Книга Сны в Ведьмином доме - Говард Филлипс Лавкрафт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резной камин из дома на Олни-Корт был невредим; несчастье произошло с тщательно отреставрированным портретом Карвена. Видимо, время и перепады температур все-таки сделали свое дело: краска, отстав от дерева, облупилась, сжалась в тугие катышки и наконец осыпалась напрочь. Портретный Джозеф Карвен больше никогда не будет пристально наблюдать со своего возвышения за юношей, на которого он так походил. То, что от него осталось, лежало на полу, превратившись в тонкий слой мелкой голубовато-серой пыли.
Преображение и безумие
На протяжении недели после той памятной Страстной пятницы Чарльза Варда видели чаще, чем обычно: он был занят переноской книг из своей библиотеки на чердак. Держался он спокойно, и в его действиях не было ничего неестественного, но при этом он имел какой-то затравленный вид, очень не понравившийся миссис Вард. Одновременно у молодого человека пробудился воистину зверский аппетит, судя по заказам, которые стал получать от него повар. Доктору Виллету рассказали о событиях той пятницы, и на следующей неделе, во вторник, он долго разговаривал с Чарльзом в библиотеке, где теперь уже отсутствовал портрет Карвена. Беседа снова ни к чему не привела, но доктор Виллет мог поклясться, что Вард тогда был совершенно таким же, как обычно. Он обещал, что вскоре откроет свою тайну, и говорил, что ему необходимо иметь еще одну лабораторию вне дома. Об утрате портрета он почти не жалел, что было удивительно, учитывая, как восторженно он относился к своей находке прежде. Более того, он даже посмеивался над тем, что краска на картине столь внезапно растрескалась и осыпалась.
Со следующей недели Чарльз стал надолго отлучаться из дома. Старая негритянка Ханна, придя к Вардам помочь при ежегодной весенней уборке, рассказала, что юноша часто посещает старинный дом на Олни-Корт, куда приходит с большим баулом в руках и подолгу возится в подвале. Он был очень добр к ней и старому Эйзе, но казался еще более беспокойным, чем всегда, и это очень расстраивало старуху, которая знала его с колыбели. Новые известия о Чарльзе пришли из Потаксета, где друзья Вардов видели его чуть ли не каждый день. Он зачастил в небольшой курортный поселок — Родос-на-Потаксете — и всякий раз отправлялся на лодке к дальней и пустынной излучине реки, вдоль которой, высадившись на берег, шел в северном направлении и возвращался лишь спустя долгое время.
В конце мая на чердаке дома Вардов вновь раздались ритуальные песнопения и заклинания, что вызвало резкие упреки мистера Варда. Довольно рассеянным тоном Чарльз обещал прекратить их. Однажды утром повторился разговор молодого Варда с воображаемым собеседником, такой же, как в ту злосчастную Страстную пятницу. Чарльз уговаривал и горячо спорил сам с собой; слышались возмущенные возгласы, словно принадлежащие двум разным людям, один ил которых что-то настойчиво требовал, а второй отказывался. Миссис Вард взбежала по лестнице на чердак и прислушалась. Стоя у запертой двери, она смогла различить лишь обрывок фразы: «…три месяца нужна кровь». Когда миссис Вард постучала в дверь, все стихло. Позже мистер Вард стал расспрашивать Чарльза, и тот сказал, что произошел некий «конфликт в разных сферах сознания», которого можно избежать, лишь обладая большим искусством, но он постарается это сделать.
