Книга Корень всех зол - Роберт Уильямс

Мамаша Джейка на сей раз появилась раньше, я заметил ее уже около половины восьмого. На ней было другое платье, но прижатая к груди сумочка и быстрая семенящая походка остались прежними. Едва ее затылок скрылся в темном коридоре «Компашки», я встал и двинулся прочь.

С каждым шагом настроение у меня улучшалось. Возвращаться домой не нужно, весь вечер впереди. Мы отлично проведем время — что Джейк захочет, то и будем делать, а потом он сможет вовремя лечь и как следует выспаться. По крайней мере, встанет назавтра бодрым и отдохнувшим. Шум на улицах стих, все либо веселились в центре, либо коротали вечер дома. Свежий ветерок наконец пробился сквозь плотную завесу облаков и гулял по городу, приятно обдувая шею и проникая под рубашку. Спину, мокрую от пота, начинало холодить. Через пятнадцать минут я уже оказался на Фокс-стрит, свернул на гравийную дорожку позади домов и двинулся к двору Джейка. Тихонько притворив за собой калитку, я остановился и прислушался. Окна у соседей были раскрыты настежь в надежде на приток свежего воздуха, но ветер еще не настолько разгулялся, чтобы забраться внутрь с улицы. Из дома справа доносились обычные для субботнего вечера звуки телевизора — смех, аплодисменты, восклицания, потом на долю секунды — тишина, сменяющаяся громкой рекламой. Я чувствовал себя в безопасности — за высоким забором меня не было видно, если только никто не смотрел из темного окна спальни прямо туда, где я стоял. Но кому нужно торчать там субботним вечером, разглядывая чужой двор? В несколько шагов я преодолел пространство до заднего крыльца и нажал на ручку. Дверь, однако, не поддалась. Я попробовал снова, нажав сильнее, — она все равно не открывалась. На секунду я разозлился. Я ведь говорил Джейку! Ему только и надо было, ничего не сказав матери, отпереть замок после ее ухода, и дело в шляпе! «Не будь дураком, — одернул я себя, остывая. — Он всего лишь ребенок». Лечь спать он еще не мог, слишком рано, так что я принялся стучать и стучал, пока за дверью не показалась маленькая, искаженная матовым стеклом фигурка. Замок щелкнул, дверь открылась, и я проскользнул внутрь.

Гроза разразилась только в полночь. То, что она собирается, чувствовалось — тучи нависали все ниже, напряжение в воздухе росло и рано или поздно должно было прорваться, как это случалось с мамой после долгого молчания. Я стоял у окна темной комнаты наверху, глядя, как сгущаются тучи, любуясь величественной картиной, а Джейк спал крепким сном в своей кровати. Под крышей дома ни гроза, ни дождь нам были не страшны — но, как оказалось, только до первого раската грома. Ударило так, словно сама земля раскололась, и Джейк немедленно вскинулся, будто чертик из коробочки.

— Что такое?! — Глаза у него стали огромными, как у его приятеля Гарри.

— Гроза, — ответил я, — гром. Будет шумновато. Испугался?

По его виду было ясно, что да, еще как. Я отошел от окна, присел на краешек кровати и сказал Джейку, чтобы он ложился, что бояться нечего. Тут громыхнуло снова, на всю улицу. Взглянув на лицо Джейка, я понял, что он мне не поверил. Его можно было понять — я сам такого грохота никогда не слышал, восьмилетнему, наверное, и вовсе могло показаться, что наступил конец света. Нужно было его чем-то отвлечь — при панических атаках, например, это самое главное. Я начал рассказывать все, что знал о грозе, объяснил, что гром, хоть и кажется жутким, всего лишь звук, сопровождающий молнии, а они — просто разряд атмосферного электричества. Помогло, по-моему, не очень — мальчик лежал, переводя круглые от страха глаза с потолка на окно и обратно, с ужасом ожидая очередного раската.

— Джейк, а ты не пробовал представлять себе разное — как будто видишь сны наяву? — спросил я.

Он не слушал, он был слишком поглощен тем, что происходило снаружи. Я взял его руки в свои и посоветовал ему закрыть глаза и постараться дышать размеренно. Потом спросил, кем он хочет стать, когда вырастет.

— Космонавтом, — ответил Джейк, не задумываясь. Прямо как я.

