Книга Моя дорогая Джин - Лесли Ламберт

— Мы ведь заняты другим делом, — запинаясь, произнесла она. — Зачем все портить?

— Портить? О чем ты? Просто такой прекрасный вечер. Я хотел бы разделить его с тобой. Именно здесь и именно сейчас. Джин…

А в сущности, почему бы и нет?

Что она теряет?

Почему бы не взять от этих отношений все, что только возможно?

Кажется, у них вполне получается быть друзьями. Получается быть людьми, делающими одно интересное и увлекательное дело.

Их ведь с самого начала тянуло друг к другу.

Почему бы не узнать, какой Оливер любовник?

Свободные люди в свободном городе свободной страны… Под свободным небом. Без условностей, без обязательств, без любопытных ушей и глаз.

В сущности, никто ведь не знает об их отношениях. Все, что происходит между ними, касается лишь их двоих.

— Конечно, если ты хочешь, я вызову тебе такси. Немедленно. Прости, я не смогу отвезти тебя домой, Джин. За ужином я пил вино… Не слишком много, но пил.

«Интересно, если мужчина в нетрезвом состоянии стремится улечься в постель к женщине… то есть уложить женщину в постель… следует ли считать его невоздержанным и легкомысленным?»

Должна ли она заявить, что его поведение непростительно?

Джин поднялась тоже. Теперь они стояли лицом к лицу, едва не соприкасаясь носами.

— Так что ты ответишь мне, Джин? — еле слышно спросил Оливер.

Джин пожала плечами, покачала головой, слегка приподняла уголки губ в улыбке. Она плохо представляла себе, насколько опасно дразнить мужчину, находящегося на символическом расстоянии от женщины, которую он отчаянно желает.

— Значит, я сам приму решение. А ты ответишь мне потом… может быть, утром… если захочешь.

Джин ахнула, когда Оливер подхватил ее на руки.

— Пусти, что ты делаешь?! — запоздало воскликнула она.

Это была сцена словно из эротического фильма.

Оливер остановился, будто передумав идти, посадил Джин на стол, по счастью, не опрокинув ни одного бокала, не задев блюд и тарелок.

В следующее мгновение его губы уже раскрывали губы Джин, и она задыхалась, ей не хватало воздуха, приходилось раскрывать губы навстречу Оливеру.

Оливер принялся стаскивать с нее джемпер. Его сильные руки были, казалось, повсюду. Джин уже устала отбиваться, джемпер был снят и небрежно брошен в угол.

На очереди была тонкая шифоновая маечка. Оливер уже не контролировал себя, он рванул нежную ткань так, что она затрещала и порвалась до самого низа.

Не обращая внимания на такие мелочи, Оливер опрокинул Джин на стол. Лишь в последнюю секунду ему удалось затормозить движение. Джин замерла в его руках, лишь дюймы разделяли ее обнаженную спину и край хрустального бокала.

— Пожалуй, здесь не самое лучшее место…

Джин не узнала голоса Оливера. Он словно стал ниже, глубже, звучал более хрипло. Она боялась, что изменился и ее голос, поэтому благоразумно промолчала.

Оливер снова взял ее на руки.

Уже в спальне (его, не гостевой) он бережно опустил Джин на застланную матерчатым покрывалом постель.

Напряжение, которое нарастало в Джин, наконец взорвалось, брызнуло почти видимыми глазу искрами во все стороны, заставило ее отбросить остатки рассудительности. Она потянулась к Оливеру.

Непослушные пальцы расстегивали его рубашку, в то время как он стягивал с Джин узкую, неподдающуюся юбку. Наконец это ему удалось. Джин обхватила его ногами.

— Надо же, — пробормотал Оливер, — сколько страсти… Что же будет, если тебя расшевелить? Многие женщины зря боятся проявить то, что живет у них внутри.

Про многих женщин — это, конечно, было очень вовремя.

Джин сквозь зубы процедила:

— Может быть, ты уже наконец продемонстрируешь свою страсть?

— Сама напросилась.

— Думаешь, я испугаюсь?

— Это у тебя чулки или колготки? Чулки. Я же говорю: один к одному.

— Оставь их!

— Почему это?

— Порвешь…

— Я порву их в любом случае, — предупредил Оливер.

— Да, ты уже порвал на мне белье.

— Сам удивляюсь. Прости. Ты вызвала во мне настоящую бурю чувств.

— Я должна этим гордиться?

— Погоди, гордиться этим будешь, когда оценишь проявления моей страсти в полной мере.

— До сих пор я слышала одни лишь обещания!

— Не дразни меня, Джин.

— Скажите пожалуйста… какая чувствительность.

— Когда мне бросают вызов, я его принимаю!

Рубашка и джинсы тоже полетели куда-то на пол. Оливер стащил с Джин белье, которое еще оставалось на ней.

— Не передумала? — спросил он.

— Кажется, кто-то обещал, что уточнит мое решение позже. Утром… может быть…

В следующую секунду она ощутила на себе всю тяжесть его горячего тела. Оливер провел ладонями по ее плечам, закинул ее руки за голову и прижал локтем.

— Любишь, когда тебе подчиняются?

— Я люблю очень многое.

Губы Оливера коснулись высокой груди, скользнули по шелковистой коже, прижались к ложбинке между полушариями.

Джин тихонько застонала…

— Кажется, кому-то нравится?

— Кажется, кто-то предпочитает болтать, а не действовать?

— Я не хотел давить на тебя, но… Кажется, Джин, ты напросилась сама.

В следующее мгновение она почувствовала, что ее руки ничто не держит, но это уже мало что меняло. Ей было некуда деваться из-под налитого силой тела Оливера. Она дышала все тяжелее. Если не считать чулок, на Джин не осталось никакой одежды. На Оливере тоже.

Оливер неудачно прижал колено Джин к постели, и она раздвинула ноги.

— Ты уже готова для меня?

— Ты опять задаешь слишком много вопросов. Почему ты все время сражаешься?

— А разве с вами можно иначе?

— Можно. И нужно.

— Сказать, кто первый потеряет интерес?

— Ты просто общалась не с теми мужчинами.

— А ты пьян.

— А ты просто прелесть. Джин, серьезно. В постели ты еще восхитительнее, чем в своей профессиональной сфере, среди мебельных каталогов и новых ламп.

— Ты еще даже не попробовал, — сказала Джин.

— Того, что я успел увидеть, понять и почувствовать, мне достаточно. Но раз ты настаиваешь… Не смею отказать тебе.

Одним сильным движением Оливер вошел в нее.