладонь несколько золотых монет.

— Но… — ошарашенно пробормотал солдат.

— Мои люди тебя не видели. И я тоже, — принц сжал гонцу кулак с деньгами и сунул ему в другую руку нераспечатанную грамоту.

— Слушаюсь… ваша светлость.

— И правильно делаешь. Ну, ступай.

Гонец влез на коня (которому предстояло вскоре сломать ногу и погибнуть от милосердного удара мечом для достоверности легенды), а принц вернулся к каравану и подошел к капитану, командовавшему тирлондскими гвардейцами.

— Дело государственной важности. Никакого гонца не было.

— Понимаю, — наклонил голову офицер. — Что передать тургунайцам?

— Ничего серьезного, мы продолжаем путь.

«Все-таки быть принцем иногда неплохо», — подумал Артен, занимая свое место в повозке.

Тракт заворачивал к югу, в обход гор. Существовали и другие пути, через ущелья и перевалы, но, несмотря даже на мощный вооруженный эскорт каравана, они не выглядели особенно надежными; тирлондские офицеры и тургунайцы были в этом единодушны.

Таким образом, караван повернул к югу. Горы тянулись теперь слева, и принц, уже насмотревшийся на них, выглянул в правое окно. Мысль о том, что он видит земли Запада в последний раз («не в жизни, конечно» — поправлял себя принц) должна была, казалось бы, наполнить его душу печалью и тревогой перед неизвестным; однако, несмотря на все опасности, несмотря даже на оставшееся нераспечатанным послание Лодвинга, Артен не чувствовал ничего, кроме радостного возбуждения; ему, напротив, хотелось, чтобы эти земли как можно скорее остались позади, а то, чего доброго, объявятся еще какие-нибудь гонцы.