Книга Вампиррова победа - Саймон Кларк

— Ну да, — живо отозвалась Электра, — пиявок иногда используют для лечения ожогов и ран, если есть опасность гангрены, не так ли?

Дэвид кивнул.

— Пиявки поедают только мертвую плоть, оставляя живые ткани. Так что если их осторожно поместить в рану — к тому же я говорю о стерилизованных пиявках, — они просто очищают рану от мертвых, возможно, зараженных тканей. После того как они сделают свое дело, пиявок удаляют, и рана потом, как правило, заживает быстрее и чище, и шрам остается меньше, чем при использовании так называемых современных средств.

— Так что нам многому следует поучиться у наших предков, — осторожно вставила Бернис. — Пиявок возможно использовать после того, как пациенту пришили оторванную конечность. Врачам нужно быть уверенными, что по вновь соединенным артериям бежит богатая кислородом кровь.

— Значит, пиявок Бернис можно будет опробовать на человеке, которого ты сегодня спас. — Электра устремила на Дэвида взгляд холодно-голубых глаз. — Но Бернис же ничего об этом не знает, не так ли, дорогая?

— Ну, это, наверное, не самая лучшая предобеденная история.

— Ерунда. У нашей Бернис крепкий желудок, правда, дорогая?

Дэвид обнаружил, что опять пересказывает утренние события. Он рассказывал основное, ничего не приукрашивая. Жадное внимание слушательниц было приятно. Уже сейчас воздействие письма Катрины постепенно сходило на нет.

— Так это действительно была крыса? — спросила Бернис, когда он закончил.

— Хотя резцы крысы тверже стали и, когда зверь обгладывает что-либо, способны оказывать давление до пятисот килограммов на квадратный сантиметр, рана не соответствует крысиному укусу. Налицо скорее осколочный перелом, чем следы погрыза.

— И в Леппингтоне нет крыс, — живо добавила Электра. — Удивительно, правда?

— Ну, в это мне верится с трудом, — улыбнулся Дэвид. — Сельская местность наводнена бурыми крысами. Мы их нечасто видим, поскольку они предпочитают зарываться в землю или жить в канализации, в отличие от черных крыс, которые отдавали предпочтение домам и живым изгородям. Кстати, прошу прощения, если вам покажется, будто я читаю лекцию. Часть моей работы в том, чтобы регулярно проводить беседы о здоровье и гигиене со служащими компаний водоснабжения. Стоит мне заговорить о крысах, как я тут же начинаю цитировать домашние заготовки.

— И черных крыс тут тоже нет. — Электра отошла к бару, чтобы смешать себе еще один джин-тоник. — Спроси в «Рентокиле»[7]. Леппингтона и на картах-то их нет.

— Ну, если вам доведется увидеть черную крысу, — улыбнулся Дэвид, — можете поздравить себя с удачей: они почти вымерли. Несколько столетий назад сельскую местность наводнили бурые крысы и практически уничтожили популяцию черных.

— Если пальцы рабочему откусила не крыса, — Бернис сморщила носик, — то что это было?

Дэвид пожал плечами. Он уже решил не упоминать о следах человеческих зубов..

— Все, что мне приходит в голову, — это то, что под брусчаткой могло быть закопано какое-то механическое устройство. Может, особый насос, перегоняющий сточные воды на более высокий уровень.

— Но ведь рабочие должны были о нем знать?

Улыбнувшись, он отхлебнул пива.

— Тайна сгущается. Но в одном нет никаких сомнений.

— И в чем же?

— В том, что я не намерен запускать туда руку, чтобы выяснить, что это. Ваше здоровье. — Он поднял свой бокал.

2

Джейсон Морроу катил по узким улочкам, уводившим в холмы за пределами Леппингтона. Фары машины высвечивали кусты, дрожащие на ветру. Джейсону казалось, что все они похожи на свиней, и он готов был поклясться, что они движутся вдоль дороги, как будто бегут, стараясь держаться вровень с его машиной.

Прежде всего он планировал посетить пригородный парк. Возможно, здесь он найдет то, что ищет. И тогда он на время сможет вырвать из себя этот голод, этот жгучий, отравляющий голод. Стоит ему очиститься, и несколько недель он сможет спокойно сидеть и смотреть, как его жена ест шоколад и пьет пиво, в то время как ее свинячьи глазки поглощают бесконечное варево «мыльных опер».

Справа замаячил указатель: ГОРОДСКОЙ ПАРК ЛЕППИНГТОНА. Он свернул направо; теперь шины скрипели по глине.

Жить Джейсону Морроу оставалось не больше часа.

3

Обед оказался удачным. Дэвид немедленно проникся симпатией к Бернис. Если верить первым впечатлениям, то Электра не только имела обыкновение напускать на себя высокомерный вид, но и нрав у нее был крутой, однако вскоре хозяйка гостиницы расслабилась и смягчилась (чему, без сомнения, помогли основательные дозы джина с тоником, за которым — под оленину — последовало красное вино). Разговор шел о пустяках, хотя время от времени Электра вставляла интеллектуальный комментарий о постановке Шекспира, которую она видела, или о музее, который она однажды посетила в Барселоне, Риме или еще каком-нибудь таком же экзотическом месте.

Обедали в маленькой банкетной, отделенной от общего бара гостиницы деревянной перегородкой со вставками из матированного стекла. Иногда Дэвид замечал размытые очертания головы одного из пьющих или слышал случайные раскаты приглушенного смеха.

У Бернис не было аппетита. Все время обеда перед ее глазами, казалось, танцевал образ светловолосого, с очками на носу, Майка Страуда — рассказчика с пленки. Чтобы отвлечься, она попыталась принять участие в застольной болтовне. Но уже ловила себя на мысли о том, как спустится в подвал, туда, где на видео Майк бился с невидимым противником. Я спущусь туда завтра, говорила она сама себе, когда Электра сядет в поезд в Уитби, чтобы отправиться за покупками. Тогда я превращусь в детектива и расследую, что сталось с ним.

Попивая вино, Бернис смотрела на Дэвида Леппингтона. Тот улыбался и непринужденно болтал с Электрой. Темные брови весьма привлекательно поднимались над по-мальчишечьи живыми синими глазами.

Что он видит, когда она переводит эти синие глаза на меня, спросила себя Бернис. Это была давняя ее игра. Она соскальзывала в нее без особых усилий. Она представляла себе, что смотрит на саму себя чужими глазами. Может, ему нравятся мои светлые волосы и карие глаза. Но он, наверное, считает меня наивной и нескладной по сравнению с Электрой, которая может с такой уверенностью процитировать Шекспира или наизусть прочесть строчку-другую из Китса или Оскара Уайльда и ни разу не споткнуться.

И синий лак для ногтей был ошибкой, Бернис, пожурила она себя, с неприязнью поглядев на ногти, как будто они исподтишка сами окунулись в синее, когда она отвернулась. Из-за них я похожа на четырнадцатилетнюю пустышку. А теперь они говорят о чем-то таком, о чем я понятия не имею. Энштейн, это кто? Скульптор? Или поэт? Или, может, даже художник? С тем же успехом он может быть второстепенным персонажем из «Рен энд Стимпи»[8]. Скорее бы обед кончился, тогда я смогу вернуться к себе.