Книга Король мечей - Ник Стоун

— Так что мне делать? Жениться на арийке, капитане болельщиков, чтобы это помогло карьере? Это же расизм наоборот.

— Не обязательно это должна быть белая девушка. Можно взять и латиноамериканку.

— У меня такие бывали.

— Мингус, но это были темнокожие латиноамериканки.

— Джо, я коп, полицейский, а не политик. И никогда им не стану. Пусть они развлекаются с педиками. А я буду встречаться с теми, кто нравится мне. Ты видел жену шефа? Она выглядит как ископаемое. Неудивительно, что у старика всегда несчастный вид. Еще бы, каждое утро просыпаться рядом со страшилой! Если ты предлагаешь мне жениться на такой, чтобы продвинуться по службе, то я лучше уйду в телохранители.

— Но, Мингус, здесь повсюду полно симпатичных белых девушек! — возразил Джо.

Макс посмотрел в окно. Теперь машины двигались в сторону центра не останавливаясь. Стекла зданий отражали солнечный свет и небо, как осколки разбитого зеркала.

— Я вот что скажу тебе, Джо. Как насчет того, чтобы ты выставил свою кандидатуру на пост, например, мэра? Тебя выберут, и ты сделаешь меня шефом полиции.

— Здорово. — Джо вздохнул и покачал головой.

— Твоя девушка Лина знает, что на самом деле ты не фанат Иисуса?

— Мы о религии не говорили.

— То есть данной темы ты избегаешь?

— Придурок! — воскликнул Джо, и оба рассмеялись.

Автомобиль остановился на красный рядом с башней Свободы, одним из старейших и величественных зданий в Майами. Высотой шестьдесят восемь с половиной метров, в стиле средиземноморской архитектуры эпохи Возрождения, башня была очень похожа на колокольню Хиральда в испанской Севилье. Стены исписаны граффити, большинство окон выбиты. На видном месте красовалась огромная красная с белым доска с надписью «Продается». Скорее мольба, а не предложение.

— Город превращается в дерьмо, — прокомментировал Макс, — становится хуже и хуже. Не знаю, насколько все должно стать плохим, чтобы начать улучшаться.

«Почему Макс воротит нос?» — размышлял Джо. Порой его выводило из себя, когда Макс глумился над возможностями, которые ему предлагали на тарелочке. Подходи и бери. Чертовы белые, они не понимают, как им все легко дается. Наверное, привыкли и не замечают. Ведь надо просто войти в двери, которые всегда открыты, даже не зная, что почти для всех остальных они закрыты.

У Макса было все. Он считался самым способным копом в полицейском управлении. Никто не мог с ним сравниться. И у него имелся надежный покровитель. Элдон Бернс, его босс и наставник. Бернс — самый влиятельный коп во Флориде, его все уважают. Ходил слух, что он даже знаком с Рейганом. Именно Бернс уговорил Макса поступить на службу в полицию. И продолжал опекать его, хотя вмешиваться не пришлось, ведь Макс всегда делал все так, будто занимался этим сто лет. И делал хорошо. Пока Бернс в силе, Макс станет подниматься по службе. Когда босс надумает уходить, Макс, наверное, станет майором. Остальное зависит от него. Может, поднимется до самых верхов. Хотя сейчас Макс считал, что это ему не нужно.

Будь Джо на месте Макса, он бы принял условия игры. Пожертвовал кое-чем, постарался вовсю. Нельзя достичь чего-либо в жизни, не потеряв хотя бы частицу себя. Так устроен мир. Хитрость состоит в том, чтобы знать наверняка, что получишь желаемое за то, что потерял. Макс пока об этом ничего не знал. О том, что наступает момент, когда обстоятельства вынуждают тебя отрезать от себя какие-то куски и двигаться дальше. Вероятно, ему никогда и не придется это делать. А Джо, чтобы находиться там, где он сейчас, сжег за собой все мосты. Потерял связь с четырьмя братьями, став копом. И почти все друзья детства отвернулись, когда он сообщил, что служит в полиции. Они обзывали его дворовым негром и Дядей Томом. А что потом с ними со всеми стало?.. Два брата погибли. Один во Вьетнаме, другой от передозировки наркотика. Третий сидит в тюрьме за те же наркотики, четвертый живет на пособие. Те из его бывших друзей, кто не попал за решетку, тоже либо торгуют наркотиками, либо подсели на них, либо занимаются сутенерством или бомжуют, шляются пьяные. Из гетто очень трудно вырваться. Эта гравитация самая сильная. Чтобы освободиться, надо быть очень твердым и решительным. Большинство не могут. Чаще всего они довольны своим положением и не способны осознать, сколь губительна клоака.

