Книга Ошибка "2012". Мизер вчерную - Феликс Разумовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для начала они оказались в весьма тесном и неухоженном закутке, который здесь именовали залом прибытия. В самом центре этого якобы зала, величественный как скала, стоял человек в пожарной робе, противосолнечных очках и красной, лихо повязанной бандане. В руках он держал фотографию Мамбы.
Судя по всему, это и был обещанный генералом расторопный майор.
— Мэм, сэр… — Заметив «дипломатов», он с достоинством вскинул руку к виску. — Мне приказано встретить. Встретить и доставить. В целости и сохранности. Прошу.
И повёл путешественников — нет, не на вертолётную площадку, чего в принципе почти ждала Мамба. И даже не на парковку. Они двинулись куда-то на задворки к лесу, где стоял видавший виды микроавтобус «Форд-транзит».
— Далеко ехать-то? — бережно устраивая на коленях сумочку с драгоценным горшочком гови, поинтересовалась Мамба.
— Триста пятьдесят километров от Кольцевой, мэм.
«Триста пятьдесят…» Мамба привычно перевела расстояние в мили. Ну да. Примерно на такой высоте летали над Землёй астронавты. Потом она вспомнила, что рассказывал дипломированный лингвист Хаим Соломон о российских дорогах, и ей стало нехорошо.
Колёса между тем принялись наматывать первые мили. У лобового стекла елозила затрёпанная книга — Рей Брэдбери «451° по Фаренгейту»…
Вечером, наложив на лицо питательную маску и смазав особым кремом руки, она устроилась почитать. Думаете, русскую классику, «Мемуары гейши» или, на худой конец, «Сумерки»? А вот и не угадали, Тамара Павловна вникала в руководство по «УАЗу-Патриоту», чтобы знать, с чем завтра столкнётся.
Уже первая страница кому угодно могла внушить восторг на грани эротического переживания. Батюшки-светы, как же ей, оказывается, повезло! Ведь «Патриот» — это безопасный, мощный и потрясающе надёжный внедорожник, способный подарить владельцу свободу за пределами асфальтовой обыденности. Он откроет ему пути к чистым озёрам, пустынным пляжам и лесным полянам, полным грибов. И вместе с тем «Патриот» — это отличный автомобиль для города, вместительный, элегантный и экологичный. Современнейшие узлы и агрегаты обеспечивают ему исключительную надёжность в эксплуатации. Этот автомобиль идеально подойдёт людям, которые чётко знают, чего хотят от жизни, людям нетривиальным, свободным, с независимым и ярким характером. И если вы действительно такой человек — сильный и гордый «Патриот» станет вашим верным другом, вместе вы сумеете покорить любые вершины…
Тамара Павловна с бьющимся сердцем листала глянцевые страницы и чувствовала гордость за державу, за умельцев из Ульяновска, за отечественный автопром. Ведь могут же, могут, могут, ещё как могут-то, когда захотят…
Наутро под колёсами «УАЗа» оказалось так же мокро, как и вчера. Казалось, гордость российского автопрома страдала ночным недержанием.
— Вы человек бывалый, всё видели, советом не поможете? — обратилась Тамара Павловна к дядьке, командовавшему на стоянке. — У моей машины охлаждающая жидкость сочится через эти… дренажные фильеры. Со вчерашнего дня. Это как, нормально?
Часы показывали начало десятого. Тамара Павловна была отнюдь не уверена в своей способности лихо пересечь городской центр и потому решила стартовать за гостями с изрядным запасом. А тут опять эта лужа. Мало ли что!
— Фильеры? — странно посмотрел на неё главнокомандующий. Вылез из будки и, щурясь, подошёл к «УАЗу». Заглянул под машину. — Значит, говоришь, фильеры дренажные? — Помрачнел, тяжело вздохнул, ткнул пальцем в сторону ремзоны. — Давай-ка подгоняй его во-он туда… Эй, Альберт Палыч, ты в яме?