— Отлично. Представь, что ты несколько месяцев тренировался, выдержал все испытания и идешь к космическому кораблю со шлемом от скафандра в руке. Вот ты внутри, пристегнутый…

Снова ударил гром, заставив Джейка вздрогнуть. Я велел ему не открывать глаза и сосредоточиться на рассказе.

— Ты в корабле, Джейк, начинается обратный отсчет. Потом ты слышишь рев двигателя, корабль дрожит, и вот ты отрываешься от земли и устремляешься в небо. — Он вцепился в мои пальцы. — Корабль продолжает вибрировать, стоит страшный гул, тебя всего трясет, голова как будто вот-вот взорвется, и вдруг наступает тишина и спокойствие — ты в космосе.

Комнату осветила молния. Я продолжал:

— Ты отстегиваешь ремни и плаваешь в невесомости. Переворачиваешься, как в замедленной съемке, загребаешь руками и ногами, словно вокруг вода.

Потом я начал описывать планеты, мимо которых он пролетал, Землю, превратившуюся в тусклую голубую точку вдали. Глядя на Джейка, я видел себя восемь лет назад, в кровати — космическом корабле, уносившем меня далеко-далеко от всего, от чего я так отчаянно пытался сбежать. Гроза понемногу уходила, и хватка пальцев Джейка ослабла, а лицо разгладилось. Гром уже не обрушивался раскатами, а только ворчал в отдалении. Я начал делать паузы в описаниях, Джейк не реагировал, и скоро я убедился, что он крепко спит, вытянувшись на спине. Я выпустил его руки и уложил их по бокам. Я, тоже утомившись, кое-как устроился у него в ногах, думая просто полежать рядом с закрытыми глазами — вдруг гроза возобновится, — но усталость одолела, и я сам не заметил, как уснул.

Проснувшись, я нервно взглянул на часы. Была уже половина шестого, гроза давно кончилась, и светило солнце. Приподнявшись, я уселся на кровати рядом с Джейком и осторожно потрепал его волосы. Он заворочался и простонал что-то спросонок. «Джейк, — позвал я, и он, приоткрыв глаза, сощурился на меня. — Джейк, уже утро, светло, мне надо идти». Он кивнул и сунул палец в рот. «Теперь ты не забоишься один?» — спросил я. Он кивнул еще раз, глаза у него закрылись, и он снова погрузился в сон. Я нагнулся и легонько поцеловал его в лоб, ощутив тепло сонного тела. Еще раз посмотрев на неподвижную фигурку, я подумал: а если бы я не пришел — что бы он делал, оставшись с грозой один на один? Мне не хотелось уходить, но я все же потащился по ступенькам в холл, на выход, думая по дороге, куда бы податься до того, как можно будет вернуться домой. Я толкнул дверь в кухню — и увидел перед собой ее, мать Джейка; она спала, сидя у стола, уткнувшись лбом в скрещенные запястья. Воздух в комнате был кислым и спертым. Я замер на месте, пытаясь обуздать охватившую меня панику. Прежде чем я успел решиться на что-то, женщина подняла голову, на мгновение уставившись на меня мутным взглядом, и вновь уронила ее на руки. Я боялся сделать хоть шаг, не зная, чего ждать дальше. Не могу сказать, сколько я так простоял, ловя малейшее движение. Больше она не пошевелилась. Попятившись, я выскользнул обратно в холл, как можно осторожнее открыл переднюю дверь и так же тихо прикрыл ее за собой. Потом я рванул по Фокс-стрит со всей возможной скоростью, прочь от дома Джейка, от него самого, от его матери.

Домой я пойти пока не мог — не было даже шести. Возвращение в такую рань вызвало бы подозрения — сейчас, после всего случившегося, только маминых расспросов мне не хватало. Забежав в «дом с привидениями», я закрыл дверь и привалился к ней спиной. Сердце колотилось, ноги были как ватные. Я никак не мог отдышаться и прийти в себя. Оказавшись здесь в такое время, один, я чувствовал себя странно. В грязном, обветшалом коридоре старого и заброшенного дома, где давно никто не жил, каким-то образом ощущалась уютная, особая предутренняя безмятежность. Я тихонько поднялся в нашу комнату и свернулся под пластиковым столиком, призывая к себе сон, но тот никак не шел.