Книга Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

Беседы с Торвином, в свою очередь, были отличным средством против тоски и уныния. От него, а также от ожидавших своей очереди людей Шеф узнал много любопытного, о чем ранее рассказать ему было некому. Оказалось, что викинги превосходно осведомлены о всех делах, которые готовились затеять их вожаки, и не стеснялись вслух обсуждать и даже порочить их.

Очень скоро выяснилось, что Великая Армия язычников, приводившая в трепет весь христианский мир, отнюдь не является сплоченным организмом. Ядро ее и, возможно, половину от общей численности, составляли Рагнарссоны со своими дружинами. Но помимо них в дележе награбленного добра изъявили желание поучаствовать множество воинских ватаг, от самых крупных, как, скажем, отряд оркнейского ярла, в распоряжении которого находилось двадцать ладей, до снарядивших по одному кораблю мелких шаек из поселений Ютландии и Сконе. Из среды этих последних и раздавались по большей части недовольные голоса. В начале похода все делалось правильно, считали они. Была удачная высадка в Восточной Англии, затем — строительство укрепления, которое должно было стать отправной точкой для дальнейших завоеваний. И все-таки сам замысел этой войны заключался не в том, чтобы околачиваться за крепостными стенами. Следовало разыскать лошадей, набрать проводников и, внезапно снявшись с насиженного места в Восточной Англии, ударить по главному врагу и самой лакомой цели — по Нортумбрии.

— Почему же тогда нельзя было сразу и высадиться в Нортумбрии? — спросил как-то раз Шеф, отирая со лба пот и подавая знак следующему заказчику. Приземистый плешивый викинг, который предъявил ему свой продавленный шлем, громко, но беззлобно расхохотался.

— Настоящее горячее дельце всегда должно с чего-то начинаться, — объяснил он. — Ведь сначала надо подняться вверх по реке. Потом приглядеть место, куда бы можно вытащить корабли. И попробуй-ка найти сразу лошадей для оравы в несколько тысяч человек! Дальше начинают подтягиваться отряды, которые по ошибке вошли не в то устье, что остальные. Да будь у христиан хоть немного извилин в голове, — внушительно произнес он, приправляя слова плевком, — они бы, пока мы каждый раз раскачиваемся, запросто могли спихивать нас обратно в море!

— Змеиного бы Глаза они так просто не спихнули, — вмешался другой викинг.

— Его бы, пожалуй, нет, — согласился первый. — Со Змеиным Глазом у них могло бы не выйти. Но с другими воеводами — сколько угодно. Помнишь, как нам франки дали по шапке с Ульфкетилем?

В общем, перед тем как ударить, надо первым делом иметь твердую почву под ногами, согласились оба. Это мысль толковая. Только в этот раз все пошло наперекосяк. Слишком долго они торчат здесь. «А все из-за короля Эдмунда, — закивали головами воины в очереди (они называли его Ятмундом), — все из-за него, и никто не знает, почему он ведет себя как последний дурак. Страну его пощипать и заставить его самого просить пощады ничего не стоит. Но жуть как не хочется возиться с Восточной Англией, — пожаловались викинги. — Времени на это уходит много, а толку с нее мало. Какой же дьявол мешает королю заключить сделку и столковаться с нами о цене? Ведь один раз его уже предупредили».

«Похоже, вы немного переборщили с предупреждением», — подумал Шеф, вспоминая потухший взгляд посаженного в лошадиную кормушку Вульфгара и тот неизъяснимый дух ярости, что всколыхнул все королевство и витал над ними на всем пути через леса и поля Восточной Англии. Но когда он спросил викингов, почему они так рвутся в Нортумбрию, самое большое, но, пожалуй, не самое процветающее из английских королевств, хохот, который грянул в ответ на этот вопрос, не унимался особенно долго. Когда же наконец ему открыли глаза на сцену с участием Рагнара Лотброка и короля Эллы, когда напомнили слова о старом борове и о поросятах, которые вскоре захрюкают, когда рассказали о Виге-Бранде, не побоявшемся в Бретраборге глумиться над Рагнарссонами, — тогда пробежал по спине его зловещий холодок. Он помнил слова, что слетели с посиневших, набрякших уст в змеином погребе архиепископа; он помнил, как чувство подсказало ему, что против всех них было обращено проклятие…

Теперь он знал, что свершается возмездие. Но этого было еще мало, чтобы утолить его любопытство.

— Почему ты заговорил о Преисподней? — спросил он как-то вечером Торвина, когда, покончив с работой, они поставили на остывавший горн высокие кружки с пряным элем. — Разве ты веришь в то, что существует место, где люди после смерти расплачиваются за земные грехи?

— А с чего ты взял, что «преисподняя» — слово христианское? — спросил его Торвин. — Тебе известно, что значит «рай, Царствие Небесное, Небеса»? — Торвин употребил английское слово — Heofon.

— Рай? Небеса? Ну… Это на небе… — смущенно пролепетал Шеф.

— Христиане считают Небеса местом вечного блаженства своих праведников. А слово это существовало задолго до того, как пришли христиане. Они его просто позаимствовали. И придали новое значение. Такая же история со словом «преисподняя». Ты ведь знаешь уже, что такое huldal — На сей раз он воспользовался норвежским словом.

— Это означает укрывать, прятать. То же самое, что по-английски — helian.

— Вот именно. Преисподняя — это то, что под покровом, то, что скрыто. То, что находится под землей. Простое слово — как и Небеса. Так что можешь теперь сам наделить эти слова еще каким-нибудь смыслом… А теперь отвечу на второй твой вопрос: да, мы верим в то, что существует место, где грешников после смерти наказывают за совершенные грехи. И кое-кто из нас это видел.

С минуту Торвин не проронил ни слова, словно бы обдумывая, насколько разумно с его стороны будет углубляться в объяснения. Когда же он нарушил молчание, с уст его сорвались звуки, напоминающие пение, звонкое, тягучее, наподобие того, что когда-то давно слышал Шеф в исполнении монахов из церкви при монастыре в Эли на рождественской службе.

Чертог стоит на брегу морском,

Вратами на север: в нем вечный сумрак.

С кровли стекает яд.

Стены — гроздья сплетенных змей.

Мертвецы там стенают в скорби и муке:

Волки-убийцы и те, что нарушили клятву,

С лжецами, возлегшими с ложью на ложе…

Торвин потряс головой:

— Да. Мы верим в наказание грехов. Правда, у нас другие понятия о грехе, чем у христиан.

— Кого ты называешь «мы»?

— Выслушай меня, и ты все узнаешь. Я не раз уже думал о том, что я должен тебе это поведать… — Они потягивали приправленный травами эль. Затухающее пламя отбрасывало слабые блики на их тела. Жизнь в лагере замирала. Торвин, перебирая в пальцах свой амулет, вел свой рассказ: — Вот как это было…

Все это началось, — сказал Торвин, — в стародавние времена, быть может, лет сто пятьдесят до нашего рождения. Народом фризов, что живут напротив англичан на берегах Северного моря, правил один великий ярл, бывший в ту пору язычником. Но из-за сказок, которые нашептывали ему миссионеры из стран франков и Англии, а также во имя древнего родства, что связывало его народ с народом принявших христианство англов, он решил креститься.