В середине июня произошел еще один странный случай. Вечером из лаборатории послышались шум и топот. Мистер Вард решил пойти посмотреть, в чем дело, но шум внезапно прекратился. Когда все уснули, а лакей запирал на ночь входную дверь, у подножия лестницы вдруг появился Чарльз, нетвердо державшийся на ногах, с большим чемоданом. Он сделал лакею знак, что хочет покинуть дом. Молодой человек не сказал ни слова, но лакей — респектабельный йоркширец — посмотрел ему в глаза и вздрогнул без всякой видимой причины. Он отпер дверь, и молодой Вард вышел. Утром лакей сообщил о происшедшем матери Чарльза. По его словам, было что-то дьявольское во взгляде, которым тот его окинул. Молодые джентльмены не смотрят так на честных слуг, и он не желает более ни дня оставаться в этом доме. Миссис Вард рассчитала лакея, не обратив особого внимания на его слова. Утверждение о ночном уходе Чарльза было просто нелепостью — в ту ночь она долго не могла уснуть и все это время слышала слабые звуки, доносившиеся из лаборатории, которая была прямо над ней: Чарльз беспокойно ходил по комнате, глубоко вздыхал и даже как будто рыдал, словно человек, погруженный в самую бездну отчаяния. Миссис Вард давно уже завела привычку прислушиваться по ночам, глубоко обеспокоенная зловещими тайнами, окружавшими ее сына.
На следующий вечер, как и три месяца назад, Чарльз Вард первым взял из почтового ящика газету и якобы случайно потерял где-то одну из страниц. Это вспомнили позже, когда доктор Виллет попытался связать разрозненные факты в одно целое. В редакции «Джорнал» он просмотрел страницу, утерянную Чарльзом, и нашел там две заметки.
«СНОВА ГРОБОКОПАТЕЛИ
Сегодня утром Роберт Харт, ночной сторож на Северном кладбище, стал свидетелем того, что похитители трупов снова принялись за свое страшное дело в самой старой части кладбища. Могила Эзры Видена, родившегося в 1740 и умершего в 1824 году, как было начертано на его извлеченном из земли и варварски разбитом каменном надгробии, разрыта и опустошена. Это было, по всей вероятности, проделано с помощью лопаты, украденной из соседней сторожки.
Каково бы ни было содержимое могилы после более чем столетнего пребывания в земле, все это исчезло, кроме нескольких полусгнивших щепок. Отпечатков колес не замечено, но полицией найдены вблизи от этого места следы одного человека, очевидно мужчины из высших слоев общества, так как он был обут в модные остроносые туфли.
Харт склонен связывать это событие со случаем, происшедшим в марте, когда он спугнул группу людей, приехавших на грузовике, которые успели вырыть глубокую яму; однако сержант Райли из Второго участка опровергает эту версию, указывая на коренное различие между двумя происшествиями. В марте раскопки производились там, где, как известно, не было никаких могил; в последнем же случае явно целенаправленно и злонамеренно разрыта отмеченная во всех записях могила и варварски разрушено надгробие, находившееся до настоящего времени в прекрасном состоянии.
Потомки Видена, которым сообщили о случившемся, выразили свое удивление и глубокое сожаление. Они совершенно не могут себе представить, чтобы нашелся человек, питающий такую смертельную ненависть к их предку, чтобы пойти на осквернение его могилы. Хэзард Виден, проживающий на Энджел-стрит, 598, вспомнил семейную легенду, гласящую, что Эзра Виден незадолго до Революции участвовал в каком-то таинственном предприятии, впрочем, отнюдь не задевающем его честь. Однако он не смог припомнить никакого нынешнего врага его семьи или какую-то связанную с ней тайну. Расследование дела поручено инспектору Каннингему, и есть надежда, что в ближайшем будущем мы узнаем что-нибудь определенное».
«ЛАЙ СОБАК БУДИТ ЖИТЕЛЕЙ ПОТАКСЕТА
Сегодня ночью, около трех часов, жители Потаксета были разбужены необыкновенно громким лаем и воем собак, который начался в местах, расположенных у реки, к северу от Родоса-на-Потаксете. Как утверждают люди, живущие поблизости, собаки выли на редкость громко и страшно. Фред Лемдин, ночной сторож из Родоса, заявляет, что к этому вою примешивалось что-то очень похожее на крики до смерти перепуганного человека. Сильная, но кратковременная гроза, разразившаяся неподалеку от берега реки, положила конец шуму. Люди связывают с этим происшествием омерзительное зловоние, распространившееся, очевидно, от нефтехранилищ, расположенных вдоль берегов бухты. Возможно, именно это зловоние повлияло на поведение собак».
