Книга Ночью, при луне... - Джеки Д'Алессандро

Она была так ошеломлена, что не могла двигаться. В его глазах промелькнуло удивление, потом он прищурился и сказал холодным тоном, совершенно не соответствовавшим жару, исходившему от его тела:

– Мисс Мурхаус, позвольте узнать, что вы здесь делаете за оконной шторой?

Сара, несмотря на испуг, возмутилась и ответила ему сердитым взглядом:

– Позвольте узнать, по какому праву вы приставили нож к моему горлу?

– Боюсь, что именно так обращаются с теми, кто незаконно вторгается в чужие владения. Вам следует знать это, если вы и впредь планируете вламываться в комнаты других людей.

– Я не вламывалась. Дверь была не заперта. А теперь, если не возражаете, не держите меня и уберите этот нож.

– Значит, вы шпионили за мной? – сказал он, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Я не шпионила, – сказала она, чувствуя, что краснеет, – а ждала удобного случая, чтобы незаметно выйти из комнаты.

Это было правдой. Однако она не могла отрицать, что и в его обвинении была крошечная доля правды. Но ведь если мужчина не желает, чтобы женщины на него смотрели, ему не надо снимать с себя одежду, а следует, возможно, добавить к своей внешности какой-нибудь отталкивающий штрих. Позволить себе немного растолстеть, например. Или надеть какую-нибудь ужасную маску.

– Вы вооружены? – спросил он.

– Вооружена? Бог с вами, конечно, нет.

Он подошел ближе. Их разделяли теперь всего какие-нибудь несколько дюймов. Почувствовав тепло его тела, она резко втянула воздух, а с ним и исходящий от него запах чистоты. На ее ключицу упала с его мокрых волос капелька воды и, щекоча кожу, побежала вниз, пока не впиталась в ткань платья.

Он взглянул вниз, потом снова встретился с ней взглядом.

– Вы что-то держите в руках.

Она и забыла, что вцепилась в мягкую ткань его сорочки.

– Это всего лишь сорочка.

Он приподнял бровь:

– Что за сорочка?

Силы небесные, когда он так близко, невозможно ни дышать, ни думать. И не потому, что к ее горлу все еще приставлено лезвие ножа, а потому, что от его наготы ее отделяет всего лишь тонкая ткань его халата.

Она судорожно глотнула, облизнула пересохшие губы и сказала, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

– Я скажу вам, что это за сорочка, как только вы отпустите меня и уберете нож.

Он помедлил еще несколько секунд, и она выдержала его пытливый взгляд, хотя сделать это было непросто, потому что очки, рискуя свалиться, болтались на самом кончике ее носа. Даже на расстоянии одного фута, разделявшего теперь их лица, она видела его не вполне отчетливо. Несмотря на это, по выражению его лица было ясно, что ее появление в его спальне кажется ему в высшей степени подозрительным.

Не отводя от нее взгляд, он опустил руку, и она смогла вздохнуть свободно. Потом он положил нож на краешек письменного стола, но так, чтобы, если потребуется, он был под рукой. Она прижала пальцы к тому месту на горле, где только что находилось лезвие ножа, вздрогнула, а потом раздраженно воскликнула:

– Вы могли перерезать мне горло!

– Вам повезло, что я этого не сделал.

– Что вы за человек, если угрожаете таким образом своим гостям?

– Что вы за женщина, если прячетесь за шторами и подглядываете за мужчинами, когда те принимают ванну?

Проклятие, а ведь он прав! Хотя признаваться ему в этом она не имела намерения. Тем более что прятаться за шторой ей пришлось исключительно по его вине. Вскинув подбородок, она высокомерно заявила:

– Неужели вы считаете, что я представляю для вас какую-то физическую угрозу, милорд?

– Я не знаю, чему и верить, мисс Мурхаус. К тому же, как я заметил, вы уклоняетесь от ответа на мой вопрос о том, что за женщина может прятаться за шторами и подглядывать за мужчинами, когда те принимают ванну.

– Вы тоже не ответили на мой вопрос о том, что вы за человек, если угрожаете ножом своим гостям.

У него вытянулось лицо, и она почувствовала удовлетворение. Ну что ж, так ему и надо. Он отступил на шаг и, сложив на груди руки, окинул ее ледяным взглядом:

– Я жду ваших объяснений.

Она поправила очки, вздохнула, чтобы собраться с духом, но тут почувствовала его запах, вызвавший в памяти эпизод, когда он абсолютно голый и мокрый поправлял на голове волосы, и утратила дар речи.

Поскольку она продолжала молчать, он продолжил:

– Я жду ваших объяснений относительно сорочки. Вы хотели отдать ее мне? Или… – он неожиданно прижал обе руки к стене по обе стороны ее головы, так что она оказалась словно в клетке, – или вы пробрались в мою комнату, чтобы подсмотреть, как я принимаю ванну?

Возмущение вывело ее из оцепенения.

– Что за непристойное предположение, милорд! Сорочка вовсе не предназначена в подарок. – Она подняла сорочку и помахала ею возле его носа. – По правде говоря, это ваша сорочка.

– Вот как? Любопытно, что именно вы упрекаете меня и непристойности, хотя сами тайком пробрались в мою комнату, подглядывали за мной, когда я принимал ванну, а кроме того, попытались украсть предмет моей одежды.

– Всего лишь вашу сорочку.

– Не придирайтесь к мелочам, мисс Мурхаус.

– Пусть я отличаюсь педантизмом, зато у вас настоящий талант делать необоснованные утверждения: вы утверждаете, например, что я украла сорочку, тогда как я ее всего лишь позаимствовала.

– Для каких же, интересно, целей?

– Игра… «отыщи хозяина». Это придумали я и остальные леди. Невинное развлечение – и ничего больше.

– Понятно. Значит, вы планировали вернуть мою сорочку?

– Разумеется.

– Когда? Во время моего следующего купания?

«Да, если я окажусь самой везучей женщиной на земле». Поморгав, она прогнала из памяти его образ в обнаженном виде. Вернее, попыталась это сделать. Но безуспешно.

– Конечно, нет. Я планировала вернуть ее тогда, когда вас не будет в спальне. Сейчас это тоже предполагалось. Уж будьте уверены, что если бы вы остались в малой гостиной, где вам и следовало находиться, этой неприятности не произошло бы.

– Вы говорите это так, как будто в том, что вы прятались здесь за шторой и подглядывали за мной, виноват я.

– Именно это я и имею в виду.

Мэтью в полном замешательстве смотрел на нее некоторое время пытливым взглядом. Однако его озадачила не только ее возмутительная логика. Нет, он не мог понять, почему эта перепалка вызывает у него такое приятное возбуждение. И почему он продолжает стоять так близко от нее, не давая ей уйти. Почему ему безумно хочется подойти еще ближе. И почему она не требует, чтобы он отошел от нее.