Книга Война на пороге твоем - Дмитрий Самохин

— Я согласен с Марком. Скользкий тип — этот Давыдов! — поддержал я друга. — Нельзя такому доверять.

В дверь постучали.

— Если опять эта тля, утоплю его в озере! — бросился открывать Марк, пыхтя, точно паровоз.

Но на пороге стояли три абсолютно одинаковые каменные глыбы. Крысобой замер, не зная, как поступить.

«Мы рады приветствовать вас на Артерии», — раздался тихий шелест в моей голове.

— И мы рады приветствовать вас! — удивленно ответил Марк.

«Вы очень взволнованны, — обратился к Марку булыжник. — Что вас так раздосадовало?»

Крысобой засмущался: рииеги прочитали его мысли, и это ему явно не понравилось.

— Наш сосед оказался на редкость прилипчивым типом, — ответил он.

«Что значит — прилипчивый? Он клеился к вам, как полип?» — полюбопытствовал камень.

Только тут я заметил, что рииеги так и не переступили порог номера. Мы не пригласили их войти, и они остались стоять на пороге.

— Проходите, — предложил я, поднимаясь с дивана и гостеприимно распахивая руки.

Булыжники медленно вплыли в комнату. Марк захлопнул за ними дверь.

— «Прилипчивый» вовсе не означает, что он к чему-то липнет. Мой друг использовал это слово в переносном смысле, — попытался я объяснить. — Это значит, что человек — весьма надоедливая особа.

Булыжники, казалось, удовлетворились объяснением.

«Мы — представители Столетней Когорты Вмешательства Извне», — торжественно прошелестел в моей голове голос.

Я должен был прочувствовать всю ответственность происходящего, хотя и еле удержался от улыбки. Я четко представлял, что обозначает название организации этой группы рииегов — в отличие от Марка, чья физиономия вытянулась, и Ренаты, которая внимательно смотрела на булыжники, но ничего не понимала.

«Мы прибыли сообщить вам, что мы полностью на вашей стороне. Мы считаем, что наше сообщество обязано выступить в грядущей войне и поддержать в ней землян, ибо гибель грозит всему сущему. Завтра состоится заседание Артериального Кряжа, где наши представители будут на вашей стороне. Ты — Первопришедший, и тебе может не понравиться то, что ты услышишь сейчас, но мы хотим дать отпор Первопришедшим. Они пришли когда-то и заселили собой и детищами своими всю обитаемую часть Галактики, так что не осталось места для нашего существования. Мы устранились. А теперь пора нам вернуться. Наша когорта стремится к жизни. Мы собираемся вновь стать неотъемлемой частью галактического сообщества».

— Мы всецело поддерживаем вас. Мы также хотим возвращения Ушедших Из Мира! — ответил я и поклонился.

«Мы уходим, но мы с вами!» — прозвучал голос булыжника в моей голове.

Крысобой открыл перед ними дверь. Рииеги медленно выплыли из номера.

— Итак, поддержкой одной группы политиков мы заручились! — оценила услышанное Рената. — Все зависит от того, что постановит Артериальный Кряж.

— Думаю, именно так, — согласился я.

— Скажи, Ларс, почему для нас так важны рииеги? — спросил напрямую Крысобой, закрыв дверь.

— Они — одна из самых древних рас в Галактике. Они помнят то время, когда джантшун не существовали. Они сильны. Их корабли быстры и обладают сокрушительной мощью. Войсковые соединения рииегов, если мы привлечем их на свою сторону, способны сдерживать натиск полчищ Предтеч годами. Но победить джантшун не могут и они. Я пока не знаю, как одолеть их в грядущей войне.

Крысобой хмыкнул и припал к пивной бутылке. Сегодня он явно пошел вразнос. И мои слова произвели на него тягостное впечатление.

Внезапно из коридора послышался громкий визгливый голос. Гадать, кто орет, не приходилось. Потом раздался звук, похожий на визг старинной бензопилы, — будто какой-то чудак пытался распилить камень.

Я выскочил в коридор. Недалеко от нашего номера я увидел Ираклия Давыдова, который, растопырив руки в стороны, не давал пройти рииегам, несколькими минутами раньше покинувшим нас. Он отчаянно визжал, а рииеги издавали утробные звуки, похожие на визг пилы.

— Что здесь происходит? — рявкнул я. Тщедушный мгновенно обмяк и опустил руки.

— Я узнать хотел, когда закончится это издевательство надо мной! В конце концов, я живой человек и хочу домой! Я больше не могу находиться на этой планете! А они специально тянут с ремонтом моего судна! — истерично заверещал Давыдов.

«Передайте вашему товарищу, что его корабль скоро будет готов. И он сможет оставить нас», — прошелестел в моей голове голос.

Я повторил это Давыдову. Хлюпик успокоился, мирно развернулся и исчез в своем номере.

«Скажите, на что он так обиделся? Мы вовсе не медлим с ремонтом — просто неисправности очень сложные».

Я крякнул с досады, но промолчал. Такому наглецу, как Давыдов, я бы не то что корабль не стал ремонтировать — запихнул бы в кучу его железа и отправил на маршевых двигателях в вечное путешествие на родину!..

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным.

А. Дюма-отец

Ночь… Длинная ночь… Ночь на планете, где все чужое, но в то же время так напоминает родину… Ты слышишь трепет свежего летнего ветерка, пробравшегося через открытое окно и блуждающего по комнатам, понимая, что он создан искусственно, специально для тебя. И ты не доверяешь ему: а вдруг он понадобился для того, чтобы скрыть стук вражеских шагов, несущих боль и смерть?.. Ты слышишь пение птиц за окном, оно чарует, завораживает и усыпляет, но ведь это запрограммированные звуки! И начинаешь невольно думать: кому может быть выгоден твой сон? И не смыкаешь глаз, и озираешься по сторонам, ожидая увидеть в ночных сумерках блеск вражеских глаз, вороненое дуло пистолета, снабженное трубкой глушителя…

Вначале мы с Ренатой предавались ласкам и любви — той любви, на которую способны лишь люди, ежедневно и еженощно балансирующие на тонкой дощечке над пропастью, зная, что каждый новый день и новая ночь могут принести смерть одному из них. Потом она заснула, положив голову мне на плечо, а я остался лежать неподвижно, боясь побеспокоить ее сон. Вперив взгляд в потолок, по которому скользили тени костлявых деревьев, что росли за окном, я ожидал чего-то убийственного, гибельного для нас…

Все же сон нашел ключик и ко мне. Я смежил глаза и растворился в своей памяти, которая услужливо выбрасывала из подсознания тайну за тайной, словно заархивированные и отправленные на самые пыльные стеллажи до той поры, когда понадобятся…

Высокий белый купол с движущейся картиной, изображавшей младенца, который на глазах вырастал, становился мужчиной, покрывался бородой и шрамами, старел, умирал, повис над моей головой. Я стоял по центру храма перед шестью старцами, что восседали за полукруглым столом. Они смотрели на меня ожидающе и одновременно с вызовом. Они боялись задать вопрос. А я не смел начать общение первым. Но я знал, что я — Император, что передо мной — главы шести рас Джантшун…