Книга Пушечный наряд - Юрий Корчевский

– Этого решительно не может быть! Сколько же вам лет, мсье?

Я решил слукавить:

– Больше ста.

Глаза Жильбера чуть не вылезли из орбит.

– Позвольте, я врач и могу оценить приблизительный возраст пациента. Никак не могу поверить вашим словам.

– Я бы и сам не поверил, дорогой Жильбер, но это так. Я изобрел замечательный эликсир, он не дает бессмертия, но продлевает жизнь.

Говорить ему про перенос во времени и пространстве я не стал, точно сочтет умалишенным.

– Если это в самом деле так, то это – величайшее открытие! Я хочу взглянуть на эликсир или хотя бы узнать его состав.

– Уважаемый мсье Пако! Если эликсир – великое открытие, то его состав не открывают незнакомым людям, поставьте себя на мое место.

Пако вскочил и забегал по кабинету.

– Да, да, мсье, вы правы. Давайте поработаем вместе, я думаю, что мы сможем пооперировать пациентов, вы продемонстрируете свою технику. А знаете что, я могу поговорить с ректором, и вы сможете читать лекции медикусам.

– Нет, нет, если у вас есть такое желание, я могу прочесть несколько лекций, не более. Я же не работать сюда приехал, тем более не отошел от ранения.

– Что, ранение, куда? Насколько оно тяжелое?

– Ранение в руку, саблей, но я потерял много крови и не восстановился до конца. Думаю, что оперировать не смогу еще дней десять, ощущаю вялость в руке и нет силы в пальцах.

– Извините, я не знал, выглядите вы здоровым. Надо же – сто лет! Вы не шутите надо мной?

– Если хотите, мсье, я могу рассказать подробности моего знакомства с Амбруазом и ход той операции.

– Нет, нет, я не сомневаюсь в ваших словах, но сто лет?!

Жильбер закатил глаза и упал в кресло.

Дальше пошел уже чисто медицинский разговор – чем обезболиваете, как обеззараживаете, чем шьете?

Разговор затянулся надолго, наконец Жильбер спохватился.

– Вы, наверное, голодны. Ах, я совсем заболтался, даже не угостил гостя, а раненому надо кушать!

Я прервал Жильбера:

– Это вы меня извините, мне пора, с вашего позволения, увидимся завтра.

– Да, да, с нетерпением буду ожидать.

Жильбер вскочил с кресла, обежал стол и долго тряс руку. В гостиницу я вернулся с хорошим настроением, мы с Нормой плотно поужинали, запив бургундским.

Наутро, часов в десять, я уже подходил к Сорбонне. Тут и там проходили студиозусы, – чувствовалось учебное заведение, слышалась разноязыкая речь. Эх, когда у нас на Руси будет то же самое, одна надежда на Петра.

На кафедре никого не было, по крайней мере, мне так показалось, – открыл одну дверь – пусто, другая заперта, за третьей – снова никого. Да во сколько же здесь начинаются занятия? За дальней дверью послышались голоса; я подошел, тихонько приоткрыл дверь. У секционного мраморного стола стоял в клеенчатом фартуке Жильбер. На столе лежал труп, во внутренностях которого Жильбер ковырялся инструментами. Вокруг стола стояли студенты. Они внимательно наблюдали за учителем. Я прикрыл дверь и подошел. Жильбер объяснял занятие на латинском. Это универсальный медицинский язык, вроде эсперанто. Постояв незамеченным, я присматривался. Насколько я понял, тема была – удаление селезенки при ранениях. Густо пахло формалином. О, этот запах, его помнят всю жизнь все врачи. Пару небольших ошибок я обнаружил, постарался тактичней их объяснить. И студенты, и Жильбер со вниманием их выслушали. Жильбер меня представил – хирург из Московии – Юрий Кожин. О моем возрасте и о наших отношениях с Амбруазом он благоразумно умолчал. Жильбер, пользуясь моментом, попросил показать на трупе какую-либо операцию. Что я знал лучше всего? Конечно, урологию. Я решил показать удаление почки, попросив двух студентов поассистировать. Так будет лучше – в случае ошибок их можно поправить, не ущемляя достоинства их учителя – Жильбера. Я делал и одновременно рассказывал. Через полчаса учебная операция была завершена. Студенты зааплодировали.

– Не велико умение – сделать операцию на трупе! – подняв руки и прервав аплодисменты, сказал я. – Труп молчит, у него не идет кровь, ему не больно. С живым человеком значительно сложнее – надо перевязывать сосуды, смотреть – нет ли болевого шока; если есть признаки – добавить обезболивающих, а самое главное – выходить после операции, не дав развиться осложнениям. В этом состоит искусство врачевания.

Я еще с полчаса рассказывал о хирургии, о диагностике разных заболеваний. Иногда меня не понимали, и мне приходилось разжевывать прописные истины, известные с первых курсов современным студентам.

Я прервал себя сам:

– Простите великодушно, мой маленький экскурс в хирургию затянулся, с позволения вашего учителя продолжим в другое время.

Студенты разошлись, горячо что-то обсуждая, а Жильбер схватил меня за руку, буквально потащил в свой кабинет.

– Уважаемый Юрий! Сегодня я на практике убедился в ваших знаниях. И хотя временами вы выражались не очень понятно, все было очень интересно. Может быть, завтра продолжим? Тему выбирайте сами.

– Предлагаю вам подобрать больного с не очень серьезным заболеванием, а прооперировать вместе. Это будет очень хорошим занятием для будущих медиков.

– Да, да, я согласен!

На следующий день, придя в Сорбонну, я осмотрел пациента. На его ноге – ниже колена – красовалась приличных размеров опухоль. Не онколог я, да где его здесь найти. Придется ампутировать ногу ниже колена, а после некоторых раздумий я решил взять чуть выше и вычленить по коленному суставу, протезировать в дальнейшем будет легче.

Операция прошла успешно, без осложнений. Каждое свое действие я объяснял, а ассистировали двое студентов постарше. Тогда еще не было разделения на курсы; каждый преподаватель набирал группу и вел от начала до окончания. С моей точки зрения, это было неправильно, я попытался объяснить всю нелепость Жильберу, однако тот, к моему удивлению, стал отстаивать существующий порядок. Ну что ж, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

Я посещал занятия почти каждый день, читал лекции, делал операции, причем подбирал пациентов раз от раза сложнее и интереснее. Жильбер от удовольствия лишь потирал руки.

Через месяц я все-таки решил поменять существующий порядок. Я же не в Сорбонне работаю, надо и на хлеб зарабатывать, деньги пока были, но и зима вся впереди, на дорогу опять же расходы. Нашел в аренду первый этаж дома, куда и переехал из гостиницы. Надо начинать собственное дело, инструменты были, Жильбер обещал поставлять пациентов. Ему и так было неловко – месяц я работал, делал сложные операции, но жалование не получал. Пациенты не заставили себя ждать.

Буквально на следующий день заявился солидный господин, лицо его было обезображено страшными ожоговыми рубцами. Господин невнятно поздоровался, объяснив, что его ко мне направил мсье Пако. Лицо, вернее его левую сторону, обожгло на пожаре два года назад. И хотя у мсье солидное состояние, никто, даже за большие деньги, не берется привести его в порядок.