Книга Брызги шампанского - Келли Хантер

— Что под платьем? — глухо спросил Люк.

— Ничего особенно, — как можно небрежнее ответила Габриель. Если Люку интересно, ему придется снять с нее платье. — Я часто думала, что могло произойти тогда, если бы нам не помешали, — внезапно сказала она. — И представляю тебя на старом деревянном столе, в то время как я… — Она поймала его взгляд. — А я сижу на тебе.

— Предупреждаю, Габи, — пророкотал Люк. — Если ты продолжишь в том же духе, все закончится быстрее, чем ты предполагаешь.

— Возможно. — Именно этого ей и хотелось в данную минуту. — Здесь есть стол.

— Кровать тоже имеется, — усмехнулся он.

— Верно. Может, присядешь?..

— Может быть. Но для начала ты должна меня поцеловать.

Габриель наигранно возмутилась:

— Кровать моя, а я еще должна тебя целовать?!

Люк хмыкнул:

— Тогда, если позволишь, я поцелую тебя…

Он повторил то, что сказал, когда они были наедине в последний раз. Семь лет назад… Габриель больше не была намерена ждать. Она встала на цыпочки и первой прикоснулась к его губам.

— Еще, — потребовал он.

И время для нее словно повернуло вспять. Она снова была шестнадцатилетней девушкой, сгорающей от желания и от страха — в равной степени. Тогда, в гроте, она поцеловала его раз, затем другой, и скоро они утратили ощущение реальности…

Сейчас произошло то же самое. Габриель не поняла, как и когда она оказалась на коленях у Люка и обвила его ногами. Он сидел на кровати, а его губы жадно прильнули к ее губам. Одна его рука гладила ее распущенные волосы, другая ласкала грудь, а затем постепенно опустилась ниже, пока не добралась до самого интимного места. Из горла Габриель вырвался потрясенный выдох. Семь лет назад она точно так же была ошеломлена настойчивостью Люка, и в то же время восхищена и покорена.

Ни ее платье, ни его рубашка не являлись для них преградой. Руки Люка сжали ее ягодицы, она обхватила его шею руками и немного приподнялась, упершись коленями в постель. Он тут же спустил ее шелковые трусики. Она застонала.

— Почему ты медлишь? — задыхаясь, спросила Габриель, когда ласки вдруг прекратились.

— Думаю, как их снять, не отпуская тебя.

— Ну и как? — тихо засмеялась она. — Придумал?

— Да.

Почти сразу же послышался треск разрываемой ткани. Габриель улыбнулась, приветствуя подобное решение. Ее пальцы легли на пояс его брюк. Ее охватило одно всепоглощающее желание — прижаться обнаженным телом к его телу, кожей к коже… «Молния» была расстегнута. За брюками последовали трусы. Прикосновение к горячей твердой плоти вызвало у нее новый прилив страсти.

— Тогда я не решилась бы на такое, — шепотом призналась она.

Глаза Люка превратились в бездонные черные колодцы.

— Ты не должна была меня бояться, — негромко заметил он. — Ты никогда не должна меня бояться. — Люк опустил голову и прижался губами к ее ключице, провел по ней языком. — Почему ты меня не дождалась?

Габриель не сразу сообразила, о чем идет речь, а поняв, не стала оправдываться:

— А почему ты не попросил об этом семь лет назад?

Люк избавил ее от платья. Ей хотелось почувствовать его губы, его язык на своей груди, и она заставила его наклониться. Габриель, вздохнув, закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, которые дарили ей ласки Люка. Он слегка царапнул зубами ее напрягшийся сосок, лизнул его, втянул в рот, и она выгнулась дугой. Габриель стало безразлично все на свете.

Люк поднял голову и снова прильнул к ее губам, целуя Габриель с такой жадностью, что голова у нее закружилась. Ее тихие стоны только подстегивали его. Ему было нужно не только тело Габи — волнующее, соблазнительное, прекрасное женское тело. Ему нужна была она вся — от корней волос до кончиков ногтей. И ее душа тоже.

Люк лег на постель, по-прежнему держа ее в объятиях, и Габриель оказалась на нем. Он был невероятно возбужден, но не спешил удовлетворить желание. Ему хотелось продлить эту сладостную пытку, оставив на десерт самое вкусное.

Люк снова прильнул к ее груди, чувствуя, как дрожит Габриель. Она была полностью обнажена, если не считать туфель, и он полюбовался этим контрастом — обнаженное женское тело и высокие тонкие каблуки. Затем снял и их.

— Рубашка, — шепнул он.

Габриель тут же принялась расстегивать одну пуговицу за другой, сначала медленно, а затем все быстрее. Под конец ей не хватило терпения, и она сорвала рубашку с его плеч, так что пара пуговиц отлетела и покатилась по полу. Люку было все равно. Стоило ее пальцам дотронуться до его пылающей кожи, его сосков, как он потерял остатки самообладания.

— Габриель, — прохрипел Люк, — я больше не могу ждать.

Он и так слишком долго ждал этого момента. Терпение никогда не входило в число его достоинств.

— Я и не хочу, чтобы ты ждал, — выдохнула она и провела языком по его соску. — Только учти, мне не нужен цивилизованный мужчина.

Со стоном Люк наполнил ее, войдя легко, словно Габриель была создана для него. Она издала какой-то нечленораздельный звук. Ее ногти вонзились ему в плечи, бедра двигались в одном с ним ритме. Люк, сжав зубы, принудил себя замедлить ставший сумасшедшим темп, грозящий увлечь их за собой, как лавина.

— Еще, — срывалось с губ Габриель снова и снова. Ее лицо исказилось от экстаза, рот раскрылся в беззвучном крике. Гладкое, влажное от пота тело содрогнулось. И только тогда Люк дал себе полную свободу.

Габриель не знала, сколько прошло времени. Открыв тяжелые веки, она обнаружила, что лежит в объятиях Люка. Сил пошевелиться у нее не было.

— Ты всегда такой? — наконец спросила она.

— Какой?

— Необузданный.

Люк ответил не раздумывая:

— Ты еще не видела меня во всей красе. — А затем посерьезнел и признался: — Мне никогда не было так хорошо ни с одной женщиной.

— Мне тоже никогда еще не было так хорошо, — вздохнула Габриель. — И должна признать, ты мне понравился.

— В каком смысле? — не понял он.

— Мне еще не приходилось видеть, чтобы ты настолько терял контроль над собой.

— Я надеюсь.

— Как ты думаешь… — Она на секунду запнулась. — Мы можем это как-нибудь повторить?

— Не можем, а должны, — поправил ее Люк. — И повторим.

— Когда?

— Когда пожелаешь.

— А если я желаю прямо сейчас?

Глаза Люка опалили ее черным огнем.

— С чего начнем?

Габриель окинула его взглядом:

— Дай мне подумать.

Люк дал, и ему не пришлось об этом сожалеть.