Книга Река Снов - Сергей Сезин

Был еще «мозговой штурм» – брать доспехи на охоту или не брать. Победила мысль, что хоть в доспехах, хоть без них – человек не выживет, если по нему тур-ящер пробежит. Взяли только легкие кольчуги и шлемы на случай стычки с разбойниками.

Выйдя на охоту из лагеря, мы, ведомые проводником, обнаружили стаю ящеров и стали осторожно сближаться. Ветер дул на нас, поэтому запахи наши ящеров не беспокоили, и не пришлось мазаться «маскирующим средством». Ибо есть экстремалы-охотники, которые подползают буквально на пистолетную дистанцию и стреляют из обычной винтовки в пару убойных мест, в которые попасть можно только почти в упор. Чтоб подбираться на полсотни шагов, приходится маскироваться и бороться с человеческим запахом. Рецептов отбивания «русского духа» несколько, из них весьма популярен способ с фекалиями самого ящера. Было нас восемь. Проводник, четверо ружьеносцев, два охотника и я. Удачно сблизиться помог небольшой овраг. Мы пробрались по нему, затем довольно долго ползли и вылезли на небольшой холмик, заросший кустами. Стая паслась в отдалении, а отбившийся от нее ящер был совсем недалеко, шагах в трехстах.

Штуцеры установили, братцы выцелили добычу и выстрелили залпом. Пелена дыма закрыла все. Я забеспокоился, ибо слыхал, что сейчас тур-ящеры стали малость пугаными, и стая их при выстреле срывается с места и бежит, куда глаза глядят. Так можно и оказаться на ее пути. Томительное ожидание миновало, но из дымовой завесы ящеры на нас не вылетели. Когда дым развеялся, стал виден обстрелянный ящер, ошалело вертящий башкою и присевший на задние лапы. Но вроде как не собирающийся падать. Его собратья были уже далеко. Братья защелкали затворами, перезаряжая ружья. Ящер малость оклемался и направился в нашу сторону. Шел он, пошатываясь, но постепенно восстанавливался.

Когда ружья были перезаряжены и братцы стали ловить цель в прицелы, я быстро отбежал вправо и вперед, чтоб оказаться вне дымзавесы. При этом я малость рисковал, что эта тушка пойдет на меня, но сидеть в дыму и ждать, размышляя «попали – не попали, затопчут – не затопчут», было опасно. А для ящера у меня есть сюрприз. Он хоть и близок к дракону, но магией берется. Ящер уже не шатался и медленно набирал скорость, Что-то в его силуэте мне не понравилось, но тут опять грохнули ружья, отвлекая мое внимание. Ящер, видимо, получил в голову опять, опять же присел на задние лапы, но выправился и продолжил разбег. Видимо, попадание было касательным. И его еще раз оглушило. Ладно, лучше недовольный работодатель, чем растоптанный работодатель. Я активировал амулет и резко выбросил вперед правую руку. Безголовая туша ящера пролетела вперед еще десятка два шагов, затем колени ее подогнулись, и она еще пропахала по земле, прежде чем остановиться.

И тут как раз дым рассеялся над обоими охотничками. Я побежал туда, опасаясь, что им достанется от летящей по инерции туши. Но они пострадали только морально – туша до них не дошла. Убедившись, что с братцами все нормально, я пошел посмотреть на срезанную Серпом Восточного Ветра голову ящера. И, дойдя до нее, чуть не заржал в голос: стрелки сбили два из четырех «рогов», а еще один готов был отвалиться. Ищи теперь их будущую потенцию по всему полю! А мне пришлось долго заряжать амулет – Силы в нем было много, придется подзаряжать в несколько приемов. Барон и братец весь день были в тихом апофигее и не ворчали, что я не дал им прибить тварь. Как потом мне шепнул один оруженосец по секрету, братец перед обезглавливанием ящера старательно засовывал патрон фланцем вперед и безбожно ругался, что он не проходит. Барон успел перезарядить, но не взвел курок (его нужно было взводить специально), потому все жал и жал на спуск, а нажатый спуск почему-то не толкал в плечо отдачей… Вот и охоться с такими любителями охоты – можешь «внезапно и быстро исчезнуть из глаз», как писалось в поэме.

