Книга Лишние детали - Мерси Шелли

Красный лепесток, первый знак-указатель.

– Нам туда, – сказала Ада.

– Почему?

– Отец так говорил… «Когда не знаешь, куда свернуть, сворачивай налево».

Она соврала на автомате, как раньше врала матери. Скрывать нечего, просто в таком состоянии не хотелось ничего объяснять. Говорить вообще не хотелось. Это было очень знакомое ощущение. Отрешенность, и одновременно – полное участие. Словно накопившийся страх продавил где-то дыру и вылился, оставив пустоту внутри и обостренные чувства снаружи.

Она вошла в такой сильный броун, какого не случалось еще ни разу.

– Хорошо. Ты уже что-то вспоминаешь. Идем. Может, по пути вспомнишь еще.

Слова наставницы пролетали где-то на периферии сознания. Ада уже не слушала. Когда коридор дошел до пересечения с другим, она уверенно свернула туда, где на стене виднелся красный щиток противопожарной системы. Она шла по лабиринту всё быстрее, ловя знак за знаком.

Перегоревшая лампа в конце холла.

Иероглиф «солнце» в надписи на двери.

Тот из двух углов, который теплее на ощупь.

* * *

Они были похожи на «порох», танцующий за стеклом во время отцовской чайной церемонии, когда блестящий змей кипятка взлетает над головами гостей, извивается в разноцветных лазерных сполохах под потолком и распадается каскадом тонких струй, снова скручивается вместе и медленно льется изящной спиралью в большой прозрачный чайник на стойке…

Омар не любил эти фокусы с летучей водой. Наверное, лет пятнадцать назад домашний маглев отца считался оригинальной находкой для чайханы; но кого удивишь в наше время, когда такие трюки выделывает каждая вторая детская игрушка? Что нравилось Омару, так это финальная часть церемонии, медитация. Разглядывать легкое хаотичное кружение чаинок в прозрачном сосуде, и так же спокойно думать о самых разных вещах…

Одна из чаинок вдруг перестала блуждать – и двинулась строго по прямой вниз. Поворот налево на девяносто градусов, и снова по прямой. Сходство с чаем кончилось. Зеленая точка двигалась по коридору на фантомной схеме, что висела перед глазами Омара.

Наблюдать такие картинки он начал с полчаса назад. После того как маркеры вернулись по водопроводу обратно в камеру, описав полный круг, Омар отругал себя и своего искина за бесплодную идею с исследованием канализации и собрался было лечь спать. Но только лишь он растянулся на кушетке, как Шесть-Один преподнес сюрприз: «А вот и люди!»

В темноте закрытых глаз снова вспыхнул план космопорта. От того места, которое они опознали как фильтр, протянулась в сторону новая зеленая нитка: кто-то еще открыл кран. И выпил воды: от нитки отделилась точка-чаинка. Потом еще одна. И еще.

Всего они насчитали шестнадцать человек. Чаинки вертелись в одном помещении, Омар мысленно назвал это «столовой», но вскоре засомневался в таком названии. Помеченные нанозитами люди вяло бродили по помещению, не сталкиваясь, но и не останавливаясь – как будто не знали друг друга и даже не пытались пообщаться. Время от времени одна или две точки быстро выходили из кухни и шли кратчайшим путем в какое-нибудь другое помещение. Возвращались обратно… и снова бродили по «столовой», как заварка в чайнике, куда медленно вливают кипяток.

Дважды такой патруль шел прямо к камере Омара. Он вскакивал с кушетки, сердце начинало бешено колотиться… но оба раза зеленые чаинки проплывали мимо красной изюмины. Через полчаса наблюдений он снова подумал, что всё бесполезно. Лучше и вправду поспать.

– Выключи эту штуку, у меня от нее в глазах рябит.

Фантомный экран померк. Но ненадолго.

– Извини, хозяин, но мне кажется, этот идет к нам.

– Ох… Ну покажи.

Опять коридорная схема. Опять зеленые точки. Все болтаются в «столовой», кроме одной. А та и вправду уже доползла до поворота и…

– Послушай, Шесть-Один, у меня что-то с глазами или они действительно мигают?

– Точно, мигают. Почему-то некоторые хуже ловятся, чем другие. Сейчас посмотрю… А вот, запись в твоем дневнике: «Новые нанни слишком быстро растворяются в желудочном соке. Дать Шайтану задание измерить скорость растворения на выборке наших клиентов». Они растворяются с разной скоростью. Потому не все еще мигают.

– Ну прекрасно. Мало того что мы не получаем с этих нанозитов никакой приличной информации, так они и дохнут на глазах…

– Увы, хозяин, мы не дома. Там могли бы профилировать клиентов по полной программе, с нашими-то сканерами. А здесь всего лишь какая-то левая бытовая сетка.

Зеленая чаинка на плане завернула за угол. Ей оставался один прямой пролет коридора до камеры Омара. А может, пройдет мимо, как и прошлые. Ты не центр вселенной, глупый сын чайханщика! Не иначе как Всевышний наказал тебя за дерзость. Сидел бы в своей Коралловой Горе, вычислял вкусы гостей да наливал им нужного чаю. Кстати…

– Эй! – Омар вскочил. – Если они с разной скоростью растворяются, мы же можем узнать… Ну-ка быстро найди отчет Шайтана с замерами по нашим клиентам! И сравни со скоростью растворения у тех, которых мы тут наблюдаем. Может, будут сходные. А у наших мы знаем профили. У тебя же есть отцовская база из чайханы?

– База есть. Сейчас распакую.

В двери щелкнул замок.

– Да быстрей же!

– Извини, хозяин. Эти молекулярные архиваторы очень хороши в плане объема, но зато время декодирования…

Дверь отъехала. В проеме стоял толстый китаец в форме. Он оглядел камеру и шагнул вперед, чуть повернувшись боком. Омар попятился, увидав в вытянутой руке блестящий акел. Но тут сотрудник космопорта, пройдя за порог, опять развернулся – в левой руке он держал поднос, щедро заваленный пакетиками еды из тех наборов, что дают пассажирам на кораблях. Омар узнал соевые галеты, шоколад, витаминный коктейль и капсулу очень противного на вкус желе с пробиотиками. Там даже был маленький пластиковый контейнер с водой. Неужели чистая? Омар чуть было не бросился на толстяка. Но сдержался: не это сейчас главное.

Несколько лет работы в чайхане научили его, что первый контакт решает многое, особенно в том, что касается вознаграждения для подавальщика. Конечно, у тебя преимущество, если твой искин моментально пробивает и зачитывает тебе пищевой профиль клиента. Но и без этого опытный подавальщик умеет читать посетителя.

Китаец выглядел усталым и больным, лицо как сушеная хурма. Но за это не зацепишься: остальные были с такими же лицами. Наверное, так выглядят все, кто живет в космосе больше года. Голубая форма – стандартная, хотя несвежая. Но опять же, за пределами Земли не очень пошикуешь самоочищающимися воротничками…

Пришедший не собирался давать Омару лишнее время. Он протянул вперед руку с подносом.

Ага, вот оно. Около большого пальца – полустертая татуировка красного цвета. «Серп и Молох». Дядя Фатим очень ругал эту секту; по словам семипалого, эту искусственную ветку ислама раскрутили накануне последней, самой тяжелой американо-китайской битвы за Луну; таким путем спецслужбы Пекина, да покарает Всевышний этих косоглазых неверных, собирались заполучить поддержку арабского мира. Даже священный мусульманский полумесяц они нагло использовали как символ «совместной» борьбы за вожделенный спутник Земли.