Книга Отсвет мрака - Евгений Филенко

Хотя там вовсе не обязательно моросит, как у нас. Вполне допускаю, что тучи водят хоровод исключительно над небоскребами деловой части Гигаполиса, а за ее пределами светит тощее осеннее солнышко.

Можно перекинуться парой слов с трассерами в смежных эшелонах. Еще третьего дня — услышать голос Арсланыча и увидеть неподалеку его элкар… Можно просто молчать и глазеть по сторонам. В это время суток обычно не происходит ничего нештатного. И я выбираю второе.

Скуки ради заглядываю в окна. Большей частью они плотно зашторены, и что там за общественно полезная деятельность происходит, остается только гадать. А можно и врубить сначала схемоскан… потом дипскан. Зуб на расстрел, в любой из этих фирм сыщется десяток—другой архивированных схем, принадлежащих нашим бывшим и настоящим клиентам!

Там же, где не таятся, можно разглядеть не так много любопытного. Мигающие дисплеи, неряшливые, плохо выбритые парни либо всклокоченные девицы в потертых брюках с сигаретой в одной руке и кофейной чашкой в другой — это, значит, какой-нибудь мозговой центр. Здесь все чисто — в нашем понимании этого слова! — и если схемоскан что и покажет, так виноваты будут пустяковые грешки невинной юности. Кто не носился по ночным улицам на грохочущих мотоциклах? Кто не вязался к сверстникам с соседних улиц, ненароком заглянувшим на твою суверенную территорию?. Те, кто сумел повзрослеть, нынче не наш контингент. Не знаю почему — смотреть на них, может быть, и не так приятно, а послушать, так и не поймешь ни слова, — но эти хлопцы мне нравятся, и я им даже завидую. Они живут в другом мире, о котором я уже и забывать начал. У них другие заботы. И руки у них, пускай и не бог весть каким мылом помыты, а чистые, не попачканные ни наркотой, ни кровью. А по ночам им не снится всякое дерьмо, в котором я и мне подобные должны копаться за свои небольшие деньги и вовсе бесплатные старомодные убеждения в неотвратимости наказания порока.

Офисы же тех, кто выколачивает из этих парней и девчат ба-альшие деньги, всегда надежно укрыты от постороннего глаза…

Подо мной снова демонстрация. На сей раз хладнодушная, стоячая. Я этих людей вижу каждый день. Они молча, обреченно стоят и ничего, в общем-то, уже и не ждут. Иногда сидят прямо на тротуаре. Иногда медленно, как во сне, перемещаются с места на место, не удаляясь, впрочем, на сколько-нибудь значительное расстояние от высоких ворот из древнего черного чугуна. Их одежды серы и смяты. Лозунги их не меняются месяцами, они выжжены солнцем и вымочены дождем, буквы на них едва различимы. Но я и так знаю, что там написано: «Отпустите нас на волю… вы же обещали!..»

Мигранты, отказники из «отбойной волны». Ни одно государство мира не хочет, чтобы они окончательно распрощались с Гигаполисом и с этой страной. Все эти паршивые оплоты демократии десятилетиями боролись за неотъемлемое право наших граждан ездить куда им заблагорассудится. Победили. И — захлопнули границы. Сволочи, подонки, предатели…

Есть люди, которые не умеют жить здесь, как умею, например, я. Они устали. От бардака в магазинах, бардака на транспорте. От холода зимой и жажды летом. От стрельбы по ночам и стрельбы средь бела дня. От того, что если муж не вернулся с работы до полуночи, то лучше сразу звонить в морг, а дочь рано или поздно, в девяноста случаях из ста, придет из школы изнасилованная. Не у всех такие кулаки, как у меня. Некоторые больше не могут. Пусть они уедут и забудут Гигаполис, как бред, как горячку. Пусть будут там, за кордоном, спокойны и счастливы, если это возможно. Там еще полно земли, вот и дайте им клочок этой земли и шанс построить свой город, не жлобьтесь же!.