Один отбитый рог таки нашли в траве. Братцы, как заправские охотники, решили отведать на ужин свежего мясца из добычи. И героически давились им. Мясо тур-ящера не ядовито, но есть его из-за неприятного вкуса не рекомендуется. Правда, некоторые кочевые народы его едят (с голодухи явно) и даже разработали способ сделать мясо посъедобнее. Но этого способа мы не знали. Поэтому братцы вскоре перестали мучиться и с большим удовольствием поели бастурмы. Ах да, грудные щитки панциря ящера вообще-то можно было вырубить и продать, но баронам не к лицу такая проза жизни, им нужен трофей и слава, а не выручка. Поэтому щитки остались на радость кому-то проходящему мимо.

Далее было медленное возвращение домой с пиршествами, где только можно. Так что к возвращению в замок я умучился обоих протрезвлять.

Специально обработанная голова ящера украсила пиршественный зал, а ружья – замковый арсенал. Братец пытался из этого ружья бить издалека оленей и лосей, но обнаружил, что хоть зверь и кладется на месте, но мяса становится существенно меньше. Поэтому, стреляя из этого убойного штуцера, он лишает себя части любимого блюда. И он вернулся к «энфилду».

Кому-то может показаться, что я несправедлив к обоим братьям. Нет. Я не отказываю им в храбрости и некоторой житейской смекалке. Они не дрогнули, когда пришлось столкнуться с разбойниками, которые хотели нам спеть «Подари лошадку атаману, слышишь, подари!» Ну и все остальное тоже. Руководить пришлось капитану дружины, а они демонстрировали смелость и даже меткость. Ну в общем, они напоминали старые учебники литературы, где рассказывалось о «лишних людях». Бароны стали такими же лишними, когда отпала нужда постоянно воевать всем против всех, а другого занятия они для себя не нашли. Вот братья и пытались себе найти развлечение (а окружающим их – приключения на одну из точек опоры).

Потом до барона Аугустина дошло, что другой барон рассказывает о его великой охоте на ящера не как о героическом поступке, а как о попытке срочно найти афродизиак для угасающего либидо. Состоялась дуэль, с которой барон не вернулся живым. Его противник помер тоже, но не сразу, а спустя недели две от сепсиса. Передо мной возникла дилемма – уезжать или оставаться. Я выбрал отъезд. Лицезреть спор о наследстве я не желал. Да и все новые претенденты на владение меня не особенно любили – ни баронесса Имри, ни братец, ни возникший откуда-то еще один дальний родственник, настаивающий, что это он должен быть бароном по праву старшинства в роде, но якобы из любви к Аугустину уступивший очередь тому. Но вот теперь… Громкие споры этих трех (иногда с участием дочек братца) звучали день и ночь на весь замок. Они даже за обедом ухитрялись в голос спорить, пресеклась ли ветвь этого нового лица или не пресеклась.

В итоге я решил уехать, воспользовавшись тем, что клятва службы расторгнута смертью барона, а детей у него нет (по здешним законам от меня могли потребовать службы детям барона до совершеннолетия их, если они этого пожелают). Меня не гнали, но и не удерживали. Все были заняты собой. Провожали меня только слуги и дружинники, которым я когда-то сделал что-то доброе. Алина уезжала со мной. Отец ее остался. Аристократы громко ругались в зале о применении параграфа восемь местного кодекса законов при разделе имущества и титулов дедом Аугустина. Сложно мне их понять. Ведь у меня нет двенадцати поколений благородных предков, герба и родового проклятия. Оно должно было поразить внуков следующего владельца, если верить семейным хроникам.