Книга Они ведь едят щенков, правда? - Кристофер Тейлор Бакли

Ло сам попросил об этой встрече. По «чрезвычайно срочному делу». У Фа возникло какое-то неприятное ощущение под ложечкой.

Оба сановника приветствовали друг друга, как обычно, по-товарищески, однако на этот раз воздержались от любезностей. Ло вынул из алого кожаного кейса один-единственный листок бумаги и положил его на президентский стол.

— С этим документом ознакомились только я и еще четыре человека.

Фа сделал вдох и прочел первую строку:

Результаты медицинского обследования субъекта 7255.

— Семь-два-пять-пять?

— Тибетца.

Фа отметил, что Ло, вопреки обыкновению, прибегает к нейтральной терминологии. Разве сейчас не время для привычных колкостей в адрес Навозного Лотоса?

Он дочитал текст до конца, сглотнул, снял очки и потер переносицу.

— Вы говорите, никто, кроме нас, этого не видел? — наконец спросил Фа. — Но итальянские-то врачи уж точно должны знать?

Ло покачал головой.

— Нет. Наши люди в римской больнице подменили кровь и мочу. И рентгеновский снимок легких.

— Подменили? На чужие?

— Товарищ, наши интересы требовали, чтобы мы знали больше, а остальные — меньше.

— Но как же тот несвежий моллюск, который он съел? Что же…

— Несвежий моллюск съел другой человек, товарищ. Американский турист по фамилии Уинчелл. Из Портола-Вэлли в Калифорнии.

Фа был поражен — до глубины души — расторопностью агентов Ло. Сигарету! Ему просто необходимо выкурить сигарету!

Ло уже держал наготове раскрытую пачку «Мальборо». Он пристрастился к этим сигаретам во время командировки в США. Его прозвище в министерстве, которое употреблял о-очень узкий круг людей, было «Ковбой».

Фа выдохнул дым, никотин немного успокоил нервы.

— Но люди Тибетца — они-то ничего об этом не знают?

— Нет, — ответил Ло. — Это нам точно известно.

— Но как такое возможно? Наверняка он и раньше проходил обследования. Неужели никто ничего не…

— У него случались проблемы со здоровьем. Инфекция желчного пузыря. Защемление нерва. Дизентерия. Рутинные заболевания. А что-то подобное нужно было бы специально выискивать. Наверное, это развилось уже после того, как он последний раз проходил осмотр. — Ло усмехнулся. — А может, физическое здоровье и не является высшей ценностью, когда веришь в грядущую реинкарнацию. — Он стряхнул сигаретный пепел. — У нас есть свои люди в его ближайшем окружении. И нам известно, что там никто ничего не знает. Если этот диагноз верен — а у нас нет причин думать, что это не так, — тогда рано или поздно прошлый эпизод повторится, и он снова свалится в обморок. Но мы не знаем, где и когда это случится. И тогда у нас уже может не оказаться такого доступа к нему, какой имелся в Риме. — Ло откинулся на спинку тяжелого кресла. — А когда у него снова возьмут анализы, тогда уже все всё узнают.

Фа перечитал документ, лежавший перед ним на столе. Он произнес вслух это диковинное слово:

— Феохромоцитома. — И зачитал то, что было написано дальше: — Опухоль симпатической нервной системы, вызванная железами надпочечников, вырабатывающих избыток эпинефрина.

— Рак, — подытожил Ло, закуривая новую сигарету. — Он перекинулся на легкое. — И Ло протянул президенту пачку «Мальборо».

— Нет уж, спасибо, — произнес Фа и поглубже устроился в своем кресле. — Ну что ж, пожалуй, это решит нашу тибетскую проблему.

Ло задумчиво кивнул и выпятил губы.

— Это решает лишь одну проблему, товарищ. Зато порождает другую. И очень серьезную.

— Преемственность? Но разве мы не наметили следующего Далай-ламу?

— Да-да, об этом-то уже позаботились. Но проблема не в этом.

— Тогда объясните.

— Если верить нашим медикам, то ему остается жить около двух месяцев. А за это время можно много бед натворить.

— Каких именно?

Несколько снисходительным тоном Ло проговорил:

— Я думал, вы догадаетесь. Как только он узнает, что скоро умрет, то наверняка подаст ходатайство о том, чтобы ему разрешили вернуться в Тибет.

— Это правда, — кивнул Фа. — Вероятность очень высока.

— А разрешать этого нельзя.

Ло заметил, как изменилось выражение лица Фа: тот явно был задет его резкостью. И добавил:

— Разумеется, товарищ президент, это не мое личное решение. Я всего лишь… — тут он улыбнулся, — слуга партии. Я довожу до Государственного совета свои донесения и рекомендации. Но едва ли нужно указывать вам, что Совет, так же, как и все мы, члены Постоянного комитета, никогда не допустим, чтобы такое разрешение было дано. — И добавил, внося в разговор легкомысленную нотку: — Полагаю, излишне подсказывать вам, как откликнулся бы на подобную идею наш славный генерал Хань.

Когда в Тибете было подавлено последнее восстание, генерал Хань публично выразил желание «смазать гусеницы наших танков кишками пятисот лам». Генерал Хань был большим любителем публичных заявлений.

Фа размышлял над возникшей проблемой, а Ло тем временем продолжал:

— Как вам наверняка известно, похоронный протокол Далай-ламы предусматривает погребение в ступе. Труп высушивают и замуровывают в гробнице. Так что проблема не только в том, что он может вернуться на родину, чтобы умереть, и проведет остаток дней, порождая антикитайские волнения. Вдобавок нам останутся его мощи. А мощи, — тут он медленно покачал головой, — мощи всегда порождают проблемы. Его могила превратится в святыню. Святыня будет привлекать верующих. Начнутся паломничества. Вы хотите, чтобы в нашем тылу появился Ватикан, или Кааба, или Иерусалим? Думаю, вряд ли.

— Не хочу, — ровным тоном ответил Фа. — Ни в коем случае.

Ло наклонился вперед, и лицо его сделалось игривым.

— Ну, а вот вам безотлагательная проблема: в новостях сообщается, что он скоро умрет. Он подает ходатайство о возвращении на родину. Мы отказываем ему — это наш долг. Что происходит дальше? Наши враги используют этот шаг против нас. Какое коварство со стороны Китая — ответить отказом на предсмертную просьбу этого замечательного человека. Понимаете?

— Можно не сомневаться, последуют всякие неприятности. Ну что ж, нам уже приходилось сталкиваться с подобными вещами. Вспомните, что творилось после тысяча девятьсот восемьдесят девятого.

— Ну да, — улыбнулся Ло. — Так почему бы нам не избежать всего этого?

— Я вас не понимаю, товарищ министр. Скажите ясно, что у вас на уме.

— Предположим, — сказал Ло, — что Навозный Лотос умирает раньше, чем выясняется, что он болен этой феохрома… этой штукой.

— Как это — «раньше»?

— Ну, товарищ, — рассмеялся Ло, — существуют же разные способы.