Альберт Палыч был в яме. И даже свободен. Он провёл под «Патриотом» битый час, мусоля потухший «Беломор», звеня инструментами и глухо бубня. Если убрать звукоподражания, междометия и всяческие красоты русского языка, его речь сводилась к следующему:
— Вот гады, вот паразиты! Руки бы всем поотрывать! И главному пришить туда, откуда ноги растут. Вот гады, вот паразиты!..
Наконец он вылез на Божий свет, выплюнул останки папиросы и, вытирая руки ветошью, хмуро изрёк:
— Повезло вам, дамочка, это не радиатор. Соединительные патрубки. Ну, ещё дополнительный насос потёк, отключил я его на… на фиг. В общем, антифриз — это цветочки. Ягодки будут, когда у него масло из-под крышки клапанов попрёт. А так… помолитесь хорошенько, и можете ехать. Треск при трогании — это крестовина, не обращайте внимания, пока не криминал. Гул в коробке — Бог его знает, потом надо будет туда залезть. Передние ступичные, заразы, играют, но тоже не криминал, заедете после, уберём люфт. Ручка переключения передач дребезжит — потом её, заразу, заткнём…
Говорят, «БМВ» делается для водителя, «Мерседес» — для пассажира, а «Жигули» — для авторемонта. Ещё говорят, что «УАЗом» можно счастливо обладать, только если держишь собственную ремзону. Вот только ни в рекламных проспектах, ни в руководствах по эксплуатации отечественных вездеходов этого не найдёшь.
Тамара Павловна потерянно спросила:
— Сколько я вам обязана?
Альберт Палыч что-то прикинул в уме и хотел назвать цифру, но вдруг передумал и махнул рукой:
— Нисколько пока. Поставите его ко мне в ремонт, тогда разберёмся… Да, вот ещё, дамочка, там временами на приборной панели всё отключается, контакт где-то плохой. — Помолчал и вдруг добавил: — Патриот — это тот, кто покупает такого вот «Патриота»…
В итоге, вместо того чтобы подъехать к гостинице с определённым запасом времени и слегка отдохнуть, Тамара Павловна прибыла на место с лёгким опозданием, притом что всю дорогу спешила как только могла. Настроение у неё было неважное. «Патриот» уже не казался стопроцентно заслуживающим доверия, как накануне. Кому случалось отправляться за триста вёрст на машине, к которой то и дело прислушиваешься, ожидая подвоха, — тот поймёт. «Ладно, — сказала она себе. — Сервисов сейчас вдоль дороги хоть отбавляй, на худой конец, службу помощи вызовем по телефону. Не пропадём…»
За державу, правда, было обидно.
— Прошу прощения, джентльмены, пробки, знаете ли, — извинилась Тамара Павловна, отыскала нужный рычажок и открыла заднюю дверцу. — Кладите вещи и располагайтесь. Музыку хотите послушать?..
Они с Василием Петровичем не любили пользоваться навигаторами, и она ещё накануне выучила по атласу маршрут. Сейчас прямо и налево, а после третьего светофора — направо, к выезду на Кольцевую. А там после «Вантуза» — вантового моста, чьё официальное название никто из шофёров не помнит, — откроется по левую руку «Мега» и будет съезд на Мурманское шоссе…
После Кировска, примерно там, где у дорожников кончились деньги и две раздельные полосы нового шоссе благополучно слились в одну, сидевший впереди профессор О’Нил зачем-то решил приоткрыть окно. Это была поистине роковая ошибка. Стеклоподъёмник издал что-то вроде свистящего «ой!», и стекло с глухим стуком исчезло в недрах дверцы. Многократные нажатия кнопки подъёма ни к чему не привели. В двери что-то вибрировало и недовольно гудело, но стекло так и не появилось. Пришлось снижать скорость и закрывать образовавшуюся дыру английским математическим журналом.
