Книга На острие свечи - Ольга Юнязова

Бари-дай взяла маленькую мумию и с хрустом раскрошила. Потом на секунду прикрыла прах ладонью и вернула Оксане чуть помятый, но свежий, только что сорванный с ветки цветок. Потом она наклонилась и, заглянув ей в глаза, тихо сказала:

– Тебе два дня, чтобы найти то, что ищешь.

– А что искать? И где?!

– На острие свечи.

– На острие свечи?!

Старуха снова откинулась на спинку кресла и направила взгляд вдаль. Зарина жестом показала Оксане, что разговор окончен и пора уходить.

– Как она сделала этот фокус с цветком?! – спросила Оксана, когда они вернулись в комнату и к ней вернулся дар речи.

– Это не фокус, – усмехнулась Зарина.

– Хочешь сказать, что он и вправду высох, а потом ожил?!

– Если в двух словах, то это обычный цыганский гипноз.

– Обычный?!

– В наше время уже мало кто владеет им на таком уровне.

– А ты можешь?

– Нет. Да и ни к чему мне это.

– Она сказала, что если цветок завянет, то она сможет помочь.

– Значит, сможет!

– Но как?

– Она же сказала: у тебя два дня, чтобы что-то найти!

– Но что?!

– А что ты искала?

– Понятия не имею. Ничего не искала.

– Ладно. А что для тебя значат слова «на острие свечи»?

– Это мне однажды приснилось, но я уже почти ничего не помню.

– Как же не помнишь, если ты отреагировала на эти слова?

Оксана улыбнулась.

– Просто я, когда проснулась, сразу же сочинила стих по свежим образам. Он так и начинался: «На острие свечи мерцает нимб огня».

– А дальше!

– Да ну… – Оксана смутилась. – Там сплошной абсурд: «На острие свечи мерцает нимб огня, хрустальные лучи уходят вглубь меня. От сердца отразясь, они уходят вдаль, туда, где центр всего, за звёздную вуаль. Едины ночь и день. Я знаю – час настал, отдать свой свет и тень в Божественный Кристалл. Нести трёхмерный крест сквозь лабиринт времён.

Я тот, кто был, кто есть, и тот, кто не рождён», – протараторила она без всякого выражения. – Помню, что во сне были какие-то геометрические фигуры, которые перетекали одна в другую. Пирамиды, кубы, сферы, кресты. И всё это было словно какой-то язык. Помнишь, как у матросов – флажками? Вот так и там, каждая фигура что-то означала. И я читала по ним. И эта информация – она была понятна лишь там, во сне. Как только я проснулась, всё забыла.

– А при чём тут свеча?

– Я знала, что стою на вершине свечи. Я же говорю – абсурд. Стоило спуститься чуть ниже – захватит огонь, а подняться выше – взлетишь дымом.

И надо было удерживаться на этом острие, чтобы понимать тот язык, на котором со мной говорил… нуууу… в общем, кто-то.

– Взлетишь дымом, – задумчиво усмехнулась Зарина.

– Что означал этот сон?

– Ты меня спрашиваешь?! Я думаю, что в нём ты получила какую-то важную информацию.

– Ещё бы понять, какую! – усмехнулась Оксана. – Хотя… «кристалл», «трёхмерный крест», «лабиринт времён». Вскоре после того сна произошли события, которые объяснили суть этих символов.

И я как бы… ммм… ну, можно сказать, изобрела способ решать свои психологические проблемы.

– Интересно! – Зарина задумалась. – А может быть, и слова «должна найти то, что ищешь» тоже относились к какому-нибудь сну?

– Точно! – воскликнула Оксана. – Было! Во время приступа мне как раз снилось, что я ищу…

– Ну что замолчала? Рассказывай! Если не секрет, конечно.

– Да не секрет, просто я не помню, что я искала. Я шарилась на чердаке у Галины. Там было темно и пыльно. Я нашла подсвечник, зажгла свечу… Опять свеча!

– И что?

– И всё. Начала задыхаться и проснулась.

– Осталось только вспомнить, что ты должна найти.

– Шкатулку! – Оксана хлопнула себя по лбу. – Я должна найти шкатулку!

– Какую шкатулку?

– Это мне приснилось уже сегодняшней ночью. Я сижу в тюремной камере, прикованная цепью к стене.

– Ого! Наверняка это подсказка, как снимать тюремное проклятие! И что?!

– Открылась дверь, и вошёл монах.

Веки Зарины задрожали, и она прикрыла глаза.

Оксана почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Он сказал, что завтра казнь. Точнее, я как бы и сама об этом знала. Сидела и ждала.

– Подожди! Там был кто-то ещё.

– Как ты это видишь?!

– Не отвлекайся! Потом!

– С ним были ещё двое. Один держал факел, другой был тюремщиком, но это, по-моему, не важно.

– Ничего нет не важного! Каждая деталь может вести к разгадке.

– У тюремщика был ключ, и он снял с меня наручник. А Граф сказал, что я должна найти шкатулку.

– Граф?! – Зарина открыла глаза и удивлённо посмотрела на Оксану.

– Ну, монах этот. У него кличка Граф.

– Он так представился?

– Нет. Но я узнала его голос.

– То есть ты во сне поняла, что давно с ним знакома?

– Не совсем во сне. Ну ладно, скажу, – вздохнула Оксана. – Этот Граф часто является мне в фантазиях. Он как бы живёт в моём мозгу, иногда даёт советы, иногда что-нибудь рассказывает. В общем, я его придумала.

– Придумала?! Обычно девочки придумывают себе «добрую фею». Почему именно «граф»?

– Не знаю. Однажды этот образ возник, и… я чувствую к нему какое-то доверие и привязанность, хотя иногда он ведёт себя очень жестоко.

– А когда ты увидела его впервые?

– Впервые? Пару месяцев назад. Это было, когда мы мчались на бешеной скорости. А я очень боялась быстрой езды. Вот тогда меня и пробило. Это было похоже на воспоминания о событиях, которых не было в этой жизни. Как будто прошлую жизнь вспомнила. Понимаю, что всё это смешно…

– Ничего смешного! – строго сказала Зарина. – Но продолжай: что было дальше в сегодняшнем сне?

– Граф сказал, что если я найду шкатулку, то останусь жива.

– Какую шкатулку?

Оксана вздохнула.

– Однажды у меня была бессонница. Я сидела, фантазировала и увидела, как он что-то пишет. Перед ним на столе стояла шкатулка. Такая деревянная, с инкрустацией…

– Так! Ну дальше, дальше!

– Он дописал, запер бумагу в эту шкатулку и отдал мне ключ, сказав, что однажды эта инструкция мне пригодится. Потом я возвращалась в тот кабинет, чтобы найти её, но она исчезла вместе с хозяином.

– А что мешает тебе нафантазировать, что шкатулка стоит на том же месте, открыть её и достать письмо?