Джо в разговорах с Максом этого почти не касался. Упоминал о том, что потерял связь с большинством родственников, но без подробностей.

Макс являлся его самым близким другом. Дело в том, что в полиции на Юге белые копы и даже латиносы едва ли не все расисты. А он нет. Макс никогда не обижал и не порочил чернокожих. Видимо, потому, что у него в детстве большинство друзей были чернокожие, дети коллег отца, джазового музыканта. Джо считал, что тяга Макса к чернокожим женщинам частично объяснялась тем, что его мать ненавидела их с тех пор, как муж бросил ее, встретив в гастрольной поездке смазливую сестренку. Джо понимал, что изменить старым привычкам тяжело, но был преисполнен решимости уговорить друга внять здравому смыслу. Чтобы Макс не пренебрегал возможностью подняться как можно выше по служебной лестнице. Джо не входил в число доверенных лиц Бернса, как Макс и иные перспективные ребята. Поэтому он полагался на Макса, надеясь, что сумеет двигаться у него в фарватере. Ведь Джо стал детективом лишь потому, что Макс отказался работать с другим напарником и опять же с его помощью попал в УГРО. Он знал, что ему самому так быстро никак не продвинуться, и на данный момент это его устраивало. Самое главное, что он двигался вверх, а не вниз, и именно туда, куда надо. Тем более что сейчас Джо встретил девушку, на которой собирался жениться. Они уже договорились съехаться.

Несмотря на пробку, у них до начала смены оставалось еще двадцать минут, которые можно было провести с пользой. Обычно они рассчитывали время так, чтобы иметь в запасе минут сорок. Заходили в гриль-бар «Сандино», его держал семидесятилетний кубинец Кристобаль, сидевший у своего заведения в складном кресле с открытия до закрытия. В бежевом или оливково-зеленом летнем костюме, панаме, сверкающих черных кожаных туфлях, рядом трость из красного дерева с золотым набалдашником. Кристобаль курил сигары и болтал с прохожими. Макс думал, что это просто чудачество старика, но вскоре оказалось, что таким способом Кристобаль завлекал посетителей. Он заговаривал с людьми, те откликались, завязывалась беседа, знакомство, и рано или поздно люди обязательно заходили к нему и становились завсегдатаями. Он знал их всех по именам. Гриль-баром управляли два его сына-близнеца, их невозможно было различить. Одного звали Бенни, другого Томми. Они готовили и обслуживали. Но никогда не догадаешься, кто обслуживает, а кто готовит.

Макс и Джо бывали в «Сандино» очень часто. Завтракали перед сменой или заходили поужинать, но сегодня они успевали лишь выпить чашку черного кофе и съесть кубинский сандвич.

В гриль-баре было прохладно и темновато. Полированные деревянные столы, покрытый лаком пол. На стенах кубинский флаг и карта, черно-белые фотографии в рамках с видами Кубы до Фиделя. Кристобаль играл в молодости на барабанах. Там были фотографии, где он в белом смокинге и черном галстуке-бабочке играл с разными составами — трио, квинтетами, секстетами, биг-бэндами. Снимки с улыбающимся Кристобалем в окружении красивых молодых женщин, пожимающим руку священникам, военным, Фрэнку Синатре. Кристобаль рассказывал замечательную историю, как рано утром в сорок седьмом году Синатра появился в ночном клубе в Гаване, где играли Кристобаль и два его брата. Синатра взошел на подмостки и спел с ними несколько песен — «Рядом с тобой», «Еще по одной, еще по маленькой» и «Эти глупые мелочи». Кристобаль был там единственным, кто говорил по-английски, и они познакомились, а потом поддерживали связь. Синатра всегда посещал «Сандино», когда бывал в Майами, обычно после закрытия.