Книга Счастливые люди читают книжки и пьют кофе - Аньес Мартен-Люган

— Ничего подобного, просто я давно здесь не был.

— Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

— Не рискну.

— Выпьешь что-нибудь?

— С удовольствием.

Я отправилась на кухню. Воспользовалась возможностью проверить содержимое мультиварки. И увидела, что приготовила тройную порцию. Ноги стали слабыми, и я облокотилась о плиту, чтобы не потерять равновесия. Потом вернулась к Эдварду и молча протянула ему бокал.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

— Останешься на ужин?

— Не знаю…

Я закурила и встала перед панорамным окном.

Было совсем темно и ничего не видно.

— Сегодня я готовила впервые за полтора с лишним года и еще не отвыкла от порций на всю семью. У меня еды на полк солдат. Пожалуйста, поужинай со мной.

— Было бы невежливо отказаться.

— Спасибо, — ответила я, опустив голову.

За ужином Эдвард говорил о том, как провел эту неделю. Я насмешила его рассказом о неприятностях из-за побегов Постмена Пэта. В какие-то моменты я смотрела на нас как бы со стороны и понимала, что с удовольствием делю ужин с тем, кого еще несколько дней назад называла своим мерзким соседом. Чудеса, да и только.

Включив кофеварку, я вернулась в гостиную и увидела, что Эдвард стоит посреди комнаты и курит. Что у него в руках? Что он так внимательно разглядывает? Он поднял голову и пристально посмотрел на меня:

— Вы были красивой семьей.

Я подошла к нему и схватила фотографию, которую он держал в руках. Я села, а он устроился на корточках рядом со мной. Это была одна из наших последних семейных фотографий: ее сделали за несколько недель до их гибели.

— Познакомься с Коленом и Кларой, — сказала я, гладя лицо дочки.

— Она на тебя похожа.

— Ты находишь?

— Я пойду, ложись спать.

Он надел куртку, свистом подозвал собаку и направился к двери.

— Через три дня я поеду на Аранские острова, — сообщил он.

— Хочешь оставить мне Постмена Пэта?

— Нет, поехали со мной.

— Что?

— Давай поедем вместе. Тебе понравится.

Сказав это, он ушел.

Глава седьмая

Я приняла предложение Эдварда, недолго думая. Мы уехали, сопровождаемые ошеломленными взглядами Эбби и Джека, которым он оставил Постмена Пэта.

Поездка в автомобиле и на пароме по морю прошла в полном молчании. Я училась у него ничего не говорить, если сказать нечего.

Как только мы попали на остров, он тут же потащил меня в дальний его конец, где освещение якобы идеально годилось для фотографий. И там я начала всерьез жалеть о том, что с ним поехала. Головокружения для меня не редкость, а мы оказались у края скалы, на высоте больше девяноста метров.

— Я хотел показать тебе это место. Его можно назвать умиротворяющим, ты не находишь? — спросил он.

Эпитет «ужасающий» казался мне более подходящим.

— Такое ощущение, будто мы одни в целом мире.

— Вот за это я и люблю бывать здесь.

— Как минимум, никакие соседи тебя не достают.

Мы обменялись многозначительными взглядами.

— Берусь за дело, — объявил Эдвард. — А ты оставайся здесь и отдай дань островной традиции.

— Что ты имеешь в виду?

— Каждый путешественник должен лечь на живот и опустить голову над бездной. Давай, вперед!

Он отошел от края, но я удержала его за руку:

— Это что, шутка?

— Боишься?

— Вовсе нет, наоборот, — ответила я, поджав губы. — Обожаю острые ощущения.

— Ну так доставь себе удовольствие.

И с этими словами он ушел. Мне был брошен вызов. Я выкурила сигарету. Потом стала на колени. Подобраться к краю я могла только ползком. Как на тренировках десантников. Дрожать я начала примерно в метре от нужного места. Мышцы закаменели, меня парализовало, я была готова завопить от ужаса. Время шло, а я не могла подняться и отойти от края пропасти. Повернуть голову и посмотреть, где там Эдвард, казалось мне невыполнимой задачей. Если я это сделаю, то тут же свалюсь в пропасть. Я шептала его имя, умоляя прийти мне на помощь. Безрезультатно.

— Эдвард, иди сюда, пожалуйста, — позвала я вслух.

Минуты показались мне часами. Наконец Эдвард пришел:

— Чем ты здесь занимаешься?

— Пью чай, разве не видишь?

— Ты же не хочешь сказать, что у тебя кружится голова?

— Ну да.

— Тогда зачем ты тут улеглась?

— Какая разница? Сделай что-нибудь, не важно что. Оттащи меня за ноги. Только не оставляй здесь.

— И не надейся.

Мерзавец. Я почувствовала, что он лег рядом со мной.

— Что ты делаешь?

Не говоря ни слова, он придвинулся еще ближе, обхватил рукой мою спину и прижал меня к себе. Я не шевельнулась.

— Двигайся вместе со мной, — мягко сказал он.

Я потрясла головой. Почувствовав, что Эдвард движется к краю скалы, я уткнулась лицом в его шею.

— Я упаду.

— Я тебя не отпущу.

Я медленно подняла голову. Ветер хлестнул по лицу, и волосы полетели во все стороны. Я осторожно открыла глаза, и, когда увидела волны, разбивающиеся о скалы где-то далеко внизу, мне показалось, будто бездна засасывает меня. Эдвард сжал меня еще крепче. Я моргала, я перестала сопротивляться, я больше ничего не могла сделать. Все мое тело обмякло. В конце концов я повернула голову к Эдварду. Он смотрел на меня.

— Что? — спросила я.

— Насладись зрелищем.

Я бросила на него последний взгляд и снова наклонилась. Потом Эдвард встал, подхватил меня за талию и поставил на ноги. Я сделала попытку улыбнуться.

— Возвращаемся, — объявил он, положив руку мне на спину.

Вечер мы провели в портовом пабе. На обратном пути в гостиницу, где мы поселились, я узнала, что завтра утром он уйдет очень рано — нужно делать снимки на восходе.

Я потянулась в кровати. Спала я как младенец. Было уже довольно поздно. Встав, я заметила конверт, просунутый под дверь моей комнаты. Там была карта острова и записка. Эдвард сообщил мне, где проведет весь день.

Хозяин подал обильный завтрак. Я с аппетитом поглощала еду и слушала рассказ об Эдварде и его одиноких приездах.

Потом я его нашла, прошагав больше часа по ландам. И теперь передо мной простирался пляж, а вдалеке я видела Эдварда с фотоаппаратом в руках. Если бы я не боялась отвлечь его от работы, я бы к нему побежала, сама не знаю зачем. Поэтому я села на землю и принялась за ним наблюдать. Набрав в горсть песок, играла с ним, пересыпала из руки в руку. Мне было хорошо, чувство подавленности ушло. Жизнь возвращалась, и я больше не хотела с ней бороться.