Книга Ангелы не плачут - Анна Климова

— Вы знаете что-то о моей матери? Что вы о ней знаете? Что?

— Спросите у своей бабушки.

— Она не хочет говорить.

— Ну, это уже ваши семейные проблемы, — он погладил ее щеку холодной рукой. — Это вообще не мое дело. Я посторонний человек. Но если бы все было немножко иначе, я бы поделился с вами, Галина, кое-чем, чего не знает даже ваша бабушка, которая, судя по всему, хочет забыть, что когда-то существовала ваша мать.

— Что вы можете знать? — отстранилась она с отвращением.

— О, разве вы забыли? Мое служебное положение таково, что я могу кое-что узнавать о людях. Вот я и воспользовался этим положением, чтобы сделать вам приятное. Я так старался, пришлось перерыть столько бумаг и сделать столько телефонных звонков. И что же я увидел? Враждебность! Я обижен, Галя. Я расстроен и обижен.

Галя была так растеряна, что не заметила, как Николай снова подошел ближе и прижал ее к стене.

— Я понимаю вашу бабушку, — мерзко улыбаясь, продолжал Николай. — В каждой семье есть свой скелет в шкафу. И иногда этот скелет, а также история, с ним связанная, так неприглядны, что хочется этот шкаф закрыть, а ключ потерять. Как и поступила ваша благоразумная бабушка. Она действительно мужественная женщина, если решилась воспитывать вас. Кстати, Галя, вам не приходило в голову, почему Зоя Даниловна стала бабушкой в столь молодом (относительно молодом, скажем так) возрасте?

— Уберите руки, — процедила Галя. — Почему вы считаете, что информация о моей матери может меня заинтересовать? Я никогда ее не видела.

— Потому что я знаю, что вы пытались ее искать, но у вас ничего не получилось. Да и Зоя Даниловна не очень-то горела желанием помочь вам в этих поисках. Помните про выброшенный ключ?

— И вы считаете, что я обращусь к вам за помощью?

— А разве нет?

— Всего хорошего, Николай.

Галя вырвалась из его нескромных рук и пошла вверх по лестнице.

— Я знаю, где она. Знаю, что с ней. Я знаю о ней все. Слышите?

Галя остановилась и обернулась. Слезы сами собой навернулись на глаза.

— Зачем вам все это, Николай? Что вы от меня хотите?

Он помедлил, потом поднялся к ней.

В душе Гали пылало негодование, видя его торжествующее мужское эго, заключавшееся в этих чуть искривленных издевательской усмешкой полных губах, в иссиня выбритых щеках, в безжалостных серых глазах, в его проклятой лысине, чуть прикрытой черными волосками, во всем его облике.

— Вы, Галя, из тех женщин, которые умеют вдохновлять мужчин, — начал он тихо, почти интимно. — Возможно, вы ничего специально для этого не делаете. Тут, вероятно, замешаны какие-то неуловимые природные признаки. То ли черты лица, на которых не лежит печать вырождения, то ли какие-то бессознательные жесты, полные простоты и грации, то ли запах, то ли манера произносить слова, то ли умение видеть то, что другие не замечают, — не знаю. Но знаю то, что такие женщины не выставляют себя напоказ, они трепетно ждут своего мужчину и остаются глубоко ему преданными. С такой женщиной даже самые тяжелые времена переносятся легче. Все женщины, кроме них, — мусор. Сучки, стервы, стяжательницы, думающие только о своем благополучии, только о своих все возрастающих потребностях, которые разоряют нас, мужчин. Они ничего не стоят, хотя им удалось убедить мужчин в обратном. Они, как фальшивые бриллианты — сверкают всеми цветами радуги, но стоит только заглянуть в их суть, окажется, что это ломкое, острое стекло, о которое, того и смотри, поранишься. А вы, Галя, не такая. Я это понял сразу. В вас есть твердость. В вас есть сила. Но не ломающая сила, не старающаяся покорить всех, кто находится вокруг. Ваша сила созидающая. Она ровная, плавная, как течение реки. Мне это нравится. Меня это привлекает. Вот почему я снова здесь. И я не отступлю, потому что найти такую женщину, как вы, Галя, большая редкость и удача. Как золотой самородок. А какой дурак пройдет мимо самородка?

— Не знаю, что мне более всего отвратительно — ваша лесть или ваша самоуверенность. Скорее всего, и то и другое. Вы же меня не знаете. Как вы можете обо мне судить?

— Хотите верьте, хотите нет, но я классифицирую женщин, как вид, еще со студенческих времен. Я изучаю вас, как бабочек. Распределяю характеры, различаю внешности, препарирую души. Вот пролетела невзрачная капустница. Ее дело наплодить кучу прожорливых личинок. А вот чудесное экзотическое создание, жизнь которого промчится за считанные дни в порхании с цветка на цветок…

— Вы сумасшедший!

— Отнюдь. Я мужчина, который к своим 39 годам понял, что он хочет от женщины. Вы, Галя, из весьма редкого вида. Даже не спрашивайте, почему я это знаю. Просто знаю, и все. Мне очень жаль, что я обращался так с вами в первый раз. Но это была моя маленькая проверка. Если хотите, тест. И вы его достойно выдержали.

— Надо ли это понимать так, что я прошла проверку, и теперь вы меня зовете замуж? — сквозь слезы засмеялась она нервно.

— Ну, я не спешу. Я могу дать вам сколько угодно времени, чтобы привыкнуть ко мне…

Галя, согнувшись, захохотала. Да так, что с ноги у нее слетел домашний тапочек.

— Вы точно ненормальный! Вы все ненормальные! Что вдруг случилось? То несколько лет почти никого, а то сразу двое с предложением руки и сердца. Один — расфуфыренный богатенький петух, второй — выращенный в недрах спецслужб казанова. Нечего сказать, повезло мне в этом году с женихами. Может, Бог еще и третьего пошлет. Будет тогда полный набор. Ох, насмешили…

— Галя, я ведь не шучу. — Он опустился на корточки и надел ей тапочек. — Я способен сделать вашу жизнь ярче, богаче, насыщеннее. И все потому, что я изучил женщин и могу оценить по достоинству уникальный экземпляр. Я буду относиться к нему с особой осторожностью и трепетом.

— Надеюсь, вы не собираетесь распять меня иголками на каком-нибудь вашем домашнем стенде? — опять засмеялась Галя.

— Конечно, нет! А… понимаю. Юмор. Мне это тоже в вас нравится.

— А если я вам плюну в лицо, вы скажете: «Божья роса»? Да вы, Николай, еще и блаженный. Какие разносторонние люди работают у нас в спецслужбах.

— Подумайте над моим предложением, Галя. А я вам помогу с вашей матерью. Вы ведь хотите знать, что с ней случилось?

— Хочу, но не настолько, чтобы пополнить собой вашу коллекцию, пусть даже в качестве уникального экземпляра.

Перестав смеяться, Галя повернулась и пошла к квартире.

— Вы не простите потом себе, зная, что упустили такую возможность узнать о судьбе своей матери. Вы не знали ее, но она-то вас знала, Галя. И возможно, очень любила. Вы не простите себе!

Она ни разу не обернулась, ничего не сказала. У нее уже не было сил на еще один словесный спарринг с этим смешным и одновременно страшным человеком.

Захлопнув дверь квартиры, Галя прислонилась к ней спиной.