Я обнаруживаю, что у меня снова стиснуты зубы, а пальцы, вместо того чтобы чутко лежать на сенсорной панели управления, собраны в кулаки. И так со мной всякий раз, когда я в своем элкаре проплываю над американским консульством. Пусть скажут спасибо, что у меня нет бомбы.

Снова таращусь по сторонам.

Сейчас я поравняюсь со зданием Биржи труда и поднимусь до уровня двадцатого этажа. Там обычно раздраены все окна, схемоскан молчит мертво, и среди небритого, немытого, нечесанного скопища моих дружков-незнакомцев есть одна девочка.

А зову ее Белоснежкой. А вокруг, стало быть, одни безобразные, но добрые трудяги гномы… Она среди них — как чистый кристаллик. Белые дешевенькие джинсы, белый свитерок с белым же воротничком навыпуск. Платиново-светлые волосы, без особой фантазии подстриженные «скобочкой». Остренькое личико с едва заметным макияжем. В общем, ничего диковинного. Просто она мне нравится.

Я даже пытался дипсканом, что не поощряется, ловить ее голос. Безуспешно. И никак, ну никак не удается подгадать к тому моменту, когда моя Белоснежка покидает Биржу и идет домой. А затем подвалить к ней этаким фертом с небес, предложить почетный караул до дверей квартиры…

Конечно, я могу выяснить про нее все. И как зовут, и где живет. Но боюсь этого. Не хочу вдруг узнать, что она давно и счастливо замужем. За кем-нибудь из гномов… Так что пусть я буду для нее таким же гномом. Только летающим.

Пока, Белоснежка!

Теперь можно и закурить. Вытягиваю из пачки «Бонда» сигарету.

А держу путь на встающие за дождливым маревом башни космической связи. Там конец моего участка патрулирования. Я смогу припарковаться и минут пятнадцать посидеть в маленьком бистро, где подают пиццу с настоящим итальянским сыром… В прошлом году мы, трассеры, отбили это заведеньице у рэкетиров и навечно застолбили его за собой. Может быть, с хозяина и по сию пору кто-то стрижет шерсть, но нам он больше не жаловался.

С характерным перезвоном включается бортовой фонор.

— Авилов, здесь Центр. Как дела?

— Здесь Авилов, происшествий не отмечено.

— Сейчас отметишь. Теракт в «Национале». Захвачены заложники из числа иностранцев. Все гости окружного Департамента в том числе. Поступаешь в распоряжение комиссара «кайманов», кто там у них самый старший. Станешь в оцепление и… в общем, что попросят.

— Понял, выполняю.

Закладываю вираж и стремительно покидаю эшелон патрулирования. Господи, наконец-то настоящее дело!.

И тут до меня доходит, что сейчас в «Национале» террористы держат под дулами своих машин-ганов[9]Ульку Маргерса. А я сейчас буду его вызволять.

Только не пойму никак, злорадствую это я или дрожу за него всеми поджилками, как пять лет назад?.

3. ИВАН ЗОННЕНБРАНД, ПО ПРОЗВИЩУ ЗОМБИ

— Ты обещала мне фонор, — говорю я ворчливо.

— Да, господин, — чирикает Ольга. — Если вы не опасаетесь обнаружить себя. Возможно, ктыри уже ждут по многим из тех номеров, куда вы хотели бы обратиться.

— Откуда ты нахваталась такого опыта?

— Я смотрю детективы по сету…

Забавно, что она действительно права, а я старый осел. Впрочем, вряд ли ктыри придают такое значение моей персоне. Во всяком случае, до тех пор, пока им не удалось расколоть Тунгуса. Да еще, слышал я, есть у них какие-то способы разговорить мертвецов. Вот это было бы весьма неприятно, если бы вдруг в их лапах заговорил мой покойный наниматель.